Петр Алексеевич и Алексей Петрович. Исторический роман. Книга первая

Сейчас же Алексей Васильевич имел вид смиренный, внимательный, рабочий.

–-Доброе утро, Петр Алексеевич, – сказал он почтительно.– Как спалось нынче?

–– Как спалось? Херово спалось, – почти дружески ответил Петр. – Разве с вами тут поспишь спокойно? Каждый норовит ужалить побольнее каким-нибудь сообщением, от которого не скоро уснешь.

–– Вроде бы никакие ужасные сообщения не поступали, – мягко сказал Макаров.

–– Это к тебе не поступали, а ко мне поступили, да такие, что вторую ночь глаз не смыкаю,– Петр устало вздохнул.

–– Какие будут распоряжения, Петр Алексеевич?– рабочим тоном спросил Макаров, стараясь побыстрее соскользнуть с неприятной для царя темы.

–– Вот,– Петр размашисто подвинул секретарю кипу бумаг,– возьми, я почту тут расписал, да кое-что вечером набросал по-черному. Оформляй указами, причеши, как ты умеешь.

–– Будет исполнено, государь,– с готовностью произнес Макаров, складывая бумаги в пустую папку, специально для этого приготовленную.

–– Меняй буквы, слова, абзацы, но чтоб дух мой в указах сохранялся,– продолжал беззлобно брюзжать Петр. – В который раз тебе сие говорю. Иногда все гладко на бумаге, а дух указу ушел. Так чтобы такого впредь не было. Особливо поработай над последним указом. Ни детей, ни дворян не жалей, не убирай твердые пункты.

–– Все будет сделано по-вашему, Петр Алексеевич, – с готовностью ответил Макаров.– Я тоже кое-что наработал вчера. Предлагаю на подпись. – Он раскрыл другую папку и стал подавать царю бумагу за бумагой на подпись. Петр одел полюбившиеся ему железные очки – подарок саксонского кюрфюрста – и стал внимательно читать, затем подписывал, налагая резолюцию, иногда довольно пространную. Несколько бумаг он воротил.

–– А сие что? – вдруг вскинулся Петр, пробежав глазами очередную бумагу.—Я же несколько дней назад завернул ее. – Он поднял глаза на Макарова, сразу побледневшего.– Не мытьем так катаньем хочешь взять? Так не пойдет, дорогуша. Кого протежируешь?

–– Да никого, Петр Алексеевич. Вы повелели подработать – я и подработал.

–– Ты меня в дураки не шей, любезный, – голос государя построжал.—Никаких заданий на подработку я тебе не давал —хорошо помню. Не балуй, ох не балуй, Алексей. Того и гляди окажешься в Тайной канцелярии, а там начистоту все расскажешь. – Петр продолжал читать.—И сия бумага тож несколько раз курсирует. Что не подписал – сдай в архив. Коли понадобится, я востребую, – сказал государь коротко и примирительно. Макаров молча и торопливо стал складывать документы в папку. Алексей Васильевич знал: все, что ему надо, он все равно исхитрится подписать. Петр несколько нервно следил за этой процедурой, барабаня пальцами по столу. Он не считал нужным что-то еще уточнять. Их работа была настолько слаженной, что не требовала дополнительных указаний. Вот за то и ценят начальники таких подчиненных. Их всегда бывает немного, и они часто делают славу их хозяевам.

Государь был уверен, что Макаров сделает все, как надобно. Алексей Васильевич умел причесывать царские мысли, часто дописывая то, что только предполагал царь написать, что только роилось в его многотрудной голове, никак не оформляясь в стройные мысли. А Макаров умел их вывести на бумагу, уложить в складные строчки так, что Петр, читая свой очередной указ, восхищался и недоумевал: неужто он, царь. писал собственноручно сей проект, написанный столь искусно.

–– У тебя все? – не выдержав, спросил царь.

–– Так точно, Петр Алексеевич,– поспешно засовывая последний лист, ответил секретарь.– Можна идти?

–– Подожди, Алексей Васильевич, – остановил его Петр.—Поговорим еще немного. Знаю, ты молчун, и сие останется между нами. У меня нету больше сил носить в себе такую новость.

–– Что за новость, Петр Алексеевич?

–– Новость такая, что даже не знаю, как сообщать о таком. – Петр надолго замолчал, сложив руки замком на животе. Он до последнего колебался говорить или не говорить ошеломившую его новость секретарю, от которого он не скрывал важнейших государственных тайн и личных секретов. Наконец решился. – Так вот, Алексей Васильевич, что я тебе скажу: единый законный наследник российского престолу исчез, как вор, как тать, растворился в Европе.

–– Да неужто возможно такое? – оторопел и сам многоопытный Макаров.

–– То-то и оно, что возможно, – со вздохом сказал Петр. – Я ума не приложу, как объявить сие Европе. Будущий государь сильнейшего государства сбежал от своего отца! Уму непостижимо! Выходит, или отец – слабак, или сын – дурак. И то и другое – позор для России. Думаю, надо сего зайца изловить, а потом уж посмотрим, что с ним делать далее. Причем сделать сие надобно незаметно, по-семейному, без всякой огласки. Знать об этом должно как можно меньше лиц. Что ты думаешь по сему случаю?

Макаров задумался, на лбу пролегла глубокая складка. Видимо, в его черепе вертелись десятки ответов, но важно было не прогадать. Алексей Васильевич своего тезку недолюбливал, но ведь ответ надо было давать отцу царевича, а кто может понять чувства отца?! И все же Макаров глубоко знал Петра и ответил, хоть и уклончиво, но достаточно ясно:

–– Мне представляется, что надобно установить тщательное наблюдение за всеми дорогами иностранными. Ежели пойдут расспросы из столиц, можно сказать, что сие дело семейное; мол, отец печется о безопасности сына, пытается уберечь его от европейских соблазнов, потому и хочет знать, где он обретается. Можно также говорить, что разыскивается некий самозванец, больно похожий на царевича. Мошенник наносит большой вред облику царевича и должон быть схвачен и доставлен в Россию.

Петр слушал очень внимательно. Макаров попал в точку.

–– Я примерно так и рассуждал, – заключил государь. – Будем использовать обе методы, как будет сподручнее при случае. Ступай, работы у тебя много. И помни, что я тебе сказал перед тем.

Глава восьмая. Прием резидентов

Когда секретарь ушел, послышались голоса в так называемой приемной. То спорили Веселовский и Григорий Долгорукий, кому первому идти к царю. Оба знали, что с утра настроение царя неустойчивое, может и побить, особенно, ежели узнает о какой-нибудь промашке в государственном деле. Тогда держись!

–Кто там шумит? – царь глазами послал Орлова узнать. Денщик мигом оборотился.

– Князь Григорий Долгорукий с докладом и Адам Веселовский из Вены по Вашему приказанию.

–– Почему шумят?

–– Спорят, кому первому идти.

–Давай сперва Длиннорукого,– последовала команда.

Орлов, невольно улыбаясь, так и доложил князю:

–-Григорий Федорович, вас государь отчего-то назвал длинноруким и зовет.

Долгорукий хмуро посмотрел на денщика, нервно передернул плечами и решительно направился в кабинет. Одет он был вельможно, по новейшей моде: в атласном камзоле, в парике с новомодными буклями и весьма коротком; в башмаках с золочеными пряжками.

Помня, что сказал денщик, Долгорукий доложил со значением: Резидент России в Польше и Голландии князь Григорий Федорович Долгорукий.

Петр, внимательно осмотрел своего резидента:

–– Князь, князь, знаю, что князь, и что Долгорукий, тоже мне ведомо. Почто вырядился, аки павлин? – недовольно кинул он, чувствуя тяжелое, мешавшее ему раздражение.

–– Согласно должности российского резидента. Как вы изволили требовать, –скромно ответил Долгорукий, вытянувшись и ощущая неприязнь царя.