Победа по очкам

– Был грех, – согласился Халандовский. – Пошли? Машина ждет. Вон она стоит, нас дожидается.

– Черная «Волга»? – усмехнулся Вася.

– Черная.

– Давно я не пользовался черной «Волгой». – Вася поднялся, отряхнул штаны, подхватил какую-то сумочку и, ссутулившись, заворачивая носки туфель внутрь, неторопливо зашагал по платформе. – Как, говоришь, твоего друга зовут?

– Павел Николаевич. Пафнутьев.

– Надежный мужик?

– Не думай об этом.

– Хорошо. Не буду. – Вася сел на заднее сиденье, вжался в угол и затих там, положив свою тряпичную сумку на колени. – Лето, – произнес он, посмотрев в окно. – Не заметил, как и наступило. Надо же, как бывает… И как состарился, не заметил… Я вообще мало что в этой жизни успел заметить. У тебя так бывает?

– Так бывает у всех, – неожиданно ответил Андрей.

– Это хорошо, что ты так думаешь, – согласился Вася. – Меньше огорчений будет в конце. Единственное, чем хороша жизнь, – успеваешь привыкнуть к ее концу.

Машина въехала во двор, Халандовский сдвинул половинки ворот, Андрей снова набросил на машину брезент. Иван Степанович сидел на почерневшем от времени крыльце и покуривал сигаретку. Увидев гостя, приветственно махнул рукой. Тот точно так же молча махнул рукой в ответ. Похоже, эти двое сразу друг друга поняли.

– Хороший дом, – сказал Вася, окидывая взглядом черную избу.

– Был, – откликнулся старик. – За зиму отсыревает так, что летом просохнуть не успевает.

– Чаще топить надо.

– Топлю.

– Вася, – вмешался Халандовский, – а глоточек виски?

– На работе не пью.

– Это работа?!

– Конечно. И еще неизвестно, где круче.

– Пусть так… Знакомься… Это Павел Николаевич… Можешь называть его просто Паша… Паша, ты не против?

– Только за.

– Вася. – Киллер протянул руку.

– Паша.

– Я вам нужен? – спросил Халандовский.

– А на кой? – удивился Вася.

– Тоже верно, – немного сник Халандовский, но быстро согласился, что незачем ему знать то, чего ему знать не положено. – Вот вам стол, – он показал на рассохшийся от времени черный стол, – вот вам скамьи… Прошу! – и он решительно направился на веранду, где Андрей уже успел немного освежить стол.

Пафнутьев прошел в тень яблони, уселся так, чтобы солнце не било в глаза, поставил локти на стол и вопросительно посмотрел на Васю. Тот тоже уселся за стол, но по своей привычке как-то боком, закинув ногу на ногу и уперевшись спиной в ствол яблони.

– Ну, что ж, – проговорил Вася. – Начнем… Как я понимаю, Паша, ты с той стороны баррикады? С противоположной?

– Да, так можно сказать.

– И только наличие общего друга позволяет нам с тобой присесть за этот стол.

– Мы давно знакомы с Халандовским.

– Я знаю, Аркаша ничего мужик. Мы с ним кое-что видели, и у нас была возможность проверить друг друга.

– У меня с ним тоже были такие возможности.

– Он не дрогнул?

– Нет.

– И не дрогнет?

– Думаю, нет.

– Ты занимаешься Лубовским? Зачем? С какой целью?

– У меня такое ощущение, что его нужно посадить.

– Похвальное желание. – Вася раскурил сигарету, пустил дым в ясное небо, оглянулся на веранду, где Халандовский с Андреем затеяли долгую беседу, потом сквозь сигаретный дым посмотрел на Пафнутьева, усмехнулся каким-то своим мыслям, поплевал на сигаретку и запустил ее щелчком в высокие заросли крапивы.

– Я слышал, ты знаком с ним? – спросил Пафнутьев.

– Работал на него, – будничным голосом ответил Вася. – И достаточно долго. Достаточно успешно.

– В качестве кого?

– В качестве наемного убийцы. Тебя это не шокирует?

– Не-а, – беззаботно ответил Пафнутьев. – Нисколько.

– Тогда ответь мне… – Вася помолчал. – Ты такой крутой или такой дурной?

– И то и другое.

– Хорошее сочетание, – кивнул Вася. – Такое встречается нечасто. Но встречается. Утешает мысль, что наш друг Аркаша не будет якшаться кое с кем… С шелупонью.

– Я тоже на это надеюсь, – показал зубы и Пафнутьев. Но на Васю это не произвело ровно никакого впечатления. Он только опять усмехнулся про себя.

– Чего ты хочешь от меня?

– Зацепку.

– Паша… – Вася помолчал. – Ведь мы с тобой друг друга понимаем, верно? Давая зацепку на Лубовского, я тем самым затягиваю петлю на собственной шее. Причем даже не знаю, кого мне больше опасаться – тебя или Лубовского. Видимо, ты не слишком хорошо его знаешь… Если он почувствует в тебе малейшую для себя опасность… Ты знаешь, как он поступит?

– Он постарается эту опасность устранить.

– Нет, Паша. Ошибаешься. Он не будет стараться. Он просто устранит. Тебя, Паша. Он сейчас высоко летает. Ему нельзя рисковать. Слишком многое на кону. Ему светит высокая должность. И он ее получит. Станет государственным деятелем. На него будут работать спецслужбы. А они умеют работать. Потому что на кону уже государственные интересы. Суть такова… Лубовский может быть всем по фигу, но государство надо хранить. Всеми средствами. Паша, всеми.

– Я – одно из них, из этих средств, – сказал Пафнутьев, хотя секунду назад такой мысли и близко не было в его беззаботной голове. – Да, – добавил он, – я правильно сказал.

Вася долго смотрел на него, прищурившись, потом тяжко вздохнул, окинул легким взором двор, заросли крапивы, машину под брезентом, опять вздохнул. Вынув пачку сигарет, некоторое время задумчиво ее рассматривал.

– Не верю, – наконец сказал он.

– И правильно делаешь, – не задумываясь, брякнул Пафнутьев.

– Если бы ты был тем, за кого себя выдаешь сейчас… Я бы тебе не понадобился. Значит, блефуешь. Не надо со мной блефовать. За блефом – ложь. А в моем деле нет ничего страшнее. Лубовский меня заказал. Я слишком много знаю. За мной охота. И у меня такое подозрение, что она не будет продолжаться долго. Если Лубовский узнает, что у тебя есть на него зацепка, он закажет и тебя. Ты ведь, Паша, не первый следователь, который пытается подобраться к нему. И не второй. Тебе подложили свинью, Паша. Тебе подложили свинью, когда дали это задание. Хочешь совет?

– Хочу.

– Линяй, – и Вася откинулся назад, упершись спиной в ствол яблони.

– Рад бы, – сказал Пафнутьев со вздохом. – Рад бы, да не могу.

– Почему? – удивился Вася.

– Вот здесь напряглось, – Пафнутьев положил растопыренную ладонь на грудь, – и не отпускает. И не отпускает, – повторил он.

– И не отступишься? – уже с легким интересом спросил Вася, наклонившись грудью к столу.

– Не отступлюсь.

– Ну, ты даешь, мужик! – развеселился Вася. – Аркашка сказал, что ты кое-какие бумаги прихватил у Лубовского?