По ту сторону синих гор

Исгирда замолчала, а я сглотнула тугой ком в горле не в силах что-то говорить дальше. Чужая трагедия ранила моё сердце, и оно болело.

Не знаю, сколько мы просидели в тишине, нарушаемой лишь треском огня в очаге. Чай остыл, и тёплая кружка перестала греть мои руки.

– Какой она была? Мать Бьёрна...
– тихо спросила я.

– Красивой, - горько прошептала Исгирда.
– Даже смерть ей была к лицу. Она была похожа на Сиюж - душу зимы. Светлая кожа, белые как снег волосы, и глаза... словно звёзды Вольха.

– Звёзды Вольха?
– потрясённо переспросила я.

– Да, - кивнула Исгирда.
– У нас в горах находят такие камни - чёрные сапфиры, на которых после обработки появляются переливы в виде шестиконечной звезды. У Лаэрты были именно такие глаза. Одного цвета с сапфиром, что висел у неё на шее.

Я сглотнула и дрожащей рукой полезла за ворот рубахи, доставая оттуда мамин кулон.

– Такой?
– хрипло уточнила я, видя, как лицо Исгирды вытягивается и она начинает недоверчиво трясти головой.

– Это кулон Лаэрты! Откуда он у тебя?

Я не знала, что ей ответить. Потому что не могла понять, каким образом этот кулон оказался у моей матери и почему у неё, по рассказам Эурезы, были точно такие же уникальные глаза, как и у королевы Лаэрты?

– Он принадлежал моей матери, - пробормотала я, пряча кулон.

– Странно, - пожала плечами женщина.
– Мне показалось, что у эль-манны Расвальда был точно такой.

– Вы сказали, что матери Бьёрна не смог помочь даже шайгер?
– тут же ушла от темы я.
– Он ещё жив?

– Жив, конечно. Шайгеры долгожители. Дом Арна находится на окраине Эдерхейда...

– Арна?
– переспросила Исгирду я.
– Это был Арн?!

– Ну да, - растерянно кивнула женщина.
– Другого шайгера у нас нет.

Теперь мне была понятна реакция Арна на мой кулон: он видел его раньше на Лаэрте! Но почему, заметив его на мне, он так круто поменял своё отношение к тому, что я могу лишиться ног, по-прежнему оставалось загадкой. Звезда Вольха, доставшаяся мне от матери каким-то образом увеличивала мою ценность в глазах Арна. В любом случае шайгер знал какую-то тайну о происхождении кулона, и у меня теперь все мысли были о том, как бы её у кайгена выпытать.

– Спасибо, что рассказали мне свою историю, - вздохнула я.
– Она очень печальная, но несмотря ни на что, я думаю, Бьёрну очень повезло. Вы замечательная мать.

– Он тоже замечательный сын, - с гордостью заявила Исгирда.
– У меня лучшие на свете сыновья!

Я мягко усмехнулась и поднялась с места.

– Я пойду, пожалуй. Поздно уже.

– Сейчас отнесу тебе ведро горячей воды наверх, - засуетилась Исгирда.

– Не надо. Мне не сложно сделать это самой. Тем более, что вам самой следует отдохнуть. Вы весь день на ногах.

– Нет. Не усну, пока сыновья домой не вернутся. Не смогу, - мотнула головой она.
– Я всегда их жду в эту ночь.

– Мне кажется, вы зря так тревожитесь. Они уже большие мальчики.

Исгирда посмотрела на меня со снисходительной жалостью и авторитетно заявила:

– Для матери дети всегда остаются детьми, сколько бы лет им не было. Вот появятся у тебя свои, тогда поймёшь.

Она сказала это совершенно беззлобно и искренне, и я вдруг поняла, что моих детей эта женщина тоже будет любить так же сильно, как и своих сыновей.

Но самое странное было не это, а то, что я совершенно осознанно была не против этих гипотетических детей. А учитывая сегодняшнее заявление мужа, однажды они у нас действительно появятся.

**

Я вырубилась, как только удалось добраться до кровати. Что удивительно, мне даже кошмары с превращающимися в хищников людей не снились. Хотя я думала, что после произошедшего в лесу вообще не усну. А ещё, то место на ладони, куда меня укусил мой лохматый супруг, подозрительно быстро заживало: даже корочка отшелушилась. Подозревала, что к утру там останутся лишь белые рубцы шрамов, а потому и хотела первым делом, когда проснусь, в этом убедиться.

Но проснулась, когда в комнате ещё витали рассветные сумерки я от какого-то подозрительного шороха и, резко перевернувшись на постели, недоверчиво поморгала, обнаружив копошащегося возле двери мужа. Кайген вешал на неё засов, а чтобы не стучать и меня не будить, похоже, забивал гвозди пальцами. Ну как - забивал? Просто надавливал на гвоздь, и он входил в дерево, словно нож в масло. Ему даже магия для этого не нужна была.

– А это не могло подождать до утра?
– шёпотом поинтересовалась я.

Муж замер, резко повернул голову, и синий взгляд его глаз заскользил по моему лицу, вызывая смущение.

– Ты же сама об этом просила, - почему-то тоже шёпотом ответил супруг, медленно задвигая засов и приподнимая бровь.
– Принимай работу, жена.

Повисла неловкая пауза. Я закусила губу, отбросила одеяло и неловко поправила задравшийся до колен подол сорочки, слезая с кровати.

В зеркале, повешенном на стене напротив, отразилась моя похожая на привидение фигура в белом. Шнурки на вороте рубахи разошлись, обнажая плечо, изуродованное ожогом, которое тут же захотелось прикрыть, потому что... Потому что мне самой смотреть на него было неприятно, не то что кому-то показывать.

Я суетливо натянула ткань сорочки на плечо, одновременно пытаясь стянуть ворот, и наблюдающий за мной муж сначала поменялся в лице, а затем мрачно поинтересовался:

– И зачем же ты повесила здесь это зеркало, если боишься на себя смотреть?

– Я не боюсь. С чего ты взял?

Кайген быстро пересёк комнату, встал у меня за спиной и теперь в зеркальной поверхности отражались мы оба: я - жалкая, растерянная и хрупкая, и он - большой, уверенный в себе и сильный. Такой разительный контраст.

– Ты боишься, - не отрывая глаз от моего зеркального двойника, прогудел он.
– Собственного отражения.

– Неправда, - туже стягивая ворот, пролепетала я, начиная чувствовать себя как-то странно, словно к моим эмоциям примешивались чьи-то чужие, заглянуть поглубже в которые мне было и стыдно, и немного страшно.

– Правда! Я это видел собственными глазами.

– Тебе показалось!

– Докажи!
– чуть склонил набок голову супруг.