Посланники

горя,

отвращения,

ненависти,

мужества,

покоя,

нежности,

страсти и – ещё, и ещё, и ещё…

Человек – это сооружение из –

жидкости,

костей,

мышц,

кожи.

Человек наполнен страхом перед –

необходимым выбором,

неведомым будущим,

неуверенностью в себе,

неумением любить,

болезнями,

смертью…"

Под сочинением красным цветом пылал фломастер учителя: "Лотан, всё – так, и всё – не так…"

Жизнь…

Одна-единственная жизнь…

"Всё - так, и всё – не так…" - мой школьный учитель умница, а вот с великим Жан-Поль Сартром я готов частично поспорить…

Согласен –

с тем, что "человек в этом мире сам себя создаёт, сам за себя отвечает".

Не согласен –

с тем, что "выбирая себя, человек выбирает всё человечество".

Не слишком ли? Какого чёрта мне отвечать за всех в этот пост-чёрт-его-знает-какой период истории?

Я зашёл в ванную комнату, опустил гимнастёрку с брюками в стиральную машину и включил мотор.

***

Я спросил Лию:

– Как ты считаешь, имеются ли в мире слова, способные образумить глупцов?

Ответом послужила цитата из Демокрита:

– "Глупцов учит не слово, а несчастье".

Лия спросила меня:

– Чувствуешь ли ты себя в достаточной мере мужественным?

Я прикрылся Биесом: "Omnia mea mecum porto"*

***

Пока моя гимнастёрка и брюки бултыхались в горячей воде, сам я встал под душ. Потом, переодевшись, зажёг на плите газ. На сковороду бросил кусок мяса с нарезанными кольцами лука и стал всё это жарить.

– С Газой мы не промахнулись?
– спросила мама.

Я похлопал ресницами, подвигал носом, пошевелил ушами.

Мама смотрела, как я ем. Я ждал, что она запоёт свою любимую песню о солнце, которое погасить никому не удастся.

Нет, не запела, и я, закончив трапезу, сказал:

– Пойду!

*(лат) Всё моё со мной.

– Собираешься к женщине?

– К Лие.

– Лия – не женщина?

– Она – Лия.

Мама посмотрела на потолок, потом на окно.

– Надеюсь, - проговорила она, - ты сумеешь отличить влюблённость от любви?

– Почему ты спросила?

– Так, - сказала мама, - на всякий случай.

***

Меня встретил знакомый блеск глаз.

Я услышал ровное дыхание.

Наши пальцы переплелись.

Лия взобралась на заднее сиденье мотоцикла и сказала:

– Это через тринадцать километров.

Не доехав до посёлка Шореш, мы съехали с шоссе номер один и свернули направо. Асфальт сменился просёлочной дорогой, показались холмы, густо покрытые мшистыми валунами. Воздух был наполнен щемящим запахом сосен, а тени от деревьев густо покрыли земляную дорогу. С близлежащих полей доносился запах влажной земли. За нами поспевал лёгкий ветерок.

Я обернулся:

– Ты как?

Лия погладила мой шлем.

Вдруг полил дождик –

тонюсенькие торопливые струйки,

малюсенькие бесшумные капельки.

Пришлось включить свет мотоциклетных фар.

Внезапно лес поредел, в просветах расступившихся деревьев показались ряды сложенных из брёвен домиков, а через несколько минут мотоциклетные фары высветили на металлической решётке ворот табличку с надписью " "*

Лия сказала: "В небольшой гостинице можно снять комнату".

Заглушив мотор мотоцикла, я поздоровался с покинувшим сторожевую будку пожилым человеком. В руках он держал зажжённый фонарь. На жёлтой футболке я прочёл надпись "Jesus".

– Как поживаете?
– спросил я.

Охранник закашлялся, держась за грудь, наклонился, потрогал свои коленки,

а затем, махнул рукой и с придыханием выдохнул:

– Слегка живу, слегка помираю…Головокружение, онемение конечностей, анализы мочи…Сегодня – хорошо, вчера – неплохо, а завтра…Завтра может и не наступить…Взамен прожитым годам обретаешь завидный клад – склероз, маразм, хруст в костях, запущенную грыжу…

У охранника было усталое лицо, под его слезящимися глазами шевелились набрякшие мешочки.

– Мало спите?
– заметил я.

Охранник опустил голову.

– Не сплю вовсе. Вдруг не проснусь? Люди умирают по-разному. Бедняжка

*(ивр.) КИБУЦ ЯД ха– ШМОНА– поселение в память о восьми загубленных.

Жанна Д,Арк сгорела на костре, Анакреонт подавился виноградной косточкой.

Горячая крышка на кастрюле с виду выглядит точно так же, как и остывшая. Жизнь – это как доставленная бандероль: раскрой её, а там, как уж получится, используй. Каждый из нас в этом мире посланник. Вопрос только в том, кто нас послал и зачем? Однажды во мне заговорило: "Твоё место здесь…" О Сартре слышал?

Я кивнул.

Охранник задумчиво посмотрел на силуэты дальних холмов.

– Это Сартр сказал: "Важно не то, что сделали из меня, а то, что я сам сделал из того, что сделали из меня".

Я снова кивнул, а Лия, выглянув из-за моей спины, проговорила:

– Добрый вечер, Уди! Я подруга Сельги.

Охранник оживился.

– Очень приятно, барышня. Внучка с утра уехала в Иерусалим за новыми книгами для нашей библиотеки.

– Знаю, - сказала Лия.
– Сельга мне звонила.