Поцеловать небеса. Книга 1

– Если ты сейчас выйдешь, обратно не войдешь, имей в виду! Я никогда не слышала от него подобных интонаций! Но вино играло в крови, а море уверенно плескалось в коленную чашечку.

– Я только позвонить. Хочешь, пойдем со мной?

В коридорчике я пристегнула поводок к ошейнику собаки. Предчувствуя беду, из комнаты вышла Маша.

– Ну, я пошла? – невинно спросила я.

Тая выглянула из кухни, а Гоша прошмыгнул в туалет, где и замер в нелепом ожидании.

То, что все собрались, и сыграло решающую роль. Вениамин – обещал, Вениамин – сделал. Ведь все слышали его внезапную, но такую долгожданную для кое-кого угрозу. Тая неторопливо вытирала руки о подол фартука, она вновь становилась единовластной хозяйкой здесь.

Когда я обулась, Венька сразу схватил меня за плечо и вышвырнул на лестничную площадку, вслед полетела дубленка и выскочила собака.

– Мама, мама! – кричала за дверью дочь.

– Ты можешь остаться, – нелогично заявил ей Фенька. – А ты убирайся, пошла вон! Надоели твои шатания! Я тебя не для этого привозил! Ноги твоей здесь больше не будет!

Я стояла прислонившись к соседской двери и слышала чье-то жадное до сплетен дыхание, идущее сквозь замочную скважину. Сильно пнув туда каблуком, я закричала что есть мочи:

– Вещи отдай, скотина! Все, что там стоит – мое! Голь перекатная! Принц датский! Да иди ты к черту! Манечка, не плачь! Что-нибудь придумаем, не в первый раз!

Через несколько минут Машенька, уже одетая и с портфельчиком, стояла возле меня, держа собаку за поводок. Венька порывисто побросал за порог несколько наших пакетов, растеряв содержимое прямо на бетонный пол.

– Вот сволочь! Деревня неотесанная! Ты это покупал? Ты это стирал? Ненавижу!!!

Я подбирала вещи, захлебываясь от злости, плакала, смеялась, хотела выпить. Венька вышел на площадку и отвесил мне смачную пощечину, тяжелую, как камень Сизифа, замахнулся еще раз, но моя дочь повисла у него на руке и закричала:

– Не надо! Не тронь ее! Я в милицию пойду!

И Венька, наконец, очнулся.

– Ну, куда она пойдет? Сынок, пусть останется. Завтра разберетесь, – Тая играла роль великого миротворца, – Так нельзя, у нее ведь ребенок.

Она говорила, но в каждом произнесенном слове торжественно-фанфарно звучали нотки победителя.

Честно говоря, Вениамин тоже так думал. Так же думал и Гоша, и любопытные соседи. Никто из них не рассчитывал на то, что я действительно уйду, вот так запросто, на ночь глядя. Но они очень плохо знали меня. За несколько месяцев спокойной жизни во мне далеко не угас дух подлинного авантюризма. И я, совершенно ни с кем не прощаясь, взяв под мышки щедро выброшенное мне добро, пропустив вперед Машу и собаку, была такова…

Глава 29

Первая мысль – куда идти, настигла меня только за поворотом.

– Маш, пойдем в милицию, я напишу заявление, пусть его заберут, а мы хоть переночуем дома. Куда мы сейчас? Я имею право, я там все еще прописана.

– Пойдем, – тихо ответила дочь.

– Ты уроки успела сделать? – я говорила очень бодрым, спокойным голосом, как будто случай наш был самым обыкновенным.

– Да, сделала. А я в школу пойду завтра?

– Ой, не знаю… Посмотрим, ладно?

В участке нас приняли весьма неохотно. Еще бы, я ведь была полупьяная, а Вениамин, похоже, трезвый как стекло. По милицейской логике я и была виновата в случившемся. Наличие у меня дочери нисколько их не растревожило.

– Ждите. Сейчас примем, разберемся.

Но ждать я не могла физически. Поразмыслив в теплом коридоре отделения, я поняла, что вернуться назад невозможно и причин для этого предостаточно. Значит, надо искать выход, пусть и временный. Два обстоятельства сильно усложняли мою ситуацию: дочь и собака. Им требовался теплый дом и накрытый стол…

Я знала, что милиция нам не поможет, не усмирит яростного рыжего принца, а добро в данном случае не победит зло.

– Пойдем, – сказал я Маше.

– Куда же мы теперь?

– Как быть с собакой? Если идти к любым знакомым, то с собакой нас не пустят. Давай ее здесь к дереву привяжем? Кто-нибудь заберет, – от отчаяния я понесла такую ересь, что сама испугалась за себя.

– Мам, да ты что! Альфу бросить? Я сама с ней тогда останусь.

– Ой, нет, конечно. Я чего-то не то говорю. Плохо мне… Ты замерзла?

– Нет еще.

– Слушай, а давай к Подушко? А что? У нее свой дом, есть место и для нас и для собаки. Переживем, а там разберемся.

Я говорила это и боялась, что Ольга откажет мне. Но боялась незаметно, через раз, чтобы не напугать дочь.

– Давай! – обрадовалась дочка.

– Эй! Такси!

Так, деньги, предназначенные на звонок далекому папе, были промотаны совсем на другие цели.

Господи! Неисповедимы пути твои! Мы стояли под высоким забором частного дома, колотили в окна и в калитку, кричали нежно и громко, но нам никто не открывал.

– А ведь ее нет дома… – сообразила я, наконец.

– Мам, чего ж теперь делать?

– Давай через забор? Подождем на крыльце. Она не могла уйти надолго, может у соседей?

– Так забор же высокий! Ты сможешь перелезть?

– Мы найдем, где пониже, с той стороны огорода. Вон, видишь, в переулке. Только Алька не перепрыгнет…

– А ты ее подсади!

– Знаешь, сколько она весит? Подсади…

– Ну, вместе подсадим. Мы же не бросим ее здесь?

– Нет, конечно.

Мы нашли самое уязвимое место в броне Подушко, я приподняла тяжеленную собаку за передние лапы, она бодро взвизгнула и я толкнула ее под куцый хвост. Альфа исчезла за непроницаемым деревянным забором, где весело шмякнулась лапами на капустную грядку.

Ловкая восьмилетняя дочь моя попала на ту сторону почти без посторонней помощи. Она мелькнула попой в джинсиках над коричневыми досками и бесшумно исчезла с моего горизонта.

– А я? – сказала я сама себе.

Я была далеко не из тех, кто лихо прыгает через препятствия или бегает на скорость с барьерами.

– Мам, ну ты где? – зловещим шепотом произнесла дочь. – А я тебя вижу, здесь дырочка.

– Ты как туда залезла? На что наступала?

– Там есть кривая доска, посмотри.

Но было слишком темно, и глагол «посмотри» полностью утратил свой смысл. Я наощупь искала доступ в подушкино безопасное царство, и соседи из коттеджа напротив долго могли наблюдать, как я цепляюсь и соскальзываю с неприступного забора. Победила молодость! В результате усердных стараний я таки взобралась на самый верх и с криком победителя спрыгнула почти на тот же самый кочан капусты, который сплющила моя собака.

– Подушко не будет нам рада, – сказала я, окинув взглядом темный разоренный огород.

Мы собрали разбросанные тут и там пакеты, оправили взъерошенную капусту и побрели на крыльцо – ждать Ольгу.

Ольга Подушко, девушка двадцати пяти лет, легко, одним поворотом ручки, не применяя никаких дополнительных механизмов или приспособлений, открыла ту самую калитку, которую мы штурмовали часом раньше. Сразу за этим на собственном крыльце она внезапно натолкнулась на группу лиц, сокрытых в полной темноте и тихонько вскрикнула.