Паутина натягивается

— Я с ним побеседую, — пообещал я мрачно. — И вот еще что: если кто-нибудь из студентов что-то у тебя отберет, попытается отобрать, или будет обижать как-то иначе — скажи мне. Я разберусь.

Бинжи смотрел на меня со странным выражением, которое я не мог понять.

— Почему? — спросил он тихо. — Зачем тебе мне помогать?

Я пожал плечами. Сейчас здесь находилась моя территория, сейчас здесь должен был царить порядок, а третирование мелких и слабых этот порядок нарушало. Я ощущал это на каком-то глубинном уровне, почти невыразимом словами. Инстинкт, как говорил Кастиан? Ну пусть будет инстинкт.

— Ты не сделал никому здесь ничего плохого и не заслуживаешь дурного обхождения, — сказал я вслух.

— И это… это единственная причина?

— Ну да. Мне ее достаточно.

У подростка неожиданно задрожали губы, а потом он в голос всхлипнул. Я заморгал, с растущим изумлением глядя, как из глаз Бинжи покатились слезы, как он сгорбился, наклонил голову, будто это могло скрыть влажные полоски на его щеках и часто падающие капли.

— Ты почему ревешь? — спросил я, не пытаясь скрыть недоумение.

С плачущими людьми я сталкивался редко и понятия не имел, что в такой ситуации полагалось делать. Знал только, что взрослые люди слезы лили редко, и только от большой обиды или боли. Но к Бинжи это ведь не относилось? Деньгам он вроде обрадовался. И обещание защиты — точно не причина рыдать.

— Не… не знаю, — Бинжи хлюпнул носом.

Так, ладно. А если посмотреть на ситуацию с другой стороны? Бинжи был мелким и слабым — возможно, его следовало сравнивать с детьми, а не со взрослыми. Ревущих детей я видел довольно много — когда гулял по столице, мне часто попадались спешащие куда-то матери с детьми или даже целые семьи, и мелочь порой хныкала, а порой ревела в голос. Причины тех слез, как я помнил, оказывались самые разнообразные, от разбитой в кровь коленки до отказа родителя взять отпрыска на руки. А еще бывало, как у Бинжи, когда мелкие сами не знали, почему ревели.

Так или иначе, но я запомнил, что плачущих детей обычно утешали.

Но я-то этого не умел…

Хотя нет, не совсем. Я успокаивал малявку Тею в городе мертвых, когда она боялась. Правда, реветь она там не ревела, даром что была в несколько раз младше Бинжи.

А как я это делал?

Вроде так.

Неуверенно протянув руку, я погладил Бинжи по голове.

Тот всхлипнул громче, а потом быстрым, почти неуловимым движением развернулся ко мне, придвинулся ближе и уткнулся лицом мне в форму на груди, одной рукой судорожно вцепившись в ее материал, другой сжимая мешочек с монетами, и по-прежнему продолжая реветь.

Да, совсем как Тея тогда, только за минусом слез.

Ладно.

Я обнял его одной рукой и легонько похлопал по спине, сам ощущая, насколько неуклюжи мои жесты. И с мысленным вздохом подумал о том, как порой бывают непонятны человеческие эмоции.

Глава 20

— Ну что ты ревешь как маленький? Сколько тебе лет-то, а? — сказал я укоризненно, когда стало понятно, что своим ходом слезы не остановятся.

— П-пятнадцать, — Бинжи шмыгнул носом.

— Сколько? — переспросил я недоверчиво.

— Скоро будет пятнадцать, — поправился тот.

Еще того не легче! Я прекрасно помнил, что инициация проводилась только после того, как кандидату в маги исполнялось восемнадцать лет — раньше ни тело, ни разум не были способны справиться с мощным потоком силы.

Кастиан как-то вскользь упомянул, что в старые времена некоторые кланы проводили эксперименты — категорически неодобряемые Церковью и имперскими законами — и заставляли инициироваться детей и подростков. Выживших среди тех не было.

— Но как у тебя получилось пройти инициацию? — спросил я. Понятно, что иначе Бинжи студентом бы не стал.

Он всхлипнул и отодвинулся, открыв красное и опухшее от слез лицо. Я вытащил из-за манжета рукава платок и протянул ему — носить платки с собой полагалось по правилам этикета, и сегодня был первый раз за очень долгое время, когда он пригодился.

— У меня была дикая инициация, — все еще неровным голосом сказал Бинжи.

— Правильно говорить стихийная, — поправил я его машинально и тут же спросил: — Как это получилось?

Подросток глубоко вздохнул. Отвел от меня взгляд и уставился на заросли кустарника.

— Меня собирались убить, — произнес он нехотя. — В лесу. Я… я правда думал, что умру там. Что все… А потом пришла магия. — Он замолчал.

— И что?

Бинжи пожал плечами.

— И она их уничтожила.

— Их, то есть демонов? — уточнил я. — На тебя ведь напали демоны?

Подросток сглотнул и ответил не сразу.

— Да, — произнес он наконец. — Да, это были демоны…

Звучало не очень убедительно.

Сочетание слов «меня собирались убить» и «в лесу» вызвало у меня воспоминание о недавней ночной охоте и о рассказе Лисы про сирот, про нелюбимых пасынков и падчериц, которых местные жители заставляли собирать драгоценные целебные растения в смертельно-опасных болотах. Многие из этих детей, погибнув, оставались там навсегда, а их души становились зловещими призраками. Возможно, нечто подобное произошло с Бинжи? Только жертвой в итоге стал не он, а жестокие люди?

— По законам Империи, маг не считается ответственным за то, что случилось во время его стихийной инициации, — сказал я.

— Не считается? — Бинжи вскинулся всем телом и уставился на меня широко раскрытыми глазами.

— Нет. Есть такой человек, Райхан Сирота, императорский советник. Его инициация тоже прошла стихийно, и во время нее он стер с лица земли не только напавших на его поселение демонов, но и всех жителей своей деревни.

— И ему за это ничего не было? — недоверчиво спросил Бинжи.

— Абсолютно ничего, — подтвердил я, и добавил со значением: — Но, конечно, очень хорошо, что во время твоей инициации погибли только демоны. Ты же пока не правая рука императора.

— Я… Да, я понял, — произнес Бинжи неуверенно.

— А еще очень хорошо, что ты точно помнишь, какие именно демоны на тебя напали, как и где это произошло, и как твоя магия, прорвавшись, разнесла их в клочья. Или же сожгла. А может, утопила?

Бинжи смотрел на меня молча, только часто моргал. Я похлопал его по плечу.

— Память — забавная штука, особенно у молодых магов, — продолжил я. — Например, воспоминания могут подкинуть тебе фальшивку о том, что некие люди якобы оказались в месте твоей стихийной инициации. Но это, конечно, полная глупость. Конечно, там не было никого, кроме демонов. Верно ведь, Бинжи? В такой ситуации памяти надо помочь, надо создать яркую историю того, что случилось, с четкой последовательностью событий, со всеми деталями. А еще уметь рассказать об этом так искренне, что никто не усомнится.