Поместье Кларенс

Лицо Айви было бледным. Слезы размазали тушь по ее щекам.

— Что не так? — спросила Элора, чувствуя, как у нее внутри все сжимается. Было всего несколько причин, по которым Айви могла плакать. Было всего несколько человек, по которым Айви могла плакать.

Либо что-то случилось с Франсэс, Джеффом или Эдвином. Либо что-то случилось с Зейном.

Еще больше слез полилось из глаз Айви, когда она прикрыла рот рукой, чтобы заглушить рыдание.

— Скажи мне. — Элора схватила Айви за плечо, встряхивая.

Айви опустила руку, дав волю очередному рыданию, а затем сообщила новость, от которой мир перестал вращаться.

— Зейн. Он попал в аварию на мотоцикле.

У Элоры болели колени.

После того, как Айви рассказала ей о несчастном случае с Зейном, она рухнула на пол, ударившись коленями о кафель.

Не успела Айви сообщить ей эту новость, как Эдвин в панике пробежал трусцой по ее спальне в поисках своей сестры.

Именно Эдвин поднял Элору на ноги. Затем он отвез их в больницу, где они просидели в холодном зале ожидания семь часов.

Элора выбрала стул в самом дальнем углу комнаты, у окна. Холодный воздух просачивался сквозь стекло, и благодаря коротким ноябрьским дням на улице наступила ночь. Уличные фонари освещали парковку. Вдалеке завыла сирена скорой помощи, ее тон менялся по мере того, как она приближалась все ближе и ближе к отделению неотложной помощи.

Она не могла унять дрожь. У нее стучали зубы. Ее ноги подпрыгивали на полу, усиливая боль в коленях. Все, что ей было нужно — это встать и пройтись по комнате, но она изо всех сил старалась слиться со стенами.

Чтобы остаться незамеченной для семьи Кларенсов, собравшейся в противоположном конце зала ожидания.

Эдвин держал Айви под мышкой. Близнецы опирались друг на друга с тех пор, как приехали этим утром. Мать Зейна была такой расстроенной и растрепанной, что Элора сначала с трудом узнала ее.

Светлые волосы Елены были собраны в узел, который распустился и теперь висел криво. Если она и нанесла макияж этим утром, то он был смыт слезами. И вместо отглаженных слаксов, кашемировых свитеров и жемчужных ожерелий, которые Элора видела на ней всякий раз, когда Елена тайком выбиралась из кабинета отца после перепихона, на ней были свободные кремовые спортивные штаны и такая же куртка на молнии. На ее рукаве было пятно от кофе, оставшееся после того, как Эдвин принес ей чашку ранее, а руки Елены так сильно дрожали, что она пролила его на себя.

Потом был Дэвид.

Элора не видела его с тех пор, как узнала о том, что он отец Лукаса.

В то время как его жена была в отчаянии, Дэвид выглядел так, словно у него просто был долгий рабочий день в офисе. Галстук был ослаблен, небрежно болтаясь на шее. Верхняя пуговица его накрахмаленной белой рубашки была расстегнута, а рукава закатаны до локтей. Его пиджак висел на мягкой спинке стула. Но в остальном он выглядел как более старая версия Зейна, за вычетом татуировок.

Очевидно, у Элоры и ее матери был свой типаж.

Эмоции боролись в ней, когда она смотрела на него. Она не доверяла себе, чтобы заговорить.

Если бы она открыла рот, то либо начала бы истерически рыдать, либо правда выплеснулась бы наружу. Итак, Элора сидела в своем кресле, надеясь, что холод заставит ее оцепенеть. Этого еще не произошло. Но прошло всего семь часов.

Семь часов.

Зейн был в операционной с тех пор, как они приехали. Это был хороший знак? Или плохой? Вскоре после того, как они прибыли сегодня утром, офицер полиции пришел на встречу с Дэвидом и Еленой. Элора бесстыдно подслушивала, когда полицейский рассказывал подробности несчастного случая.

Зейн взял свой мотоцикл, чтобы прокатиться. Должно быть, ему нужно было проветрить голову. Возможно, прошлая ночь в клубе выдалась тяжелой. Или, может быть, он хотел воспользоваться преимуществами хороших дорог до того, как выпадет снег и его мотоцикл будет заперт до весны.

Какой бы ни была причина, Зейн находился примерно в десяти кварталах от своего района, когда машина проехала на красный свет и врезалась в мотоцикл.

Водитель машины был всего лишь ребенком. Подростком, опаздывавшим на свою смену посудомойщика в соседней закусочной. На нем не оказалось ни царапины.

Тем временем Зейн боролся за свою жизнь.

Дрожь в руках Элоры была настолько заметна, что она спрятала их под бедра. Затем она закрыла глаза и начала молиться.

Пожалуйста, не забирай его.

В последний раз Элора была в церкви на прошлогодней рождественской службе. С тех пор она не молилась. Но сегодня вечером она не просто молилась. Она умоляла. Умоляла сохранить Зейну жизнь.

Потому что этот мир — ее мир — был бы темным без его света.

— Эй.

Глаза Элоры распахнулись при звуке голоса Айви. Слеза скатилась по ее щеке, и она смахнула ее.

Айви грустно улыбнулась ей и уселась на сиденье рядом с Элорой. Затем ее подруга взяла ее за руку, крепко сжав, и они сидели молча.

Часы на стене тикали слишком громко. Каждый раз, когда кто-то проходил мимо комнаты ожидания, Элора выпрямлялась, надеясь на новости. Но прошел еще час.

Восемь часов.

Не было ничего хорошего в том, что кто-то находился в операционной в течение восьми часов.

Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

Ему еще так много оставалось отдать. Осталось так много всего, что он хотел сделать со своей жизнью.

Зейн не поднимался на гору Килиманджаро. Он только что купил дом на Мауи, но с тех пор, как начал делать в нем ремонт, он ни разу там не останавливался.

Он хотел сделать еще несколько татуировок. Он еще не решил, что это будет, но уже выбрал места. На ноге. На внутренней стороне его правого предплечья. И что-то маленькое на сердце.

Он не женился на любви всей своей жизни.

У него не было красивых детей.

Глаза Элоры наполнились слезами. Остановить слезы было невозможно, поэтому следующий час она провела, ловя их и молясь.

Пожалуйста, не забирай его.

— Мистер и миссис Кларенс. — Кто-то прочистил горло. — Я доктор Чен.

Айви вскочила со своего места, спеша присоединиться к родителям, когда в комнату ожидания вошел мужчина в темно-синей форме и такой же шапочке.

Элора поднялась со своего места, у нее перехватило дыхание, потому что она не хотела пропустить ни слова.

— Зейн жив, — сказал доктор.

Елена вскрикнула, закрыв лицо руками.

Дэвид обнял жену одной рукой, притягивая ее к себе.