Последнее убийство (Сборник)

— Нет, нет!

— Все верно, мы так сильно любим друг друга, что никогда не ссорились. Но где мы жили? А где будем жить? В комнате, оклеенной газетами? Семь раз в неделю есть спагетти? Если я увижу, что ты живешь так по моей вине...— Он помолчал немного, а потом закончил:— Тогда я застрахуюсь и брошусь под машину.

Она снова зарыдала.

Он закрыл глаза и заговорил, пытаясь ее успокоить:

— Я все так хорошо обдумал. Летом я поеду в Нью-Йорк, и ты познакомишь меня с отцом. Я смог бы понравиться ему. Ты рассказала бы мне, что он любит, чем интересуется, что не любит.— Он помолчал и продолжил: — А после окончания университета мы могли бы пожениться. Или даже этим летом. Мы смогли бы вернуться сюда в сентябре на наши последние два года. Собственная квартира на территории университета...

Она приподняла голову.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.— Почему ты говоришь такие слова?

— Я хочу показать тебе, как прекрасно, как чудесно все может быть.

— Понимаю. Ты думаешь, что я не понимаю этого? — Голос ее прервался от рыданий.— Но я беременна. Я уже два месяца беременна.— Наступило молчание. Где-то послышался шум тормозящей машины.— Ты пытаешься Выкрутиться? Удрать? Ты это пытаешься сделать?

— Нет! Боже мой, нет, Дорри!—Он схватил ее за плечи и прижал лицом к своему лицу,— Нет!

— Тогда что же ты со мной делаешь? Ты женишься на мне сейчас же! Выбора у нас нет.

— У нас есть выбор, Дорри,— сказал он.

Он почувствовал, что ее тело напряглось.

— Нет! — произнесла она ужасающим шепотом и покачала головой.

— Послушай, Дорри! — сказал он, продолжая обнимать ёе за плечи.— Операции не надо. Ничего подобного.— Он взял ее лицо в руки и легонько сдавил щеки,— Слушай! — Он подождал, пока ее дыхание станет более ровным.— Здесь есть парень, Герми Годсен, в университетском городке. Его дядя владеет аптеками на Тридцать четвертой улице и в университете. Герми продает лекарства. Он сможет дать какие-нибудь таблетки.

Он погладил ее рот. Она молчала.

— Понимаешь, малышка? Мы попробуем! Это так много значит!

— Таблетки,— повторила она, как будто услышала новое слово.

— Мы попробуем. Это может оказаться просто волшебством.

Она в замешательстве покачала головой:

— О боже, я не знаю...

Он обвил ее руками.

— Я люблю тебя, малышка. Я не позволю тебе ничего принимать, ничего такого, что может тебе повредить.

Она прижалась к нему, положив голову на плечо.

— Я не знаю... я не знаю...

— Это будет так чудесно! — пообещал он. Его руки ласкали ее.— Собственная квартирка, и не надо будет ждать, пока хозяйка уйдет в кино.

— Откуда... откуда ты знаешь, что они помогут? — наконец спросила она.— А что, если не помогут?

Он сдержал вздох.

— Если не помогут,— он поцеловал ее в лоб, в щеку и в уголок рта,— если они не помогут, мы немедленно поженимся и пошлем к черту твоего отца и «Кингшип Коппер Инкорпорейтед». Клянусь тебе, малышка.

Он знал, что ей нравится, когда он зовет ее малышкой. Когда он держал ее на руках и называл малышкой, он мог делать с ней практически «все. Он подумал об этом и решил, что надо как-то изменить ее отношение к отцу. Он целовал ее и говорил ласковые и нежные слова, а она оставалась холодной.

Потом они закурили сигарету. Дороти держала ее, Первую затяжку она дала ему, а потом затянулась сама. При каждой затяжке огонек сигареты освещал белокурые волосы и большие карие глаза.

Она повернула горячий конец сигареты к нему и стала рисовать в воздухе линии и круги.

— Я могу загипнотизировать тебя таким путем,— проговорила она. Потом медленно поднесла сигарету к его глазам. Рука ее дрожала.— Ты мой раб,— шептала она, приблизив губы к его уху.— Ты мой раб и полностью в моей власти! Ты должен повиноваться мне и выполнять все мои приказания! — Она говорила это серьезно, но он не смог сдержать улыбку.

Когда они докурили сигарету, он взглянул на светящийся циферблат часов. Потом стал водить циферблатом перед ее глазами и говорить нараспев:

— Ты должна одеться. Ты должна одеться, потому что уже двадцать минут одиннадцатого, а к одиннадцати ты должна быть у себя.

Глава 2

Он родился в Менассете, в предместье Фалл-Ривер, Массачусетс. Он был единственным ребенком в семье. Отец работал смазчиком на фалл-риверской текстильной фабрике, а мать шила, когда не хватало денег. По происхождению они были англичанами с примесью французской крови, а жили по соседству с португальцами. Отец не находил это соседство беспокойным, а мать — находила. Она была глубоко несчастной женщиной, замуж вышла очень молодой и надеялась, что муж ее добьется в жизни большего, чем быть простым смазчиком.

Он рано начал сознавать, что красив. Гости, приходившие к ним по воскресеньям, расхваливали его золотистые волосы и голубые глаза, а отец стоял рядом и укоризненно качал головой. Родители часто спорили из-за денег, которые тратила мать, чтобы одеть его.

Мать никогда не одобряла его игр с соседскими детьми, и первые дни в школе он чувствовал себя очень плохо. Неожиданно он стал мишенью для насмешек большой группы мальчишек, которые издевались и зло шутили над ним, и он все время боялся, что его посадят в лужу на школьном дворе. Однажды, когда он не смог больше выносить издевательства, он ударил обидчика ногой. Последовавшая затем драка была короткой, но дикой. В конце концов он повалил зачинщика на спину, уселся на него верхом и стал бить головой о землю. Появление учителя прекратило драку. После этого все уладилось. А потом этот обидчик стал его другом.

Отметки в школе были хорошие, что доставляло радость матери и вызывало скупые похвалы отца. Отметки стали еще лучше, когда его посадили за парту с непривлекательной, но умной девочкой. Она привязалась к нему и за поцелуи в раздевалке не прятала от него свои записи на экзаменах.

Школьные дни были самыми счастливыми в его жизни. Девушки любили его за красоту и обаяние. Учителя — за вежливость и внимательность: он кивал головой, когда они объясняли важные вещи, и улыбался, когда они пытались шутить. А мальчишкам он демонстрировал свое безразличие и к девчонкам и к учителям, и этого было достаточно, чтобы они тоже любили его. Дома он занимался домом. Отец, наконец, признал его и стал относиться к нему с уважением.

Когда пришла пора назначать свидания девушкам, он стал выбирать их в лучшей части города. Родители его снова начали спорить из-за денег, которые тратились на его одежду. Горячилась одна мать, отец был слишком равнодушен, а мать заводила разговоры, что он должен жениться на дочери богача. Говорила она это шутливо, но было ясно, что для нее это не шутка.

В старшем классе он был старостой и получил третью премию за успеваемость. А в его аттестате отмечалось, что он отличный танцор и пользуется успехом и уважением у товарищей. По окончании учебы родители устроили вечеринку, на которой было много молодых людей из зажиточной части города.