Полярный конвой. пушки острова наварон. (сборник)
Шрифт:
— Мне очень, очень, очень жаль. Ужасная вещь. Как перед Богом, майор… Но я думал, что немцы еще от нас далеко.
— Не вини себя, Лука, — Мэллори тронула откровенная подавленность грека. Он потрогал пальцем разодранную куртку. — Я думал также.
— Пожалуйста, сэр, — Стивенс положил руку на плечо Мэллори. — Что случилось, поясните, я не понимаю.
— Зато все остальные отлично понимают, Энди. Все слишком просто. Нам придется полмили идти по ложбине и — нигде никакого укрытия. Немцы сейчас от нас на расстоянии менее пятидесяти метров вниз по склону. — Он подождал, пока Андреа выпалит еще одну короткую слепую очередь, и продолжил. — Они будут постоянно проверять здесь ли мы еще. Как только поймут, что мы ушли, то через минуту окажутся здесь. Они нас перестреляют,
— Понимаю, сэр, — промолвил Стивенс. — Вы очень ясно все изложили.
— Извини, Энди, но так оно и есть.
— Быть может, оставить двоих для прикрытия, а остальным…
— А что будет с прикрытием? — сухо прервал его Мэллори.
— Ясно, о чем вы говорите. Об этом я не подумал, сэр.
— Зато прикрывающие подумали бы. Проблемка, не так ли?
— Нет никакой проблемы, — объявил Лука. — Майор очень добр. Но это моя вина. И я…
— Ты слышал, что сказал командир? Это не твоя вина, — грубо оборвал его Миллер, вырвал из рук Луки брен и положил на землю рядом с собой. — Так что, будь так добр, помолчи!
Лука с гневом посмотрел на него и уныло отвел взгляд. У него был такой вид, будто он вот-вот собирается заплакать. Изумленный неожиданной яростью американца, так не вяжущейся с его характером, Мэллори удивленно уставился на Миллера. Дасти был странно молчалив и задумчив в течение прошедшего часа, и Мэллори не мог припомнить, чтобы тот произнес хотя бы слово. Однако задуматься над странным поведением янки сейчас было не время.
Кейси Браун пошевелил раненой ногой и с надеждой предложил:
— Давайте подождем пока стемнеет, по-настоящему стемнеет, а потом двинемся в путь.
— Не получится. Сейчас полнолуние, на небе — ни облачка. А самое главное, ждать темноты мы не можем, нам нужно пробраться в город, до наступления комендантского часа. Это наш последний шанс выполнить задание. Извини, Кейси, но это не годится.
Прошло четверть минуты. Полминуты. Минута. Все молчали. Но вот заговорил Энди Стивенс.
— Знаете, Лука был прав, — мягко, но уверенно произнес он слабым голосом. Эта уверенность заставила всех обернуться к нему. Раненый Стивенс приподнялся, опираясь на локоть. В руках Энди — брен Луки. Никто не заметил, когда он поднял автомат. — Все очень просто, — продолжал Стивенс спокойно. — Давайте все взвесим. Гангрена распространилась выше колена. Не так ли, сэр?
Мэллори промолчал. Он не знал, как ответить Стивенсу. Полная неожиданность происшедшего вывела его из равновесия. Он чувствовал, как Миллер умоляюще смотрит на него, словно прося ответить «нет».
— Да или нет? — терпеливо и понимающе повторил вопрос Энди.
Мэллори уже понял, что нужно ответить.
— Да, — кивнул он. — Да…
Миллер глядел на него с отчаянием.
— Благодарю вас, сэр, — Стивенс удовлетворенно улыбался, — Большое спасибо. Нет нужды говорить о преимуществах, которые вы получите, если здесь останусь я. — В его голосе звучала твердость, которой никто раньше не замечал. Так говорит человек, уверенный в себе и отдающий отчет в своих действиях. — Пора бы мне что-нибудь сделать в своей жизни. И — никаких прощаний, пожалуйста. Оставьте несколько дисков к автомату да две-три гранаты. И уходите.
— Черт меня побери, если я соглашусь, — Миллер шагнул к мальчишке и замер, увидев направленный в грудь брен.
— Еще шаг, и я тебя пристрелю, — спокойно сказал Стивенс.
Миллер долго глядел на него. Наконец снова молча сел.
— Я бы так и поступил, знаешь ли, — уверил его Стивенс. — До свидания, джентльмены, спасибо за все, что вы для меня сделали.
Прошла целая минута в молчаливом оцепенении, но вот Миллер поднялся. Высокая стройная фигура в разодранной одежде, изможденное худое лицо — весь облик его расплывался в сумерках.
— Пока, детка. Я думаю… ну… может быть, я не так умен, — он взял руку Стивенса, посмотрел сверху вниз в глубоко запавшие глаза, хотел что-то добавить, но передумал. — Еще увидимся, —
коротко сказал он, повернулся и тяжело зашагал прочь.Остальные молча, без слов, гуськом последовали за ним. Все, кроме Андреа. Грек задержался и что-то прошептал парню на ухо. Тот кивнул в ответ и улыбнулся с полным пониманием. А потом остался только Мэллори.
Стивенс и ему улыбнулся.
— Спасибо, сэр, что не подвели меня. Вы с Андреа всегда все понимали.
— Как ты, с тобой все в порядке, Энди?
«Господи, — подумал Мэллори, — какую глупость, какую бессмыслицу я несу».
— Честно, сэр. У меня все о’кей. — Стивенс довольно улыбнулся. — Никакой боли я не чувствую, все прекрасно.
— Энди, я не…
— Вам пора идти, сэр. Остальные вас ждут. А теперь зажгите мне сигарету и дайте очередь наобум в сторону немцев.
Минут через пять Мэллори догнал товарищей. А еще через четверть часа они достигли пещеры, ведущей к берегу острова. На миг остановились у входа, вслушиваясь в беспорядочные автоматные очереди на другом конце каньона там, где остался Стивенс, затем молча повернулись и вошли в пещеру.
Энди Стивенс лежал на животе, вглядываясь в темные сумерки гор. Он глубоко затянулся сигаретой, улыбнулся и загнал новую обойму в магазин брена. Боль отпустила его истерзанное тело. Он ее не чувствовал вовсе. Первый раз в жизни Энди Стивенс был счастлив и доволен, как человек полностью умиротворенный. Он больше ничего не боялся.
ГЛАВА 13
Среда. Вечер.
18.00—19.15
Ровно через сорок минут они были в безопасности в этом старинном доме в центр города Наварона, всего в сорока-пятидесяти метрах от главных ворот самого форта. Глядя налево в окно, разглядывая тяжелые железные ворота и массивную каменную арку над ними, Мэллори в десятый раз покачал головой, отгоняя чувство неверия: ведь они, наконец, почти добрались к цели, впрочем, слово почти можно и отбросить. «Должен же наступить какой-то просвет в полосе неудач, которые преследовали группу с самого момента высадки на остров, — думал он. — Просто по теории вероятности он должен был наступить. Все верно, это так и должно было случиться». Но чувство удивления той легкости, с которой им удалось оказаться здесь не проходило все равно.
В первые четверть часа им, правда, пришлось не так и легко, вспомнилось Мэллори. Только они вошли в пещеру — раненая нога подвела Панаиса и он упал. Мэллори видел неумело забинтованную ногу Панаиса, но полутьма скрывала лицо грека и понять насколько он страдает было невозможно.
Панаис просил бросить его. Говорил, что задержит солдат альпенкорпуса, когда немцы преодолеют сопротивление Стивенса. Но Мэллори грубо прервал грека и заявил, что Панаис слишком ценен, чтобы бросать его. Добавив, что сомнительно, чтобы немцы нашли именно эту пещеру среди десятка других. Мэллори не хотелось говорить с раненым в резком тоне. Однако времени на ласковые увещевания не имелось. Панаис это почувствовал и больше не настаивал. Он не возражал даже, когда Мэллори и Андреа подняли его и помогли прохромать через пещеру. Мэллори тогда отметил, что хромота грека была совсем незаметна. То ли из-за их помощи, то ли оттого, что Панаис понял, — убить еще пару немцев сейчас ему не дадут, и поэтому перестал преувеличивать свою боль.
Едва они вышли из пещеры по другую сторону горы, едва стали спускаться по заросшему деревьями склону к морю, как Лука жестом приказал всем затихнуть. Мэллори одновременно с ним услышал тихий гортанный звук голосов и скрип сапог по гравию, приближающийся к ним.
Группа надежно укрылась в зарослях карликовых деревьев. Затаилась. Но тут же Мэллори чуть не вскрикнул с досады. Он выругался про себя, услышав сзади приглушенный стон и падение тела, и оглянулся. Панаиса с Миллером рядом не было, они почему-то отстали. Когда он их нашел, Панаис лежал на земле без сознания. Миллер объяснил Мэллори, как все произошло. Он шел за Панаисом, и тот остановился так резко, что Миллер налетел на него и Панаис упал, ударившись головой о камни.