Последняя Осень Флойда Джеллиса

гетрах. Во мне плещется коктейль из похоти, волнения

и какой-то удручающей радости. Она наклоняется ко мне

и медленно целует в губы; от ее тела веет бергамотом. Пусть

это будет сигналом. Пусть будет.

Мои руки обвивают ее бедра, Я медленно стекаю по ним,

и вот в моих ладонях упругие икры. Не знаю, каков опиум

в действии, но уверен, что это где-то рядом… возле нас.

Все такое стерильно ошеломляющее. Не можешь думать.

Мы целуемся. Флойд целует Джейн. Прекрасная увертюра,

не так ли? Теперь от нее пахнет черемухой; на секунду мне

кажется, что уже весна, а за окном сияет солнце. Такое бывает,

несомненно бывает.

У Джейн тело Афродиты, отказавшейся от еды. Жаль, что,

когда нам разбивают сердца, мы не в силах узреть, что ждет

нас впереди, — шампанское текло б заместо слез. Мы молчим,

потом смеемся как душевнобольные и вновь затихаем.

Мы как единый механизм, что всеми своими двигателями-

шестеренками пытается танцевать. Если бы сейчас мне

сказали, что Я умру, мне было бы плевать. Умереть во время

близости, подобно Чингисхану, — это даже забавно. Но

Джейн Лавия уносила меня в ту реальность, где нет ни смерти,

ни любви. Это противоположно солнцу и чуть дальше,

через луну кувырком. Са-а-атурн — еле возносит Джейн во

вздохе. И попадает в точку, и Я попадаю в нее. И ночь за окном

наматывает саму себя на звезды и посыпает сверху сне

гом. Это начало начал. Она раскрылась, и Я увидел маленькую

девочку, которая плакала вместе со всегда плачущим

миром. В голове всплыло ее «Верую» и фото истерзанных

лезвием ног. Теперь Я мог видеть, кому они принадлежали.

Она слишком любит людей. И это сделало ее уязвимой.

И это заставляет надевать маски. Она льет свою кровь в немом,

бессильном крике, смешивая ее в потоки унесенных

человеческих жизней. Люди ходили на работы, они ездили

на машинах и заполняли полные баки. А где-то гибли дети.

Еще только начинавшие жить, насильно отобранные, растерзанные

и изуродованные. Они ведут политику, они ведут

борьбу, они, они, они. Я проваливаюсь в ее ледяные зрачки

и вижу километры, мили хладнокровного мира. Мира, не

припудренного Интернетом, не выстроенного в газетные

столбики. Джейн хотела отмыться, она не могла отпустить

ушедших. Она правила себя и во многом была права. Этой

пульсирующей жилой меня выбросило на берег… Я лежу на

мокрой от слез простыне и ненавижу вас, тебя и себя за этот

вселенский летаргический сон. Сейчас самое время распахнуть

глаза и окна. Давай же, дай мне проснуться!

Глава 8

Этнические кролики

Это превосходно! Серьезно, Я и не надеялся, что сумею

снять качественное видео. Быть может, пробудился тот самый

«блудный творец». MС Soroll и его песня «Магистрали

» теперь имели картинку, и все желающие могли оценить

сие в Сети и по ящику. Это был действительно интересный

и уникальный опыт. Я решил сделать посекундную съемку на

свой фотоаппарат, а потом около двух недель ретушировал,

обрисовывал и клеил отснятое. Впоследствии на звуковую

дорожку песни были наложены анимированные фотографии-

кадры, и это все походило на неплохое авторское кино.

Но главное — это сам сюжет песни: там про парня, осознавшего,

что он болен и жить ему осталось пару часов. И вот

он спускается под землю, в метро, чтобы покончить со всем

этим. Это весьма трагично, но Soroll сделал песню двусмысленной,

поэтому клип заканчивается началом. Это очень заезженный

ход в кинематографе, но и вправду верный, если

по-иному никак многогранность не изобразить. Томми Пчелишь

назвал это видеошедевром. Серьезно, он сказал, что

клип на эту песню видел именно таким, а Ринго обозвал это

моей арт-пропагандой.

Что и говорить, вся моя творческая карьера разом метнулась

в гору: нужные знакомства, поклонники и Джейн. Конечно,

возникли и критики, всячески пытающиеся смести

все, что Я делаю. Пару раз мне даже приходили анонимные

письма с угрозами, но, как Я уже говорил, собаки перестали

меня пугать еще в далеком детстве. Все теперь было хорошо

как никогда. Лишь временами маленькая, еле уловимая крупица

какого-то кошмарного предчувствия тонко покалывала

грудную клетку. Но с паранойей покончено, теперь вера

в собственные силы не покидает меня и Я готов нестись метеором

к новым вершинам. Джейн Лавия поведала мне о некоем

«Q-союзе» — это кабаре Большого Города для творческих

людей всевозможных течений и мастей. Что-то между

кафе «Черный кот» Монмартра и «Фабрикой» Уорхола.

В «Q-союз» невозможно попасть просто с улицы; здесь

скульпторы, поэты, художники и писатели, модели и танцовщицы,

известные персоны и закоренелые андеграунд-дельцы

находили отдушину среди окружающей рутины. У Джейн

были свои лазейки в это общество. Заинтриговав меня окончательно,

она предложила посетить сей «аттракцион», чтобы

хорошенько отметить мой режиссерский дебют. Конечно,

Я согласился, но то, с чем мне пришлось столкнуться, Я не

забуду никогда. И было это в четверг, что в самом начале

февраля. Да, точно, в первые дни последнего месяца этой

затянувшейся зимы.

Не столь важно, как мы ехали в это место; скажу только,

что Джейн опять перекрасила свою голову: теперь она каштановая

нимфа с прямыми как лезвия волосами. Всю дорогу

она травила жутко пошлые и в то же время комичные истории

о своей подруге, которой, как Я подозреваю, и вовсе не