Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

Поэтому деньги нужны. Те-то перчаточные куклы сейчас у меня, расскажу потом о чуде, как они у меня оказались. Но это раз в жизни такое везение. А так деньги очень нужны, и я спросила у мамы:

– Как, мам, это сделать, чтобы пенсия?

– Я узнавала, - повторила мама.
– После того, как мы разведёмся и Стас отменит усыновление.

– Удочерение.

– Не важно для закона, удочерение и усыновление!
– закричала мама. Она вообще стала очень нервной за последний год.
– Надо провести эксгумацию тела, взять у останков пробу ДНК, ну и у тебя пробу тоже взять.

– Что? Моих останков?
– это я такая вся из себя ироничная. Мне, честно, стало жутко, но я прикинулась, что мне смешно.

– Не смейся. У тебя уже паспорт как два месяца, ты совсем взрослая. И надо будет с подтверждением отцовства поторопится. Пенсию по потере кормильца до восемнадцати платят.

Я не хотела, чтобы мама говорила об этой пенсии. Да ну её, раз надо труп из могилы вырывать, я решила чуть-чуть сменить тему:

– Но, мама, ты мне ничего же не говорила о разводе!

– Конец года. И так три двойки маячили. Не стала тебя расстраивать. Я же тебя знаю, Лорик, ты бы сразу дома в спячку залегла.

Это верно. Я бы стала депрессовать, школу забросила, я такая...

– Но мама! Ужасы-то какие, если пенсия!

– Ты думаешь, я стала бы этим ужасом заниматься, если бы нам моей зарплаты хватало? Знаешь, что...
– мама задумалась.
– Надо сходить к твоей бабушке, с ней поговорить. Хорошо бы, чтобы она подтвердила, что папа твой имел со мной отношения.

Но бабушка нас даже на порог не пустила.

– Ничего, - сказала мама, промакивая глаза. В июне у нас мошка полётывает, многие глаза так промакивают.
– Ничего. Обойдёмся без её показаний. Вот докажем отцовство, и я ей ещё покажу, этой твоей бабе Глории!
– мама погрозила квартирной двери кулаком. Мы стояли на лестничной площадке.
– Я ещё отсужу у этой гадюки, твою долю, Лора, в наследстве папы. Есть статья в кодексе...

Приехал грузовой лифт, там уже были люди, и мама замолчала. В этот июньский месяц мне показалось, что мама совсем обезумела, эксгумация моего настоящего папы стала её идеей-фикс. Я поняла, что лучше меньше знать разных законов. Зря она пошла на такую работу, где назначаются выплаты: на инвалидность, на потерю кормильца, на увеличение стоимости жизни, дальше не помню... Меньше знаешь, крепче спишь, как говорится. Но о крепком сне этим летом я позабыла раз и навсегда.

Глава вторая. Шорохи

Глава 2

Шорохи. Карл

– Лорик!
– сказала мама.
– Мы же поедем завтра на дачу?

– Фуу... МошкА.

– Но у бабушки с дедушкой везде пологи. И в отличие от нашей трёхкомнатной клетухи, там - дворец.

У бабушки и дедушки и правда был замечательный дом. Новый, светлый. Не из кирпича, из чего-то другого, забыла из чего. Дедушка сам старый дом перестраивал. Дедушка у меня прорабом всю жизнь проработал. В колхозе прорабом. Но это неважно. Я любила дачу, но придётся общаться с соседями по участку. Это ужасно напрягает. Соседи всё старые, им скучно, всё выспрашивают, как я учусь. А как я учусь? Вот поэтому меня всё достало, и я решила побыть одна в городе. Тем более, что перед отъездом Стас принёс мне один классный сериал, все сезоны. У них диски в гипермаркете уценили, папа и взял мне. Папа часто мне диски с работы приносит. Лицензионные, качественные, с хорошим звуком и за копейки.

Мама удивилась, когда я отказалась с ней ехать.

– Ты же одна испугаешься!

Верно. Я боялась темноты. Но суеты на даче я боялась ещё больше. Этим летом у меня много дел. Я решила научиться шить взрослые вещи. Сшить себе юбку на первое сентября. А то веночки, розочки на заколки, всякую дребедень я всё это умела. А с настоящим шитьём как-то не срослось.

Я всё маме объяснила. Сказала, что буду смотреть диски и шить. Мама дала мне денег на еду, и строго-настрого наказала никого в дом не пускать.

Когда мама собрала сумку на колёсиках - она не хотела терять ни минуты драгоценного отпускного времени, - я вдруг вспомнила, о чём хотела с утра у мамы спросить. И очень хотела. Просто очень-очень. Очень-очень-очень. Мама бубнила:

– Как я замоталась за этот год. Какой был тяжёлый этот год. Надо отдохнуть. Пособираю в степи трав. Скоро должен и мак расцвести, и васильки... Побуду с родителями! Какое счастье, что я еду на дачу. Как эти мамашки молодые надоели. Такие тупые, заявления не могут без ошибок заполнить. Не работа, а нервотрёпка, домой придёшь - этот сидит, всё по буку своему с зазнобой переписывается...

Так мама разговаривала вроде бы со мной, а вроде и сама с собой, и я прервала этот её словесный поток:

– Мама! Ночью в этом треснутом ящике у меня звенело что-то!

Мама молчала. Потом спросила:

– У тебя там лежит что-то звенящее?

– Да. На одной кукле колокольчик.

– Он и звенел.

– Но его же никто не трогал! Почему он вдруг звенел?

– Не знаю, - раздражённо сказала мама. Потом замерла, дальше спросила испуганно:

– Только колокольчик?

– Нет. Ещё как будто шорохи, вроде кто я в ящике копается.

Дело в том, что мне всё всегда везде мерещилось. На даче полотенца, которые бабушка вешала сушиться в моей комнате, напоминали мне ночью приведения как в «Карлсоне». Ещё ночью ко мне приходила в комнату девочка. Приходила и садилась на корточки, опираясь спиной на дверцу шкафу. Девочка была лет трёх, с длинными волосами и бантиком на ободке, она катала по полу паровозик. Утром паровозик всегда оказывался там, где я его оставила с вечера. Но я-то знала, что эта хитрая девочка маскирует игрушку так, словно ничего не было. В прошлом году вообще история случилась. У нас в классе есть девочка Лера, я уже о ней говорила. Которая пенсию за умершего папу получает. И вот она такая красивая, хулиганистая, спортсменка, и она мечтала о хорошем мальчике. Потому что плохие-то с ней хотели ходить. А Лера с ними не хотела. Она выдумала себе идеального мальчика Карла, и всё время о нём мне рассказывала. Все знали, что Карл выдуманный. Все знали, что это прикол такой, даже учителя. Учителя даже шутили: что ли Карл за тебя учить и решать всё будет, ну по аналогии «кто будет делать?
– Пушкин!». И вот у Леры появился парень в реале. А с воображаемым Карлом она поступила так. Она сказала мне:

– Забирай Карла.

И я забрала. И Карл стал теперь со мной. Я его не вижу, но я знаю, что он со мной. И мама знает. Мама конечно улыбается. Но мне с Карлом спокойнее. Я так и сказала маме:

– Я же не совсем одна. Мы с Карлом.

– Ну хорошо, не заиграйся только со своим Карлом.

Мама была не против Карла. Она говорила, что, когда была девочкой и мечтала о любви, тоже всё представляла себе невидимого парня. Мечтала. Мама считала, что Карл - это моя мечта. Так и было.

Мама, когда услышала про шорохи, сказала:

– Поедем со мной. Мне не нравятся твои рассказы о шуршаниях.

Но я отказалась. Мы договорились быть на связи, и мама уехала.

– В конце концов, дача недалеко. Приедешь, если захочешь.

Да уж недалеко. Час на автобусе трястись. Так ещё он ходит раз в полтора часа, а то и в два, надо расписание глянуть.

Глава третья. Не Карл

Глава 3

Не Карл

Весь день я радовалась. Я ходила по комнатам. Я вдыхала свободу; не смотря на мошку, я выходила на балкон и любовалась из окна нашим самым лучшим в городе двором. Во дворе были разбиты клубы и росли сильные грушевые деревья. К вечеру стало страшновато. Я осознавала, что важно спокойно пережить первую ночь. Но как её пережить, если последние две ночи мне мерещились звуки колокольчика из треклятого треснутого ящика. С детства, когда мне становилось страшно, я рассаживала вокруг себя игрушки. Куклы, резиновых зверюшек, паровозик и машинки. И тут я взяла и посадила на диван перед телевизором кукол. И мы все вместе глядели сериал. Перчаточная бабушка с горбатым носом тоже была тут. Да и остальные четыре куклы перчаточные куклы были среди других. Мне было приятно надевать на ладонь юбку бабушки, оживлять её: она «бегала» по спинке дивана и наклоняла голову совсем как я в детстве. Я любила ползать по дивану, именно по спинке.