Play the kitten

Она провела на пляже весь день. Она ходила и смотрела, сидела, лежала, слушала… думала и пыталась. Пыталась понять, что делать дальше. Жизнь – до крайности странная штука, она иллюзорно дает тебе новый шанс, что-то вроде чистой страницы, как новое поле для шахмат. И ты принимаешь раунд, начинаешь играть. А потом она выводит на поле фигуру, которую ты думал, что смог побить. И в твоих руках выбор: продолжить игру, несмотря на обиду и гнев, или бросить все, уйти, заявив, что это не по правилам.

Ближе к вечеру, устроившись на пандусе пустой голубой будки спасателя, Вайолет вдыхала свежий воздух, болтая босыми ногами, выжидая, когда те обсохнут после шлепания по волнам и песок осыпется сам собой. Волосы били по лицу, развеваемые потоками бриза, и колыхался подол юбки. Жара спадала, и в воздухе стояло теплое обволакивающее облако, напоминая тягучую карамель. Будто пчелиный рой люди не прекращали разговоров. Изредка где-то поблизости щелкала вспышка фотокамеры, и кто-то громко заливался смехом. Спокойная водная гладь сияла аквамариновой расцветкой. Солнце клонилось к закату, и по линии горизонта разрастались яркие розово-фиолетовые линии; облака окрашивались в пурпурный. На причале собирались влюбленные парочки и семьи с вопящими детьми, желая поглазеть на закат. Вдали, пристроившись на вытащенные на песок диванчики, потягивала коктейли молодежь, бренча на гитаре. Вайолет размеренно дышала, чувствуя, как она устала…

Пора было возвращаться.

Решение, которое навеял ей плеск волн, было – она знала – абсолютно неверным, но казалось сейчас единственным.

Порывшись в кармане юбки, Вайолет отыскала мелочь и, подсчитав монетки, с уверенным лицом схватила оксфорды, после поднявшись, и гордо соскочила с деревянного пандуса по ступенькам, направившись по остывающему песку в сторону города.

***

Семьсот тридцать третий автобус – если вам когда-нибудь нужно будет добраться из центра Лос-Анджелеса до Санта Моники – быстро катил по асфальтированной дороге в самое сердце Города ангелов. В салоне было убаюкивающе душно. Вайолет устала. Не столько от дороги или проведенного на солнце дня. Она устала от самой себя. На пляже, среди песков и детей она не могла, не хотела плакать. Противные мысли крутились в голове, но они казались миражом, как экранная картинка – вроде бы ты видишь, ощущаешь ее, но тебя как-то это все мало касается. Но здесь, в плохо проветриваемом транспорте, проезжая мимо кладбища Роздейл с его ровными рядами крохотных надгробий, минуя старые, заброшенные ларьки, так странно и непривычно уживающиеся с широкими стеклянными зданиями стиля хай тек, Вайолет всеми силами пыталась сдержать порыв и не разрыдаться, кусая губу пока та не начала зудеть и не проступил привкус крови.

***

Выпрыгнув из салона неподалеку от отеля, Вайолет колебалась. Войдет через главный вход - и придется делать вид, будто ничего не произошло, продолжать работать как ни в чем не бывало. Войдет через служебный выход – и будет шанс воплотить в жизнь свой замысел.

В воздухе стоял запах вяленого мяса, и шумно работали кондиционеры. Выжимал гудок водитель одного из желтых такси, что выстроились в ряд на заполненной дороге. Двое грузчиков вытаскивали из больших дверей мебельного салона укутанный в прочную пленку красный диван.

Не долго думая, Вайолет свернула в проулок сразу после сверкавшей шестиэтажки, минуя мусорные контейнеры и шумные кондиционеры, быстро вбегая по лестнице к белой двери, набирая на крохотной панельке код доступа, так тактично продиктованный Айрис днем ранее.

***

Вестибюль молчал. Тихо сбежав по ступенькам Вайолет подлетела к стойке регистрации, с хлопком опуская лист бумаги на поверхность. Восседавшая по другую сторону Лиз оторвала взгляд от книги, вскидывая одну бровь, небрежно, с толикой скептицизма оглядев сначала девушку, а затем и бумажку.

– Детка, ты помнишь, что у тебя почасовая оплата? – вернулась та к страницам тома в руках. – И что это? – продолжила Лиз, намекая на исписанный лист, который Вайолет с такой настойчивостью подсовывала ей.

– Заявление. Пожалуйста, подпишите, я не могу здесь больше работать.

Лиз в удивлении замерла, затем медленно отложила раскрытую книгу на угол стола и подняла на девушку взгляд поверх очков.

– Да ты и двадцати четырех часов не проработала. К тому же, - Лиз с сомнением вытащила лист бумаги, бегло пробежав по красиво выведенным строчкам глазами, - по правилам ты должна сообщить об увольнении за две недели, - Лиз опустила лист, вновь глядя на личико девушки, буквально светившееся отчаянием и страхом. Вайолет разинула рот, замотав головой, хватаясь за стойку регистрации.

– Нет, Вы не понимаете, я правда не могу больше работать в этом отеле! Можете не платить мне, только подпишите, - Вайолет втянула кончившийся кислород, - пожалуйста… - выдохнула та.

Лиз прищурилась. Сколько лет она работала в этой сфере и уж точно знала, что если работник просит уволить без выплаты заработной платы, то дело действительно серьезное. Сняв очки, она поправила перекрутившееся кольцо с крупным камнем и с хитрой улыбочкой оперлась о стойку регистрации.

– Нет, пока не расскажешь, в чем дело.

Вайолет отрешенно глядела на работницу «Кортеза». Казалось, она готова была разрыдаться прямо в вестибюле: брови сведены у переносицы, уставший взгляд, разрумяненные от солнца щеки и кончик носа. Девушка в ужасе молчала, и Лиз продолжила:

– Ты как ошпаренная вылетела утром. Все из-за тех двоих? Да это Кит Уокер и-

– -Анна Годфри, - быстро закончила Вайолет, болезненно зажмуриваясь и сглатывая. – Я з-знаю, знаю кто они, - закивала та.

Лиз искренне удивилась, отлипая от стойки и подпирая рукой бок. Прошуршал черный шелк под касаниями пальцев.

– Тогда в чем дело?

Лобби отеля предательски молчало. Ни единого посетителя, ни каких посторонних звуков, способных как-то прервать этот нелепый диалог. Ничего, что могло бы спасти ее от «душещипательной истории». Вайолет чувствовала, как ее начинало потрясывать. Все тело вдруг напрягается и выдает мелкую дробь, ладони увлажняются, во рту пересыхает. Никому еще она не говорила того, что вытягивала из нее сейчас Лиз. По большей части, она и себе-то в этом боялась признаться, не то что кому-то…

Но на губах Лиз играла искренняя добрая полуулыбка, словно она уже давно все знала, лишь ждала, пока Вайолет решит сама поделиться. На последней секунде Вайолет заметно трясло. Что изменится, расскажи она свою тайну, да еще и человеку, которого она знает-то меньше двадцати часов? Но Лиз словно была старым другом, источала такую теплую энергию, что не высказаться о наболевшем было сродни предательству. Вайолет чувствовала, словно обидит ее, если все ей не расскажет. Девушка на автомате оглядела главный вход, затем шумно выдохнула и устало опустила локти на стойку, небрежно подпирая голову, поднимая взгляд на спокойно выжидающую Лиз.

– Десять месяцев и пять дней, - облизнув сухие губы, дрожащим голосом полушепотом заговорила Вайолет, сжимая стойку регистрации до побеления костяшек. Лиз двинула головой.

– Десять месяцев и пять дней что?

Вайолет моргнула.

– Ровно столько времени я влюблена в Кита Уокера…

Комментарий к Carry a torch

Carry a torch (ам. слэнг) - сохнуть по кому-то, быть влюбленным

========== Dead soldier ==========

Лиз на долю секунды потеряла свою уверенность и некую присущую ей самонадеянность с толикой всезнания. Рука сама опустилась с бедра, повиснув в воздухе вдоль туловища. Уж чего, а такого поворота во всей этой истории она не ожидала. Минутное шоковое состояние отступило, и Лиз, слегка запрокинув подбородок, поправила свое черное элегантное платье, параллельно собираясь с мыслями. Вайолет потупила взгляд, в растерянности кусая губы. Повисшее молчание убивало.