Последняя Осень Флойда Джеллиса

дунуть с Soroll’ом и его басистом, и гитаристом, и барабанщиком.

Публика только заполняла зал в преддверии концерта,

а наш концерт уже начался. Какое-то животное веселье

внезапно заполонило собой пространство. Джейн рассказывала

одной из понурых девочек о святой инквизиции, басист

и барабанщик обливали друг друга молоком, Гаос кричал

в телефонную трубку, а вся остальная масса, включая меня

и Soroll’а, пыталась что-то донести друг до друга и, теряя

нить повествования, незатейливо смеялась.

Моя голова была неплохо задурманена. Помню, кто-то

крикнул:

— А давайте поиграем?

На что ему ответили:

— Во что?

И вдруг они все будто взорвались и дьявольски заверещали:

— В «АКТИВИТИ»! ФЛОЙД, ДАВАЙ В «АКТИВИТИ»!

Вода. Холодная вода. Она — источник спасения и желаемого

здравомыслия.

Не знаю, сколько Я стоял так в туалете, засунув голову

в раковину под струю леденящей мозг воды. Но мне было

круто. Даже хотелось плакать. Люди так часто радовались

за меня, что Я разучился улыбаться. А теперь Я будто все наверстал.

Бодрит, как «Орбит» со вкусом «Дьявольский холод».

И вот уже выхожу из прострации. Все шестеренки вновь

взаимодействуют, и Я различаю отдаленную музыку и свои

шаги по кафелю. Вот Я уже на балконе, стою рядом с Джейн

Лавией Ротт и вижу водоворот из молодых голов разных полов.

На сцене Soroll: как легионер, он заносит руку, сжимающую

микрофон, и толпа вторит ему. У парня явно иммунитет

на эти предконцертные старты.

Я улыбаюсь и доношу до Джейн, что прочел о себе в ее

дневнике, на что она отвечает:

— Да, Я не исключала этот вариант. Но знаешь, меня посетила

волшебница и сказала, что Я крайне хороша. Хороша до

госпитализации. Разве тебе не хотелось бы проучить такое

существо?

Она улыбалась. Она пила? Мы уже пили? Сколько вообще

уже идет этот концерт?

— Я что-то потерялся во времени. Но рад, что уже в том

отрезке, где ты без своей витиеватой сучности.

Она звонко засмеялась и обвила руками мою шею. Слегка

подалась вперед, но в сантиметре от моих губ внезапно отдернулась.

— Наверное, ты думал, что Джейн Лавия — муза-барбитурат

и рекомендациям не подлежит? Почти раскусил меня, но

Я бы не облизывалась!

Господи, как меня угораздило в это вляпаться? Это сродни

Гарсиа Лорке и его «Как улитка отправилась путешествовать

и кого она встретила в пути».

— Джейн, Я плохо соображаю, а сегодня особенно… Так

что не сочти за дурной тон… Как ты смотришь на то, чтобы

уехать сегодня ко мне, к моим родителям, кошкам и младшему

брату? — И Я напряг скулы, дабы ее пощечина слилась

с аплодисментами беснующейся публики.

Но ничего не последовало. Она наклонилась ко мне —

слишком близко для простых знакомых и даже для друзей.

— Ты хочешь сказать, мой котенок, что, притащив меня

сюда в своем обоссанном шарфе и дрыгаясь с этими бременскими

музыкантами, ты не исключал варианта, что Я внезапно…

в ночи, вот так ринусь с тобой… к тебе… в твой

маленький выблеванный город?

— Э-э-э… — Я почувствовал себя сверхактивным птенцом,

что так глупо был размазан о лобовое стекло. Я сам себе вырыл

яму и медленно пячусь в нее. Но ее объятия… Она ведь

до сих пор обнимает меня. И так странно смотрит мне в глаза,

будто знает, что их голубой цвет — это результат мутации

в гене HERC2, из-за которой снижена выработка меланина

в самой радужной оболочке.

— Что, Флойд Джеллис… Художник-Режиссер-Параноик,

ты хочешь, чтобы Я поехала с тобой?

Все мое существо, как воспаленный и вывихнутый сустав,

скомпоновалось и выстрелило одним маленьким вопросом.

Вопросом, на который уже генетически знаешь ответ, но все

равно задашь, чтобы не выглядеть самоуверенным и зализанным

дурачком.

— Это протест?)

Глава 7

Дай мне проснуться

Вскоре концерт окончился, и восторженно вопящая публика

хлынула к выходу.

У меня как-то удручающе постреливало в левом ухе.

Однажды великий Сократ заметил, что «жизнь без испытаний

— это не жизнь».

Конечно, это верно подмечено, и Шекспир тоже был прав,

что кругом театр, а мы все — жалкие актеры. Каждый человек,

очутившийся в катастрофически людном месте, уже

действует по какому-то злосчастному сценарию. А вот, например,

когда тебе бьют морду пьяные отморозки у ночного

магазина, ты играешь роль такого грустного парня

с глубоким взглядом, непонятого и презренного. Главное —

подобрать себе роль. И тогда всегда можно найти оправдание.

Даже если ты сел в дерьмо на глазах у тысячи.

Гул тишины после двухчасового концерта порождает водоворот

из бессвязных мыслей и кипящих рассуждений.

Съемки клипа мы утвердили на грядущую неделю. Конечно,

Я был напуган, меня разрывало от такого внезапного

подъема или, лучше сказать, броска; но мысль, что Я режиссер

у популярного музыканта, брала надо мной верх. Мы

с Джейн медленно плыли на скрипящем эскалаторе в сердцевину

обесцвеченного и подозрительно тихого метро. До последней

минуты меня не покидала уверенность, что Джейн

как-то отшутится и с гордостью египетской кошки поедет

к себе. Но ее постоянная противоречивость ставила все под

огромный вопрос. Я ощущал нас персонажами какого-то

псевдолиричного кино, что рождало отдельный дискомфорт.

Мне не хотелось ее отпускать, а это еще сильнее потягивало