Перекрёстки Эгредеума

— Здесь налево, — сказал Ингвар, указывая на план, — если я правильно разобрал эти каракули.

Пустой двор вывел их в тесный проулок меж настороженными громадами промышленных зданий, чьи тусклые окна смотрели немигающим мертвенным взглядом.

— Не лучшее место для психиатрической больницы, — заметил Ингвар.

Мария Станиславовна молча продолжала идти вперёд. Только сейчас она заметила, как потемнело на улице. По спине пробежал холодок.

Решётка забора. Серые гаражи. Смутная тревога.

Ей хотелось броситься опрометью бежать отсюда со всех ног, но какая-то неумолимая сила заставляла идти вперёд, и она шла медленно, с тяжёлым сердцем, слушая отдающиеся в голове глухие его удары.

Страшная догадка вспыхнула молнией, пронзив грудь острой болью.

Чёрная башня, недостроенная высотка — точно такая же, как в парке! А такие места всегда притягивают их… Приближение неминуемого рока взорвалось вспышкой непрошенного воспоминания.

Обречённо остановившись, Мария Станиславовна в ужасе повернулась к спутнику, но не успела ничего сказать: сверху, из-за мрачных крыш, на них нёсся чёрный вихрь.

— Пригнись! — Ингвар толкнул её к углу здания, закрывая своей спиной.

Тёмный всполох. Яркий сиреневый блеск.

Ингвар выхватил меч и ринулся вперёд — туда, где приземлилось расплывчатое пятно абсолютной черноты, зияющее зловещей прорехой окружающего пространства.

— Беги! — крикнул спутник.

Жуткий металлический лязг больно резанул по ушам.

Она рванула к ограде, но лазейки здесь не было.

Судорожно цепляясь за решётку, Мария Станиславовна заметалась, как загнанный в клетку зверь.

В нескольких шагах позади что-то тяжёлое рассекло воздух.

Краем глаза она успела заметить высокую чёрную фигуру — и лишь вжалась в дрожащую решётку, ожидая смертельного удара. Но его не последовало.

Чёрная фигура застыла на несколько секунд, а потом тяжело повалилась на бок. Страшный долгий хрип стал единственным и последним звуком, который она издала.

Перед ординатором теперь стоял Ингвар, держащий в руках сияющий меч, только что извлечённый из спины поверженного врага.

Ординатора трясло от страха и холода. Весь ужас пережитого навалился на неё свинцовой тяжестью, и слёзы подступили к горлу.

Впервые она видела это так близко — впервые в этой жизни, по крайней мере.

Чудовищная тварь, чёрная, ощетинившаяся острыми шипами — непонятно, доспехи это или… кожа? древоподобная кора? Голова, до омерзения похожая на человеческую, увенчанная ветвистыми рогами, а вместо глаз и рта — пустые прорехи непроглядной тьмы.

Порыв ветра ворвался в проулок с протяжным воем.

Чёрное тело вздрогнуло с жутким скрипом, как старый сарай, и рассыпалось пеплом.

Мгновение — и на асфальте ничего не осталось.

Хранитель вытер лезвие меча от остатков пепла краем плаща.

— Они приходят через пятна на Солнце — очевидно, с Эгредеума. Хотя, может статься, наша планета — не единственное их обиталище.

Каждый раз во время сильных вспышек, когда ты готовишься к пробуждению, они начинают охоту. Они не могут допустить того, чтобы ты всё вспомнила, иначе пророчество сбудется, и ты остановишь их вторжение на Эгредеум.

Мария Станиславовна судорожно вздохнула.

— Не бойся, — Ингвар склонился к ней, положив руку на плечо, — я защищу тебя. Так было всегда, и ничто этого не изменит.

Благо, с нами Отверзатель Путей. Счастливое везение — или судьба. Ни на Эгредеуме, ни на Земле мне не встретилось другого оружия, способного убить демонов. Очевидно, он зачарован. Всё, что я знаю об этом мече — он принадлежал моим предкам и многие века передавался от отца к сыну. Легендарный меч Теотекри, великого мудреца, чья сила, вероятно, и заключена в нём. Этим мечом Теотекри поверг своего врага, злого колдуна из чёрной башни… Впрочем, твоя память скоро вернётся, я уверен. И тогда с демонами и Чиатумой будет покончено.

— Ир-Птак… Того колдуна звали Ир-Птак, — вымолвила Мария Станиславовна.

— Именно, — кивнул Ингвар.

А Теотекри — Теотекри был его другом… и его убийцей! Тем, чья рука вместе с телом Ир-Птака пронзила и её тело — во сне. Во сне ли только?.. И почему, почему в этом кошмарном наваждении они с проклятым колдуном оказались одним целым?

Страх ли, а может, затаённая сила этого злого мудреца, чей разум сплёлся с её собственным, удержали ординатора от расспросов, но Мария Станиславовна ничего больше не сказала. Нет, ни разу и словом не обмолвилась она о смутных, зловещих и в то же время чарующих беседах на границе яви и сна.

— Ладно, — беспечно бросил спутник, точно всё произошедшее было самым обычным делом, — нам нужно поспешить, если ты всё ещё хочешь попасть на свою конференцию.

***

Их едва не убила потусторонняя тварь, появившаяся из ниоткуда и затем растворившаяся в воздухе. Они только что всерьёз рассуждали об инопланетной угрозе, сочащейся потоками призрачной тьмы через прорехи в Солнце, а теперь должны как ни в чём не бывало заявиться в психиатрическую больницу и сказать сотне собравшихся там врачей и уважаемых профессоров, что мир — это иллюзия, управляемая коллективным сознанием.

Какой-то сюрреалистический перформанс!

Петляя проулками и подворотнями, они миновали тёмные ряды гаражей и выбрались в тихий парк, карабкающийся по пологому склону аккуратными лесенками к жилым домам.

Неподалёку из-за деревьев угрюмо торчала чёрная громада недостроенной башни, а напротив, за ажурным забором, притаилось место назначения.

Светло-розовые стены. Изящный портик с колоннами у входа. Старинные перила вдоль широких ступеней.

Подойдя поближе, они разглядели полнящиеся мутной водой дыры в асфальте у ворот, ползущие по стенам ветвистые трещины и отбитую плитку на лестнице. От этой привычной разрухи даже на сердце полегчало: всё как надо, значит, точно туда пришли.

Конференц-зал с красными креслами, тяжёлыми пурпурными кулисами на массивной сцене и светлыми стенами, увешенными портретами знаменитых советских исследователей душевной жизни, напоминал о былом величии психиатрической науки. Полумрак ведущего к нему голого бетонного коридора, откуда доносился резкий запах строительной пыли, скрип половиц в зале и общая потрёпанность помещения, открывающаяся со второго взгляда, были свидетельством её упадка.

Оживлённые беседы молодых людей в модных пиджачках, переливы звонкого смеха, дружеские приветствия почтенных профессоров очень важного вида — треск жучков-древоточцев в трухлявой потолочной балке старого дома, ветхого, но ещё крепкого, стойко держащего удары бушующих вокруг стихийных поветрий нового века.