Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)

Держа Турцига и капрала на мушке, Андреа ножом перерезал веревки на запястье Мэллори:

— Подержите, пожалуйста, автомат, капитан.

Мэллори дважды согнул затекшие кисти, кивнул и молча взял автомат. Тремя шагами Андреа преодолел расстояние до двери в приемную, прижался к стене, жестом попросил Мэллори держаться подальше.

Дверь внезапно распахнулась настежь. В дверном проеме Андреа увидел дуло винтовки.

— Обер-лейтенант Турциг! Что случилось? Кто стрелял?

Удар ноги, крик боли и Андреа втаскивает падающее тело внутрь, заглянув в приемную, и закрывает дверь на засов:

— Там больше никого, капитан, он там был один.

— Отлично. Разрежь веревки у остальных, Андреа. — Он резко повернулся к Луке и улыбнулся, увидев комическое изумление на лице маленького человечка, расплывающееся в широченную улыбку.

— Где находятся остальные, Лука? Солдаты, конечно.

— В бараке, что в центре блока, майор. Это офицерские барак.

— Блока? Ты имеешь в виду…

— Проволочное ограждение, — коротко ответил Лука. — три метра высоты вокруг бараков.

— Выходы?

— Всего один. Два часовых.

— Хорошо, Андреа, всех немцев — в другую комнату. Нет, вы, лейтенант, сядьте вот здесь, — он показал жестом на кресло возле стола. — Кто-нибудь обязательно придет. Скажете, что вы убили одного из нас при попытке к бегству. А потом пошлете за часовыми, которые у ворот.

Турциг секунду молчал. Невидящим взглядом проводил он Андреа, волочащего тела двух бесчувственных солдат. Криво улыбнулся.

— Мне очень жаль, но придется вас разочаровать, капитан Мэллори. Слишком много потеряно из-за моей слепоты и глупости. Я этого не сделаю.

— Андреа, — мягко окликнул Мэллори.

— Да? — Андреа остановился в дверях.

— Я слышу, кажется, кто-то идет. Имеется ли выход из боковой комнаты?

Андреа молча кивнул.

— Наружу. К передней двери. Возьми нож. Если лейтенант… — он сказал это сам себе, потому что Андреа уже вышел, выскользнул через черный ход. Беззвучно, как призрак.

— Вы сделаете то, что я скажу, — тихо произнес Мэллори и встал в небольшой нише у двери боковой комнаты. Отсюда он видел дверь в приемную, но его самого из приемной видно было быть не должно. Автомат направлен на Турцига. — Если вы откажетесь, Андреа убьет человека у двери… Потом мы убьем вас и всех солдат в той комнате. А потом перережем охранников у ворот. Девять трупов. И все ваше упрямство будет напрасно, потому что мы обязательно уйдем. А вот и он, — Мэллори говорил шепотом, глаза его безжалостно блестели на жестком лице. — Девять трупов, лейтенант, вот сколько будет стоить ваше уязвленное самолюбие. — Последние слова Мэллори нарочно сказал по-немецки, очень бегло и правильно. Рот его дернулся в ухмылке, когда он увидел безвольно опущенные плечи Турцига. Он выиграл. Турциг рассчитывал, что Мэллори не знает немецкого. Теперь для него такой надежды не оставалось.

Дверь распахнулась. На пороге появился тяжело дышащий солдат. С оружием, но одетый только в майку и брюки. Было видно, что ему холодно.

— Лейтенант, лейтенант, мы слышали выстрелы…

— Ничего особенного, сержант, — Турциг склонил голову над открытым ящиком стола. Он сделал вид, что ищет там что-то. Ему нужно было как-то оправдать тот факт, что он оказался один в комнате. — Один из пленных пытался бежать. Мы его остановили.

— Может быть, дежурного врача позвать?

— Кажется, мы остановили его навсегда, — устало сказал Турциг. — Утром похороните. А пока прикажи часовым у ворот зайти сюда на минуту. Сам иди спать, не то еще умрешь от простуды.

— Постоять на часах вместо них?

— Не надо, — нетерпеливо возразил Турциг. — Я их зову всего на минуту. Хватит болтать. Выполняй. — Он подождал, пока замер в отдалении торопливый топот сапог, и взглянул на Мэллори. — Вы удовлетворены?

— Абсолютно. Приношу вам самые искренние извинения, — спокойно сказал Мэллори. — Я бы не хотел поступать так с вами, — он глянул на дверь: в комнату вошел Андреа. — Андреа, спроси у Луки и Панаиса, нет ли телефонного коммутатора в этом блоке? Скажи, чтобы разбили его, если имеется, а если нет, пусть разобьют все телефонные аппараты. — Он улыбнулся. — А потом скорее возвращайся, чтобы встретить гостей. В делегации встречающих я без тебя буду как без рук.

Турциг проводил глазами широченную спину Андреа.

— Да, капитан Шкода был прав. Мне еще многому нужно научиться, — в его голосе не чувствовалось ни горечи, ни враждебности. — Этот громила меня совершенно одурачил.

— Не вы первый, — заверил немца Мэллори. — Я уже сбился со счета. Не вы первый, но вы счастливее всех прежних.

— Потому что я еще жив?

— Потому что вы все еще живы, — подтвердил Мэллори.

Менее чем через десяток минут двое часовых, охранявших ворота, присоединились к своим приятелям в боковой комнатке. Связанные, обезоруженные, с кляпами во рту. Проделана была операция их пленения так бесшумно и умело, с такой стремительностью, что Турциг невольно восхитился, хотя ему самому было отчего приуныть. Надежно связанный по рукам и ногам, он лежал в углу комнаты. Пока без кляпа.

— Теперь я понимаю, почему английское командование выбрало именно вас, капитан Мэллори. Если кто и смог бы преуспеть в этой операции, то только вы. Но и вы потерпите крах. Невозможное остается невозможным. И все-таки ваша команда просто великолепна.

— Пока справляемся, — скромно сказал Мэллори, последний раз оглядел помещение и улыбнулся Стивенсу. — Ну, готовы вновь отправиться в путешествие, молодой человек? Или вы считаете, что оно становится слишком однообразным?

— С вами готов куда угодно, сэр, — лежа на носилках, откуда-то добытых хлопотливым Лукой, он счастливо вздохнул. — На этот раз отправлюсь первым классом, как и подобает офицеру. Настоящая роскошь. Даже дальняя поездка нам теперь одно удовольствие.

— Говори за себя, — угрюмо оборвал его Миллер: он первым должен был нести тяжелые носилки. Однако умильно изогнутые брови лишали его слова оскорбительного оттенка.

— Вот и хорошо. Отправляемся. И еще одна штука. Где ваша рация, лейтенант Турциг?

— Чтобы и ее разбили, как я полагаю?

— Именно.

— Не имею ни малейшего представления.

— А если я прикажу размозжить вам голову?

— Это вы не сделаете, — безрадостно улыбнулся Турциг. — В других обстоятельствах вы, может быть, и прихлопнули бы меня, как муху. Но человека, который отказался отвечать на подобные вопросы, вы убивать не станете.

— Ваш покойный, недоброй памяти капитан ошибался, не так уж и многому вам придется учиться — заметил Мэллори. — Ладно, рация это в данный момент для нас не существенно. Жаль, что вам приходится заниматься таким грязным делом. Надеюсь, что больше мы с вами не встретимся. По крайней мере до конца войны. Как знать, может быть, мы еще пойдем в одной связке… — он жестом приказал Луке заткнуть Турцигу рот кляпом и быстро вышел из помещения.

Через две минуты группа Мэллори была далеко от бараков и совершенно затерялась в темноте оливковых рощ, протянувшихся на юг от Маргариты. Забрезжил рассвет. Черный силуэт Костоса четко обозначился в сером свете наступающего дня. Ветер дул с юга. Теплый, тихий. Снег на склонах стал таять.

ГЛАВА 11

Среда.

14.00—16.00

Весь день они прятались в роще рожкового дерева. [52] — Густо растущие деревья, низкорослые, искривленные, цепляющиеся за предательский, усыпанный каменистой осыпью склон, дающие укрытие от посторонних глаз и спасающие от солнечных лучей, льющихся с утра до сумерек с безоблачного неба. Отсюда открывался великолепный вид на залитое солнцем Эгейское море. Сразу за рощей было то, что Лука называл Чертовой Песочницей — первоклассная оборонительная позиция.

52

Рожковое дерево — вечнозелёное из семейства бобовых, очень распространено на Ближнем Востоке. Достигает в высоту 18 м. Его рожковые бобы едят в качестве сладости, они до сих пор остаются полезным заменителем шоколада.