По дорогам Вечности

– Ничего. С ним всё в порядке...
– тут же бросил Димка и осёкся, отведя взгляд.
– Ну, не совсем всё... далеко не всё...

– Говори! Прошу тебя, Димочка, мы этих извергов накажем!

– Что вы имеете в виду?
– не понял тот.
– Врачей не надо наказывать, они его спасти пытаются.

– Что с ним! Он, правда, хотел с собой покончить?

– Нет, конечно!

– Отведи меня к нему, пожалуйста!

– Хорошо, - согласился Димка.
– Только, к Саймону никого не пускают.

– Пустят!
– фыркнула тётя Ира.
– Меня везде пустят!

– Я видел, - Ухмыльнулся Морквинов и повёл её к остановке.

А тётя Ира заметила, что на спине его чёрного свитера улыбается красный смайлик...

***

Прохор Рейли вошел в палату, задернул штору, заслоняя солнечный свет, и сел рядом с кроватью сына.

Юноша спал, усмиренный чарами.

Отец положил ему руку на лоб. Саймон даже не пошевелился, да и не почувствовал этого. Прохор вздохнул и призадумался.

– Плохой из меня отец. Будь я хорошим, всего бы этого не произошло. Если бы я мог помочь...

Он посмотрел на занавешенную штору, медленно подошел к окну, одёрнул, пуская обратно солнечные лучи, и зажмурился.

– А еще, у тебя скоро будет сестренка...
– Сказал Прохор Рейли, глядя в окно.
– Фольма уже на втором месяце. Мы даже имя малышке придумали. "Сельма", что с древнемасийского значит "счастливая"...

Люди за окном куда-то ходили, что-то делали. У них свои цели. А ради чего они живут? Ради выполнения поставленных мозгом задач, так называемых желаний. А если, все цели человека, который в этот момент радостно бежит на работу, ожидая повышения, будут достигнуты, и больше не к чему стремиться, не произойдёт ли в его маленьком мирке какой-нибудь сбой?

Прохор отвернулся от окна, стараясь об этом не думать:

– Эта вся ситуация, она какая-то... неправильная. Карсилина, такая хорошая девочка... Ты не должен губить себя из-за неё... Она бы не хотела, чтобы ты себя так изводил, я уверен.

На этой ноте в палату вошёл доктор.

– Здравствуйте, Мистер Рейли.

– Вы смогли определить, что с ним происходит?
– спросил Прохор.

– Понимаете, мы пытаемся опустить температуру до нормальной величины, но ваш сын снова её поднимает...

– Осознанно?

– Чародеи довольно странные люди. Если бы он был волшебником, или колдуном, либо ещё кем-то, было бы проще... Чародеи могут уничтожать себя с помощью магии. У вашего сына пропало желание жить, а если оно пропало, то насильно мы не сможем удержать...

– А вы постарайтесь!
– рассердился барон Рейли.

– Мы делаем все возможное, но он подсознательно себя убивает.

– И что делать?

– Нужно вывести его из депрессии.

Прохор тяжело вздохнул, опустился на стул возле кровати сына и тихо проговорил:

– Снимите чары.... Верните его в сознание.

– Рискованно, - отказывался доктор.

– Вы посмотрите, Саймон под воздействием ваших чар даже на живого не похож!

– Если я их сниму, он продолжит себя уничтожать...

– Как же к нему должно возвращаться желание жить, если он не осознает ничего!

– Хм, - смутился доктор.

– Просто дайте мне поговорить с сыном.

Доктор кивнул, и провёл над лицом Саймона ладонями, снимая чары. Затем, он отступил к дверям.

Отец с надеждой посмотрел на сына.

Саймон проснулся. Голова болела, горячая и тяжёлая, словно чугун. Он пошевелился, пытаясь понять, что происходит, и стал с беспокойством озираться.

– Всё хорошо, - сказал ему отец.
– Не волнуйся.

Яркий солнечный свет бьет в глаза, на улице радуются птицы очередному тёплому дню. А сердце Саймона разбито на множество осколков. Ниточка, которая связывала его с Карсилиной, безвозмездно оборвалась, скотч тут не поможет...

– Всё плохо, - не согласился Саймон, положив голову на подушку и стараясь не смотреть в глаза отцу.

Саймона мало интересовало, где он находится, и как здесь оказался. Эти факты, просто не запечатлелись в его памяти.

– Жизнь должна продолжаться. Пойми ты это уже!
– не выдержал Прохор Рейли и ударил кулаком по тумбочке.

Саймон даже не вздрогнул, а его отец продолжал, весь на взводе:

– Зачем ты себя убиваешь?! Так нельзя! Прекрати сходить с ума!..

– Я не могу...

– Можешь! Всё ты прекрасно можешь!

Казалось, он сейчас взорвётся. Никогда раньше Саймон не видел его таким сердитым.

– Не смей умирать! Кому ты что докажешь!
– негодовал он.

– Ты не понимаешь, - слова давались Саймону с трудом.

– Всё я понимаю! Ты не представляешь насколько!
– Он снова ударил по тумбочке.
– Думаешь, мне было легко, когда я потерял вас с Фолией!..

Странно, но эту историю он сыну так и не рассказывал. Теперь же, Саймону было до фонаря, бросал он их с мамой тогда, или нет.

– ...Но я это пережил!
– Прохор вытер пот со лба.
– И не хочу терять единственного сына!

– Карси...

– Да опомнись, ты! Её нет!
– он даже хотел его встряхнуть, но, бросив взгляд в сторону доктора, не решился.

Тут доктор, который с опаской поглядывал то на юношу, то на его отца, решил вмешаться:

– Мистер Рейли, извините, но дальше держать его в сознании нельзя. Вашему сыну становится хуже.

– Куда уж хуже!
– буркнул Прохор Рейли.

Доктор подошёл, усыпил Саймона, заблокировав его мысли. И юноша отключился, как телевизор, выдернутый из розетки. Он ничего не чувствовал, ему ничего не снилось.

– И всё равно мне не нравится, что вы подвергаете его действию этих чар!
– сердито проговорил его отец, поднимаясь.

– У нас нет другого выбора, - кратко ответил доктор.
– Юноша сейчас слишком подавлен, и волноваться ему категорически нельзя. Только так мы можем приостановить его подсознательное саморазрушение.

– Доктор, но, всё-таки, что может ему помочь? Веселящее волшебство? Оно ведь улучшит настроение...

– - Сомневаюсь. Волшебнику, может, и помогло бы. Но в случае с чародеем, это даст обратный эффект...