Если кто-то умер в доме,целый год в стенах печальныхпеть нельзя застольных песен,напевать ли за работой:пусть покинувший жилищеслышит лишь, как дом родимыйежедневно, еженощноскорбь немая оглашает.
«Два бездомных пса при доме…»
Два бездомных пса при доме:Биби – словно пыль, приземист,клочковат, а в Муре гаснутдолговязые кровя.Биби млад и весел, Мурастар и грустен. Был и третийпес, да люди пристрелили,видно, в краже уловя.
«Дева в трауре прозрачном…»
Дева
в трауре прозрачномвычурном и даже модном,как окутанное в вечерутро – вовсе б не смотретьна подчеркнутую смертностьплоти сумрачно прелестной…Да, тиран хвалил недаромвирши «Девушка и смерть».
«– Ненадежен ваш обычай…»
– Ненадежен ваш обычай:если пьешь за человека,что навек покинул землю,слившись телом с ней – звучнейдолжен быть трезвон бокалов,и тогда душа услышитпоминальный звон и речивсех, тоскующих по ней.
«Недосуг крестьянам здешним…»
Недосуг крестьянам здешнимждать ли светопреставленья,чаять ли земного рая —знают здесь из рода в род:принесут плоды деревья,и лоза – веселья грозди,и обкатанные камнис гор Инцоба принесет.
«Всяк грузин наполовину…»
Всяк грузин наполовинусостоит из речи яркой —не одни голосовыесвязки, не язык один —говорят глаза и плечи,поза каждая, осанка,а без рук красноречивыхнем бы сделался грузин.
«Эта речь – сама горячность…»
Эта речь – сама горячностьсолнечная (смысл вторичен)и нарочитою, есливозомнишь ее, взгляни,как в запястьях перекатов,в мощных венах горных речекнегасимым пульсом бьетсяголубая кровь страны.
«А в устах прекрасных женщин…»
А в устах прекрасных женщинон, как счастье, бездыханен,а в устах мужчины, словновновь гортань его суха —вздохом, смехом ли застольным,но грузин обозначаетвсе, что одухотворенно,животворным звуком «цха».
«Вот он завтрак наш воскресный…»
Вот он завтрак наш воскресный:средь тенистых вспышек солнца —кисть седого виноградахладная, как вдохновенье,и златая плоть орехов,как извилистого мозгаслепок иль как гор бурливыхмаленькое изваянье.
«Ни при чем в краю отрадном…»
Ни при чем в краю отрадномсвечеревший неудачник —что ж ты делал ранним утром,ничего не сделав, друг?Погляди на виноградник,что плодит людскую радость,на счастливую подковугор селения вокруг.
«Нес я лестницу, что утром…»
Нес я лестницу, что утромодолжила нам соседка(мы спускали лишний шиферчерез новое окно),и какая-то старуха,рассмеявшись ртом беззубыммне сказала: «Генацвале,чем ты занят? Пей вино!»
«– Мне приснился, генацвале…»
– Мне приснился, генацвале,сам святой Георгий. Сколькобыло там людей, но сразуя его узнала иговорю: «Так много горя —почему не помогаешь?»Он же: «Разве это горе? —то ли будет – погоди».
«Не достроен дом Зураба…»
Светлой
памяти Андрея Вязникова
Не достроен дом Зураба,но в единственной готовойкомнате есть шкаф и ширма,стол, – чуть призрачная мебель,пережившая блокадуЛенинграда – здесь Андреюи привычно, и уютнобудет, где б он ни был ныне.
«Воздух здешний золотистый…»
Воздух здешний золотистый,словно звонкая монетас твердым курсом обращенийсолнечных, и чуть живойвоздух наш – легко ранимыйи рассеянный, как будтото ль одной измучен думой,то ль кручиною одной.
«Раз уж выпили за встречу…»
Раз уж выпили за встречу,надо выпить за разлуку.Что сравнится с разлученьем? —не бывает вечных встреч —за устои вековыерасстояний, за дорогуроковую, что пред намивздумает назавтра лечь.
«Выпьем за непониманье!..»
Выпьем за непониманье!за незрячий взгляд, что свойствениноземцу на чужбине —ведь не тайну – лишь покров онвидит. Выпьем же за то, чточеловек с землей родимойслитны, нечленораздельны,как… соитье – рогор ари? [21]
21
Рогор арии – как это сказать.
«Кахетинское младое…»
Кахетинское младоецвета гор окрестных рыжихкружит головы, как солнцев небесах высоких кружит.Вдохновенно пахнет киндзой,базилик лиловый краситгоры снеди – между нимиречь журчит потоком горным.
«Выпьем же за дом Зураба!..»
Выпьем же за дом Зураба! —островерхой иль покатойкровля может быть – у КРОВАочертаний не ищиочевидных – не глазами —лишь душою благодарнойпознаешь его – у кроваочертания души.
«Вчуже край чужой прелестней…»
Вчуже край чужой прелестней,чем он есть на самом деле.Если заживо с землеюсвязан ты – не до пейзажейежедневных. Не дай, Боже,в отчуждении прозреть нам.Выпьем же за тех, чья ноша —крест пожизненной чужбины.
«Кисть, чья зелень – словно окись…»
Кисть, чья зелень – словно окись,эта гроздь вина литая,вся в пыльце мне вдруг напомнитмною виденную в хати [22]гроздь зеленых колокольцев,что когда-то украшалиперерезанные горлав жертву съеденных баранов.
22
Хати – святилище, молельня у хевсуров и пшавов.
«Описать размером древним…»
Описать размером древнимплясовым и хороводнымвкруг ствола корней круженье —круг сезонов, круг заботдеревенских и особо —душ поруку круговуюи, как хоровод созвездий,крови яркий хоровод.
«Всяк народ – урок другому…»
Всяк народ – урок другому,всяк народ – укор другому,всяк народ – гора, с которойлучше видно гребни гор,что бушуют по соседствунеподвижно, безоглядно,и породе их невнятенни урок и ни укор.