Перекрёстки Эгредеума

***

Услышав шаги за спиной, Эмпирика вздрогнула, но не двинулась с места, продолжив созерцать из окна читальной комнаты сонный Адарис, выползающий из-за стены тусклых облаков на горизонте в призрачном бледно-лиловом ореоле. Слуги и стражники в библиотеку почти не заходили — особенно в такую рань, — а больше во дворце никого не осталось. Король с Хранителем ещё не вернулись с Канума, Эвментара, раздосадованная внезапной болезнью любимого трага, спешно отбыла в королевский питомник, а остальные сёстры отправились на юг, в родовой Варагнийский замок.

Оказалось, не все.

Эмпирика удивилась, но не подала виду: Эмеградара остановилась за её спиной, и некоторое время сёстры молча смотрели друг на друга в отражении оконного стекла.

Непослушные соломенные волосы с озорной чёлкой, лукавая полуулыбка, лёгкий прищур внимательных глаз.

— Смотришь на луну? — наконец спросила Эмеградара. — Так пристально, словно боишься, что она исчезнет, если ты отвернёшься.

Невольный тихий вздох. Возвращение к безмятежному созерцанию облаков стало невозможным. Эмпирика внутренне приготовилась к болезненному соприкосновению с внешним миром — особенно болезненному, если в нём участвовали её сёстры.

— Да брось, — рассмеялась, наконец, Эмеградара, — у меня к тебе дело.

Это было крайне необычно. Нет, это было нечто совершенно выходящее из ряда вон. Хотя Эмеградара относилась к младшей сестре терпимее, чем остальные, — по крайней мере, никогда не задирала и не унижала, как Эвментара, и не выказывала открытого презрения, как близнецы, — но сказать, что они общались, было бы огромным преувеличением.

В душе Эмпирика симпатизировала Эмеградаре: их объединяло стремление к познанию мира, но если Эмпирику больше привлекали скрытые стороны бытия, где примитивная логика и общепринятый здравый смысл теряют силу, то Эмеградара предпочитала не отдаляться от известной реальности и описывающих её надёжных теорий, рождённых наблюдением и проверяемых экспериментом.

Она училась в университете и хотела стать Эгидиумом. Эмпирика лелеяла ту же мечту — до того, как уверилась в беспомощности традиционной науки. Эмеградару привлекали опыты с преобразованием материи, в то время как младшая дочь короля с годами всё более углублялась в изучение тайн сознания.

Эмпирика медленно обернулась, но не взглянула на сестру и не проронила ни слова.

— Ладно, — сказала та, — я знаю этот рассеянный взгляд и каменное лицо, а ещё, хоть мы особо и не общаемся, я знаю, что на самом деле ты душка.

Улыбка и смех Эмеградары были такими искренними и располагающими, что у Эмпирики невольно дёрнулся уголок рта.

Эмеградара отправлялась на Фестиваль Древних. И приглашала — нет, решительно настаивала на том, чтобы Эмпирика поехала с ней. Поскольку Фестиваль организовали её знакомые, она устроила так, чтобы в этот раз празднество совпало с отъездом короля на остров Канум для инспекции недавно восстановленной подземной крепости.

— То есть отец не знает? — недоверчиво спросила Эмпирика. — Он против твоей задумки?

Эмеградара покачала головой.

— Университетские Эгидиумы порицают подобные сборища, а отец предпочитает не вмешиваться в их дела. Ему лучше не знать, что мы там были, хотя сам он не видит в Фестивале ничего дурного. Мы смешаемся с толпой. Нас никто не узнает.

— Но я не хочу его обманывать.

— Разве это обман? — усмехнулась Эмеградара. — Просто не будем говорить ему, если он не поинтересуется. Спроси я разрешения — и ему бы пришлось выразить открытое несогласие с мнением Эгидиумов, а он на это никогда не пойдёт. А так — что не запрещено, то разрешено.

Эмпирику эти рассуждения не убедили. Она по-прежнему не видела смысла выходить из дома, а тем более ввязываться в столь сомнительное мероприятие.

Эмеградара не отступала.

— Помнишь, Эвментара недавно сказала, что тебе никогда не стать Эгидиумом. А ты ответила, что считаешь их… как же это было…

— …напыщенными педантами, закоснелыми в своём невежественном нежелании отказываться от обветшалых догм огульного формализма.

— Точно. И, скажу по секрету, я полностью разделяю это мнение.

Эгидиумы настаивают на непреложности собственных толкований и описаний любых явлений и событий, объяснила Эмеградара. История мира не является исключением.

Общество Древностей Аграниса, организованное разношёрстными студентами-вольнодумцами — завсегдатаями библиотеки и бездельниками, одержимыми искателями и праздными спорщиками, самодовольными дворянскими детишками и выходцами из полудикой глуши дальних островов, — осмелилось не согласиться с некоторыми общепринятыми историческими постулатами. В частности, члены Общества всерьёз отнеслись к легендам и преданиям, рассказывающим о существовании в далёком прошлом более развитой цивилизации, о переселенцах с исчезнувшей планеты, Водном Народе и тому подобном — в общем, ко всему, что официальная наука считает не более чем вымыслом дикарей.

Узнав о том, что под самым носом учёного сообщества пустили корни пагубные семена вопиющей антинаучной ереси, Эгидиумы пришли в бешенство. Они со скандалом отчислили нескольких наиболее рьяных участников Общества — тогда-то его деятельность, ставшая известной всему университету, привлекла внимание Эмеградары.

Уязвлённая несправедливостью принцесса просила отца убедить руководство университета отменить своё решение, но тот отказался. Со времён короля Феоссы Совету Эгидиумов предоставлялась полная свобода в области научных изысканий и образования, и Ингрид не собирался нарушать это право.

— А как же предания и легенды, которые ты рассказывал нам в детстве? — в сердцах воскликнула Эмеградара тогда. — Про Теотекри, победившего злого колдуна в чёрной башне, и про Радоша, который создал пространство и время, и про злобных ашей, затаившихся на обратной стороне Эгредеума, и про Зал Потерянных Душ?.. Эти студенты всего лишь предположили, что древние сказки могут быть правдой!

— И тем не менее это всего лишь сказки, — ответил Ингрид, — с точки зрения науки. Никто не запрещает рассказывать их и верить, если угодно. За пределами университета.

После того, как указом Верховного Эгидиума вольнодумцам было запрещено проводить собрания в университете, Общество учредило Фестиваль Древних близ Карахии. Изначально это мероприятие должно было стать чем-то вроде встречи свободомыслящих исследователей, но в итоге всё вылилось в нечто иное. На Фестиваль стекались все, кто хотел хорошо провести время на природе в обстановке костюмированного маскарада.

Наряды и обычаи островитян, их песни и танцы — исконные, забытые или вовсе выдуманные, — сплетались здесь самым невероятным образом. Сюжеты легенд и сказок: сражения, поединки и колдовские обряды — разыгрывались собравшимися перед пёстрой толпой на окраине леса, и любой желающий мог принять в них участие.