Пётр и Павел. 1957 год

И вот сейчас он стоял перед уставшей маленькой старушкой с измученными голубыми глазами, сидящей в инвалидном кресле, и колоссальным трудом сдерживал слёзы, рвущиеся наружу.

– Кто вы? – просто спросила старушка. – Представьтесь, пожалуйста.

– Помогите! – еле слышно проговорил Семён, рухнул перед ней на колени и, не стесняясь, зарыдал.

– Немедленно прекратите! – всполошилась Валентина Ивановна. – Капа!.. Где ты?!.. Капитолина!..

– Вы… Только вы одна можете спасти меня!.. Вернуть мою любовь… Нет, больше – жизнь!..

– Сейчас же встаньте с колен!.. Я прошу вас!..

– Я не встану!

– А я требую!.. Капа!.. Глупость какая-то!.. Куда она запропастилась?!.. Капа!..

– Пожалуйста!.. Ну что вам стоит?.. – не сдавался Семён.

В гостиную вбежала перепуганная домработница.

– Немедленно подними его с пола! – распорядилась не на шутку разгневанная хозяйка.

С помощью Капитолины Ступак был поднят с колен и усажен на стул.

– Нет, это ни на что не похоже! – никак не могла успокоиться Валентина Ивановна. – Капа, дай ему воды!.. Объясните мне, в конце концов, кто вы такой и что вам от меня нужно.

Лязгая зубами о край стакана Семён стал пить воду с такой жадностью, словно не пил целую неделю.

– Ну-с!.. Я вас слушаю!..

– Если вы не поможете, у меня не останется ни одной надежды!.. Ни одной!..Только вы… Только вы!..

– Это я уже поняла! – оборвала его хозяйка дома. – Вы можете хотя бы назвать своё имя?..

– Семён… Семён Ступак…

– Очень приятно, товарищ Семён Ступак… А теперь изложите мне причину вашего… столь странного и неожиданного поведения. Капа, не уходи!..

– Вы напрасно меня боитесь, – успокоил её визитёр. – Я – безвредный… Точнее, не представляю никакой опасности… Для вас. Это, как на меня посмотреть, с какой стороны… Я не дурак и понимаю: глупо было на коленях рыдать перед вами!.. Со стороны, наверное, смешно выглядело… Не сердитесь. Я вам сейчас объясню… Что я наделал?!.. Вы, конечно, знаете…

Хотя, впрочем, откуда вам знать?!.. Но это неважно…Так вот, я написал статью… Не статью даже, а фельетон про самого знаменитого человека у нас в городе… Про товарища Новосельского!..

– A-а!.. Так это вы и есть – тот самый щелкопёр?! – обрадовалась Валентина Ивановна.

– Я!.. – и Семён уронил на грудь свою вихрастую голову.

– И о чём же вы хотите просить меня?.. – удивилась мать первого секретаря горкома.

– Спасите мою любовь!..

– Но как?!.. Каким образом я могу её спасти?!..

И Ступак подробно выложил ей всё, начиная с неожиданной встречи с Депутатом и Героем в медицинском вытрезвителе номер один и кончая размолвкой с ненаглядной Шурочкой в городской библиотеке.

– Вот так я пустил под откос всю свою несчастную жизнь. Был героем, стал – изгоем!.. – с горькой усмешкой заключил он свой рассказ. – Знаете, с каким хорошим настроением я сегодня проснулся?.. Летать хотелось!.. А теперь – хоть в петлю, и то не поможет. Ну, скажите мне, какой я предатель?.. Разве желание жить по-человечески преступно?.. Да оттого, что я согласился с вашим сыном, никому ни жарко, ни холодно. Тем более, в медицинском заключении чёрным по белому написано: у товарища Новосельского прединфарктное или прединсультное состояние… Забыл, какое именно… Хотя… Какая разница!.. И в том, и в другом случае с моей стороны было бы безчеловечно, даже преступно, причинять ещё больший вред больному человеку. Ведь правда же?.. Правда?..

Валентина Ивановна пристально смотрела на несчастного журналиста и молчала.

Опять это слово!.. Опять!.. Крепко-накрепко засело у неё в голове и никуда оттуда деваться не собирается.

"Предательство"!..

Какое оно всё-таки громоздкое!.. Неуютное!..

А сколько значений, сколько оттенков, сколько нюансов вкладывает в него каждый из нас в зависимости от обстоятельств!.. А есть ещё: компромисс… Это вроде успокоительного перед сном, чтобы утишить совесть свою… Или конформизм… Это, если хочется научного тумана чуток подпустить, чтобы не всем понятно было… Или, попросту говоря, – измена… Много и по-разному изменяют люди. Муж – жене, жена – мужу, солдат – родине, вор – закону, правительство – своему народу, народ – своему правительству… И так далее, и тому подобное… А может быть, вся наша жизнь – непрерывная цепь предательств?.. Больших и маленьких… Иногда таких, от которых стынет кровь в жилах, а порой чуть заметных, таких, что и под микроскопом не разглядишь… Поди, разберись тут… Как много людей, например, изменяют данному слову. Примерно столько же – своим принципам. А этот бедолага вон до чего дошёл: изменил идеалам добра и справедливости!..

Валентина Ивановна не выдержала и расхохоталась.

Боже!.. Какое страшное преступление он совершил!..

Она смеялась громко, от души и никак не могла остановиться. А изумлённый Семён смотрел на неё и никак не мог взять в толк: что тут, собственно, смешного?.. У него, можно сказать, жизнь рушится, а ему не только не сочувствуют – смеются!..

Отсмеявшись, старушка белым кружевным платочком оттёрла выступившие на глаза слёзы и ласково спросила удивлённого предателя:

– Чем же я могу вам помочь, товарищ Ступак?.. Конкретно.

– Уговорите своего сына, чтобы он не заставлял меня писать отступную статью с извинениями перед товарищем Новосельским… Всего лишь… Это так немного, согласитесь…

– И вы думаете, это поможет?

– Ещё как! – воодушевился журналист. – Если никакой статьи не будет, значит, и самого факта предательства не было!.. Понимаете?.. И Шурочка обязательно простит меня, и комната "за выездом" моей останется.

– Мне кажется, вы ошибаетесь, – остудила его энтузиазм Валентина Ивановна. – За всё платить надо. Равно, как за дурные дела, так и за хорошие. Положим, я уговорю Петра Петровича, чтобы он не настаивал на статье… В чём я тоже не совсем уверена… Но улучшать жилищные условия человеку, который чуть не до инфаркта довёл всю партийную организацию города!.. Вам не кажется, что это уже слишком, товарищ Ступак?

Безумными от непомерного горя глазами Семён смотрел на мать своего мучителя и навеки прощался со своей любовью.

– А милосердие? – робко спросил он. – Неужели его совсем нет на этом свете?..

– Я говорю всего лишь о справедливости, – сказала как отрезала, Валентина Ивановна.

В это утро Семён Львович Ступак был вторично раздавлен. Что он мог возразить?.. Конечно, бабулька была права. Гениальный план спасения, который озарил его на бульваре Красных котельщиков, оказался фикцией.

– Простите, – он встал со стула. – Простите, что потревожил…

– Сядьте! – приказала хозяйка дома. – Она придвинула к себе телефон, сняла трубку. – Только ни на что не надейтесь. Я это делаю не для вас, мне это самой нужно…

Она не договорила: на том конце провода кто-то снял трубку.

– Лёка, это опять я… Ничего не случилось. Скажи, Пётр у себя?.. Поняла… Скажи, чтобы мне сразу перезвонил, как приедет… Нет, нет… Не очень срочно, но всё-таки… Пока.

Она повесила трубку и сурово посмотрела на посетителя.