Посланники

Наступила тишина. Долгая тишина. Очень, очень долгая тишина.

Представив себе тёплые бёдра Лии, я ухватился за подлокотники кресла и весь сжался. "Господи, - просил я, - дай мне силы справиться с собою, укрепи во мне стойкость, подскажи путь…"

Он подсказал, заговорив моим голосом: "Скоро наступит утро, и то, что отобрано днём прежним, новым днём возвращается… "

Я склонил голову: "Спасибо, Господи, утешитель мой!"

…Небо за окном словно накрыло себя светлой косынкой, и –

чёрное перешло в желтовато-оранжевое,

заблестел воздух,

зашумели проснувшиеся птицы,

надтреснутым голосом возбуждал себя петух,

приглушённо залаяли собаки,

по окну скользнул лучик недозрелого солнца,

в комнату проник утренний свет.

Продолжая ощущать неловкость за мое ночное томление, я напомнил себе: "Ну, вот, в природе всё по-справедливому".

Разминая отекшую шею, я стал хвалить себя за проявленную стойкость и, выдохнув "браво, сержант", себе самому отдал честь.

– Поспал?
– спросила Лия.

Я постучал зубами, повертел носом, сказал:

– Без удовольствия.

– В таком случае – со смыслом…

– Что?

Лия напомнила:

– Старик Диоген утверждал, что если в жизни нет удовольствия, то, по крайней мере, должен быть смысл.

Вступать в спор с Диогеном я не решился.

Лия швырнула в меня подушкой и, крикнув "не гляди", пробежала в ванную.

Я выбрался из кресла и подошёл к окну. Холмы, окружавшие Яд ха-Шмона, накрывал туман. Думалось о том, что ночью мы с Лией оказались вместе впервые, а через минуту будем завтракать вместе впервые, а в будущем у нас, возможно, будет ещё всякое другое "вместе впервые"…

Дверь ванной приоткрылась. Снова выкрик:

– Не гляди!

Я зажмурил глаза.

– Всё!
– послышалось за моей спиной.

Я обернулся. Лия выглядела какой-то непривычно скованной.

– Лия, - сказал я, - это же ты?

В ответ послышалось:

– А ты что подумал?

Я подумал: "К чему заглядывать в туман?"

***

Низко кланяясь и потирая ручки, в зал вошёл директор ресторана. Мягко передвигаясь и бережно придерживая в жёлтых усах улыбку, он старательно заглядывал в лица присутствующих. "Доброе утро, господа! Доброе утро!"- не говорил он, а выдыхал. Подойдя к нашему столику, поинтересовался, как нам спалось. "Как людям!" - взглянув на меня, отозвалась Лия. Директор ресторана вскинул брови и, задержав на мне взгляд, вроде бы, подмигнул.

– Милый человек, - отозвался я о директоре.

За соседним столиком мужчина и женщина делились впечатлениями о поставленном финнами в Яд ха-Шмона камне-монументе. Мужчина сказал:

– Такова жизнь…

Тряся подбородками, женщина попыталась уточнить:

– Вот эта самая?

– Эта…- вздохнул мужчина.
– Другой не будет...

Перед нашим столиком вырос старичок – выпуклые глазки, маленькие ушки, крохотный ротик, хрящеватый нос. Скрестив на груди короткие ручки, он пристально посмотрел на меня. Я догадался: человека искушает желание заговорить.

Я помог.

– Что, приятель?

– Я из Австралии, - опустив ручки, торопливо проговорил старичок.
– Турист. Жена меня послала. "Разузнай, - велела она, - как там, в Израиле. Вдруг, пригодится…"

Я подумал: "Мир пополнился ещё одним посланником..."

Старичок подёргал плечиками и снова ручки скрестил.

– Где-то я тебя видел, а вот где – вспомнить затрудняюсь.

Закатив глаза, я сказал:

– 2001-ый год... Футбольная арена центрального стадиона в Тринидаде. Я забил гол…

– Вот-вот…- на лице старичка выступило выражение кота, который, прогуливаясь по комнате, вдруг замер, заметив пролетающих за окном птичек, его губки растянулись в улыбке, а в синих глазках блеснул счастливый лучик.
– Великолепный гол! Так это было в Тринидаде?

– Конечно! Где же ещё, если не в Тринидаде?

– А-а-а, - захлёбываясь от восторга, старичок поплевал себе в ладошку.
– Каков мир, а? До чего обворожителен, не правда ли?

– Более того… - отозвался я.

Старичок радостно взвизгнул, закатил глазки и резко развернулся – понёс себя в туалет. По дороге, словно пингвин, он взмахивал короткими ручонками.

За соседним столиком мужчина спросил свою даму:

– Ты не считаешь, что в сердце может образоваться раковая опухоль?

Женщина всхлипнула:

– Зачем ты снова об этом?

Мужчина повертел головой.

– Я всё же думаю, что может.

– Ты бы не мог думать о чём-то другом?
– попросила дама.

Что ответил мужчина, я не расслышал.

– Ты был футболистом?
– осведомилась Лия.

– Нет, - признался я, - футболистом я никогда не был, и в Тринидаде тоже никогда не был, но почему не прийти на помощь человеку, теряющему память?

– Ты очень добр.

– Это верно.

– И лжив.

– Зато по ночам я веду себя правильно.

Лия опустила глаза.

Я проследил за выражением её лица. Оно было угрюмым, даже удручённым.

Вытянув шею, я губами коснулся Лииных волос.

– Улыбнись!
– попросил я.
– Улыбка сближает…

– Кого?

– Себя с собой…

Мужчина за соседним столиком вновь спросил:

– Знаешь, на что похож сегодняшний мир?

– На что?
– насторожилась дама.

С вызовом в голосе мужчина сказал:

– На изувеченный негатив, оставшийся от утерянной фотографии, -

Я повернул голову.

– Что ты там высматриваешь?
– спросила Лия.

– У мужчины смятенный вид. Не знаешь, отчего у людей бывает смятенный вид?

Лия прищурила глаза.

– Нет, - отстранённо сказала она.
– Зачем ты разглядываешь меня?

Стыдливо пряча глаза, я признался:

– Ночью, выдавая себя за офтальмолога, в мой сон наведался Создатель и, старательно оглядев меня, пришёл к заключению, что я страдаю тяжёлой патологией жаждущих любви глаз.

Лия перегнулась через столик.

– Ты Ему доверяешь?

– У меня полное доверие и к Нему, и к себе, - проникновенным голосом заметил я.
– Было бы совсем уж замечательно, если бы и ты примкнула к нашей компании.

Лия потеребила меня за плечо.

Я оживился, подумав, что французы правы, когда утверждают, что никогда не бывает так хорошо или так плохо, как это себе представляешь.

Мужчина за соседним столиком сказал: "Будет дождь".

***

После завтрака мы бродили по Яд ха-Шмона. Мир был наполнен благостью: и это утро, и полевые цветы на лужайках и гостиничный домик. Возле заборчика с синей калиткой я заметил бочку, которая почему-то слегка раскачивалась. В голове промелькнуло: "Неужели вернулся Диоген?" Я заглянул в бочку. Диоген отсутствовал. В бочке занимались любовью кошки. "Вот кому жизнь в радость!" - подумал я и испытующе посмотрел на Лию. Её глаза показались мне неестественно большими, а дыхание выдавало неясную взволнованность.