Победителю достанется все

Фрау Эггелинг, секретарша, увидев его, не могла скрыть изумления. Она не ждала его так рано. В такую-то грозу! Как он рискнул ехать?

— Все не так страшно, — улыбнулся он.

— А по-моему, это было настоящее светопреставление. Из окна ничего не было видно, такой был ливень. Я очень за вас беспокоилась.

— Я люблю ездить в грозу, — Он вынул из кармана пленки и передал ей. — Это надо перепечатать. Желательно еще сегодня. Пусть фрау Грютнер и фрау Цайзер вам помогут.

— Я сейчас же им передам. — На ее лице застыла выжидательная улыбка, и она, судя по всему, хотела, чтобы он это заметил. — А в кабинете вас ждет сюрприз.

— О-о, вот это да! — произнес он, остановившись на пороге.

Посреди комнаты, огромный, гораздо больше, чем он ожидал, стоял новый письменный стол, а к нему три рыжеватых кожаных кресла, одно для него, два для посетителей. На столе в круглой стеклянной вазе пылали алые розы.

— Как же это вам удалось так быстро? — спросил он.

— Профессиональная тайна.

Он подошел к столу, зная, что она стоит в дверях и с улыбкой за ним наблюдает. Кончиками пальцев прикоснулся к крышке, чтобы ощутить холодную гладкость полированного дерева. Палисандр «Рио», самое дорогое, что было, с удивительно броским рисунком — словно языки пламени разметались по древесной глади.

— Фантастика, правда? — спросила она.

Он кивнул, ведь не мог же он признаться, что ему страшно. Обогнув стол, подошел к креслу и услышал, как она говорит:

— Я уже все разложила.

Что ж, тогда он сядет.

Новое кресло мягко и надежно приняло Фогтмана в свои объятия. Его обдал приятный запах дерева и кожи. Рядом с ним стоял еще один столик, пониже и поменьше — для клавишного телефона с электронной памятью. Огромная поверхность стола была пуста, если не считать стаканчика для карандашей и вазы с цветами. Осторожно, не торопясь, но уверенно и властно он положил руки на стол.

8. Коммерсанты в отеле

Ведущий, полноватый мужчина в смокинге, жестом певца подносил к губам микрофон, представляя манекенщиц, которые появлялись в просторном зале откуда-то из-за бара, каждый раз в новых туалетах, с новой косметикой и украшениями.

— Перед вами Сюзанна в манто из норки «Сага-жасмин» с песцовой опушкой, подбито натуральным шелком. Последнее слово вечерней моды. Манто двустороннее, можно носить и мехом внутрь.

Мулатка мелкими шажками пошла на зрителей, потом, уже у самого первого ряда, приостановилась и, подчиняясь ритму музыки, медленно и плавно, точно белое облако, скользнула мимо кресел, опять повернулась, распахнула шубку — смотрите, мол, какая широкая! — и возвратилась на середину сцены, а там, стряхнув манто с плеч, вывернула его и надела снова. Одна рука придерживает воротник у шеи, другая исчезла в глубоком кармане. Она была красива и знала об этом. Надменная красавица выставляла себя на обозрение, но чужие взгляды ее не трогали. Вот она уходит, провожаемая аплодисментами, на темном лице играет застенчивая улыбка, поблескивают белые зубы.

С другой стороны показалась рыжая манекенщица в широком с шелковистым отливом черном манто. Ее встретили овацией.

— Снова норковая тема, — провозгласил ведущий. — Барбара демонстрирует вам норковое манто «Блэк-гламер» из отборных, легких как пух шкурок натурального черного цвета. Превосходная работа. Шубка сильно расклешена, не стесняет движений. Особый аксессуар — сумка через плечо, отделанная норочьими хвостами.

Рыжая подняла воротник, утопила руки в карманах. Как и мулатка, медленно, мелкими шажками пошла на зрителей. В ее походке была ленивая вкрадчивость, шелковистые меха играли мягкими переливами. Взгляд безучастно скользил над головами публики. Где она была в эту минуту? На приморском бульваре? У озера? Скругляя углы, она обошла весь периметр сцены и наконец ступила на середину. Там она расстегнула манто и немного подобрала полу, упершись левой рукой в бедро, правой же с непринужденным изяществом придерживая большой воротник.

Фогтман взглянул на часы.

— Тебе пора? — спросила Катрин.

— Да, сейчас пойду. Распорядителя я предупредил, он все запишет в счет.

Она кивнула и снова устремила взгляд на сцену. Ритм музыки убыстрился — две манекенщицы двигались под эту мелодию с неестественной, почти дерганой поспешностью, видимо изображая неуемную энергию и приподнятое настроение. Обе демонстрировали красную канадскую лисицу, только одна была в шубке, а другая — в пончо.

— Тебе нравится? — спросил Фогтман.

— Да, очень, Изумительные меха и красивые женщины.

— Я бы сказал наоборот,

— Ну конечно. А ведь у тебя есть я.

— И я умею это ценить, — сказал он, легонько целуя руку Катрин. — До встречи.

Направляясь мимо киосков и модных магазинчиков в гостиничный холл, Фогтман еще долго слышал за спиной музыку и всплески аплодисментов. Пожалуй, можно подарить Катрин к рождеству одно из этих манто. Ей пойдет лисье, если она не сочтет его чересчур вызывающим. Ну, да это он еще выяснит. Надо надеяться, у нее достанет ума понять, что он не в состоянии исполнить любую ее прихоть, во всяком случае пока.

Любопытно, что дадут переговоры с Оттером. Вчера по телефону он говорил о векселях как о деле в принципе решенном, осталось только уточнить суммы и сроки действия документов. Видимо, банк известил его, что готов немедля учесть эти векселя. Потому он и держался еще любезнее, чем обыкновенно, прямо-таки сердечно, и голос звучал с подкупающим дружелюбием, приятный голос, который неизменно внушал собеседнику мысль, будто обладатель его — этакий вальяжный здоровяк, хотя на самом деле Оттер тщедушен, сухощав и едва дотягивает до среднего роста. По всей видимости, он заинтересован в расширении деловых контактов, так как полушутя обронил: «Не мешало бы как-нибудь устроить маленькую «мозговую атаку», прикинуть, чем мы можем быть друг другу полезны».

Они условились встретиться в семнадцать ноль-ноль. Показ мод продлится еще не меньше часа. Потом Катрин собиралась взглянуть на шубы, выставленные в одном из соседних залов, и прогуляться по берегу озера. Значит, на разговор с Оттером у него есть два часа. Затем они, вероятно, поужинают. Фогтман пока не решил, ему ли пригласить Оттера или же правильней сделать наоборот. Впрочем, все решится само собой.

— Господин Оттер из Кёнигштайна уже прибыл? — спросил он у администратора.

Тот бросил взгляд на доску с ключами.

— Господин Оттер у себя. Вас соединить?

— Да, пожалуйста.

Администратор набрал номер и, дожидаясь ответа, продолжал листать список, лежащий перед ним на столе. Рядом с Фогтманом стояла весьма немолодая блондинка в грубошерстном костюме. Чуть поодаль к стойке подошел мужчина и попросил ключ. Что-то в нем показалось Фоггману знакомым. Может быть, голос? Администратор наконец протянул ему телефонную трубку. Низкий, обволакивающий голос Оттера приветливо поздоровался.

— Поднимайтесь ко мне в номер, здесь и потолкуем, — предложил Оттер.

Фогтман прибавил шагу, чтобы успеть к лифту вместе с тем, другим мужчиной, и, следуя за ним, не мог отделаться от смутного ощущения, что знает этого человека и обязательно должен вспомнить его имя. Может, это один из их поставщиков? Не узнаешь — стыда не оберешься. Но другие лифты заняты. Мужчина пропустил его вперед, поднес руку к панели с кнопками этажей.

— Вам который?

— Четвертый.

Лифт тронулся, и они, стоя лицом к лицу, разом узнали друг друга. «Незнакомец» был Хорст Райхенбах.