Поглотитель

— Я сильна здесь, — она развела руки в стороны, и её чёрное, как ночь, платье натянулось, обтягивая гибкое тело. — Вне этих стен мне можно навредить.

Она сказала "не убить", а значит, ведьма и правда бессмертна.

— Так вы действительно бессмертны? — снова слова выпали из мозга прямиком через язык без задержки.

— Истинно бессмертных не бывает, даже Кощей… — женщина устремила невидящий взгляд в неизвестные дали собственной памяти и, спустя секунду очнувшись, продолжила: — Любого можно убить. В этом вся прелесть.

Вернув личину мужчины, что гостем вошёл в казино, Хам не мог отойти от впечатления. Великая и сильная женщина, в глазах которой плескалась вековая мудрость, говорила с ним, как с равным. Словно он не был лишь личиной, а являлся настоящим Человеком. Это будоражило и возбуждало, а потому он не заметил, как Виктор остановил чёрный авто.

— Это здесь. Квартал. Там цех по переработке древесины. Под ним у них база. У Серафима белые кудрявые волосы, азиат, шрам на щеке.

— Спасибо, — заторможенно ответил Хам, освобождаясь из уютных объятий автомобиля класса люкс. — Подождите здесь.

Джеймса Бонда из него не вышло, но вот жестокий убийца — это уже ближе к его амплуа. «Хищника надо кормить», — всплыли слова Марти, и Хам даже остановился. Неужели джин не только знал о том, что его подопечный пригодится ведьме, но и точно как? Это даже не "kill two birds with one stone" (перевод: убить одним камнем двух птиц), а перестрелять всю стаю вместе с птенцами и яйцами. Какие ещё цели преследовал гениальный джин, отправляя его сюда?

Когда хамелеон вошёл в цех, наполненный запахом свежеспиленных деревьев, шумом станков и пил, к нему подошёл мужчина лет сорока в строительной каске. Он жестами показал Хаму, где можно укрыться от грохота для разговора. Когда они оказались в маленькой каморке со столом и двумя стульями, мужчина спросил:

— Здравствуйте. Вы кто и по какому делу к нам?

— Я ищу Серафима. Вы знаете такого? — Лицо мужчины на секунду приобрело испуганный вид, а в следующий момент нож уже вошёл ему в солнечное сплетение, заставив его захрипеть, схватившись руками за Хама. Его глаза в непонимании и обиде смотрели на него, Хам же любовался, как из них утекает жизнь. Нацепив на себя новую личину, хамелеон узнал из памяти скопированного, где находится ход в подвал, где заседает Серафим с его шайкой.

Хам без труда нашёл путь к люку в подвал. Он убрал картонный настил, служивший маскировкой, и поднял люк. У шайки Серафима был офис в Сочи, но здесь они собирались вечерами для непонятных дел, отдающих магией и чем-то мерзопакостным. У ведьмы не было доказательств, но она считала, почти имела уверенность, что бандиты занимались жертвоприношением людей демонам. Правда, откуда такие предположения, Баба-Яга не смогла сказать, сославшись на интуицию.

Нырнув в открытый проём, Хам закрыл за собой крышку и очутился в освещённом тусклыми лампами коридоре. Здесь не было охраны, а ещё сюда абсолютно не проникал звук сверху, что наводило на некоторые мысли. Но всё нужно проверять.

Уверенной походкой, с накатывающим внутри адреналином, он открыл обитую бархатом широкую дверь и очутился в притоне. Это самое близкое по значению слово, которое смог подобрать Хам. Люди, мужчины, женщины, даже дети лежали и сидели, находились в подвешенном состоянии, в различных позах и состояниях. Были здесь те, кто занимался сексом обоюдным, правда, не всегда разнополым, кто-то кого-то насиловал, и не всегда совершеннолетнего, другие нюхали и кололись наркотиками, отправляя свои разумы в бесконечность. Хама ничуть эта картина не смутила, до некоторых пор он и сам не раз участвовал в подобных оргиях в тщетной попытке найти себя или забыться навек.

Сбоку к нему подошёл высокий мужчина азиатской внешности и грубым голосом спросил:

— Ты что тут забыл?

— Серафима искал какой-то Виктор. Сказал, что знает, что его притон здесь, и если тот не выйдет к нему, то сюда сейчас приедет полиция.

— Виктор, — задумался здоровяк. — Это от ведьмы, что ли?

Непонимающее лицо начальника смены, которого отыгрывал сейчас хамелеон, стало ему вполне очевидным ответом, после чего он приказал Хаму ждать в коридоре у люка, а сам направился в следующую комнату. Хамелеон сделал вид, что собирается уйти, но, как только охранник скрылся за дальней створкой, быстрым шагом направился за ним, на ходу вытаскивая пистолет. Нет, Хам не был ни Рэмбо, ни тем более человеком-пауком, он был реальным, из плоти и крови, а потому он присел рядом с одной из одурманенных женщин, находящихся ближе всего к той двери, за которой должен был находиться Серафим. Активировав медальон и защитный артефакт, в голове Хама тут же возник стихийный план. Лицо и тело поплыли рябью, преображаясь в мужчину, которого он приметил на одном из диванчиков спящим. Никто, а особенно его соседка по столику, которая втягивала в нос одну за другой кокаиновые дорожки, не смогут заметить, что на этом празднике агонии теперь два одинаковых наркомана. Хам просто сел, прижавшись спиной к стене, и подготовил пистолет, полученный от Виктора. Хамелеон никогда раньше не стрелял, а потому планировал убить Серафима, подобравшись вплотную. Но нужно было покончить не только с главарем, но и с его вооружённой охраной, в противном случае вся эта затея не имеет никакого смысла.

Спустя несколько минут дверца распахнулась, и в комнату вышел знакомый охранник с ёжиком на голове. За ним следом — другой, похожий со спины на первого, но немного ниже ростом, тоже в чёрной кожанке и синих джинсах, а затем показался и сам босс.

Примечательные белые кудри и белоснежный, как чистый лист, классический костюм были забрызганы свежей, и, как подсказывало чутьё, человеческой кровью.

Хам встал, пошатываясь, изображая типичного гостя или жильца этого притона, и шагнул в сторону вышедших. На это никто не обратил внимания, кроме одного охранника, который лишь ухмыльнулся, видимо узнав лицо.

Выстрел. В замкнутом пространстве звук ударом кувалды отскочил от стен и оглушил Хама, но не смог остановить. И потому он дважды нажал на курок. Две пули: по одной в затылок секьюрити и одна в ногу боссу. Подумав мгновение, он всадил ещё несколько пуль в руки и ноги Серафима, опорожнив магазин. Спокойно подойдя к трупам, он вытащил у них оружие и снял с предохранителя один из пистолетов. Всё же Хам не был Клинтом Иствудом, а потому — только с одной руки и никак иначе. Серафим, подбитый в крыло ангел, выл, упав лицом вниз и расплываясь в луже собственной крови и, кажется, мочи. Женщина, которая секунду назад ловила наркотические приходы и составляла компанию Хаму в его засаде, вдруг завизжала, словно её начали энергично резать без всякого наркоза, но на этом вся реакция окружающих и ограничилась. Здесь все были под кайфом, под очень и очень серьёзной дозой. Хам знал, он и сам пытался найти себя в белом порошке. Оставив истекать кровью Серафима, он шагнул в новое помещение и замер. Здесь находилась даже не пыточная, а разделочная для людей. Крюки, ножи, иглы, различные колющие и режущие инструменты, а по центру мужчина на коленях с вырезанными глазами, вместе с веками.

Хам подошёл к нему и спросил:

— Ты хочешь жить?

— Да, — сдавленно произнесло существо, дрожащее от страха и боли. Оно начало молить: — Умоляю вас. Пожалуйста.

Кровавые слёзы потекли из глазниц.

— Ты похож на святого, — сказал Хам и перерезал горло существу. — Для меня никто не сделал подобной милости. Я продолжаю существовать, но тебе больше не придётся терпеть боль этого мира.

Затем он втащил тело Серафима внутрь комнаты и усадил его на одно из кресел, заранее включив видео на телефоне. Нужно было предоставить веские доказательства Бабе Яге.

— У тебя так много инструментов, — сказал Хам, глядя в глаза садисту. — Сегодня мы вдоволь повеселимся!

Он отключил медальон, чтобы Серафим смог сконцентрировать свой взгляд на нём.

— Нас ждут незабываемые часы, минуты, секунды и даже целая вечность.

Хам начал трансформироваться в тот момент, когда его лицо растянулось в довольной ухмылке, создавая эффект измятой старой тряпки, что вселило в Серафима первородный ужас. Изолирующая звуки дверца была уже закрыта, и никто не услышал крики, наполненные отчаянием и болью жертвы, которая совсем недавно была мучителем и палачом. Здесь не было места для добра, только для настоящего Зла.