Потерявшиеся в России

– Спасибо!
– Даша повесила трубку. Она огорчилась, что Ленки нет в больнице, но не стала звонить ей домой, сняла с вешалки, куда уже успела повесить, собираясь до-мой, свой белый халат, свернула его, сунула в сумку и бро-силась в больницу к Фархату.

Глава 11

Посетители сновали по отделениям, как им вздумает-ся, в повседневной обуви, без халатов. Они мешали нор-мальной работе медперсонала, и днем, когда врачи были на месте, их гоняли: гоняли в дверь, а они лезли в окно. В конце концов, врачи и медсестры махнули на все рукой, и перестали обращать внимание на посетителей, которые в любое время шастали по палатам. Медицину накрыла вол-на всеобщего пофигизма.

Фархат лежал навзничь с закрытыми глазами на узкой кровати на тоненьком ватном матрасе у окна. В обшарпан-ной палате с облупившейся синей масляной краской на стенах стояло еще пять кроватей. Кто-то лежал, кто-то, су-дя по разобранным постелям, гулял где-то по коридорам. Даша взяла стул, стоявший возле дверей и села в изголовье кровати Фархата. Был он бледен. Один глаз заплыл лило-во-синим подтеком, на распухших губах запеклась кровь. Фархат открыл глаза. Увидев Дашу, он вымученно улыб-нулся и сделал попытку приподняться.

– Лежи, лежи!
– мягко сказала Даша, нашла его руку, и он ответ сжал ее ладонь.

– Кто тебя, Фархат? Спросила Даша

– Ваши расисты, - нахмурился Фархат.

– Скинхеды?
– уточнила Даша.

– Говорят, что так, - согласился Фархат.

– За что?

– За что убивают расисты? Ни за что. За то, что у меня другой цвет лица.

– Где это случилось?
– Даша хотела знать все.

– Я хотел купить цветы. Мне сказали, что лучше схо-дить на рынок. Здесь же близко. В сквере ко мне подошли четверо молодых здоровых парней. Из рукавов они выта-щили короткие дубинки. Один сказал: 'Ну что, чернома-зый? Дома не сидится? В Россию потянуло? Из-за вас, жи-дов, русскому человеку жизни не стало'. Я сказал, что я не еврей и не черномазый, а араб' 'Какая разница? Не еврей, так 'азер'. Россия - для русских' Ты знаешь, Даша, я по-чувствовал такую злость, что весь мой страх растворился в ней. Я дрался с ними и больше всего боялся упасть. Но четверо молодых здоровых и натренированных подонков не оставили мне никаких шансов. Когда я упал, они стали бить меня ногами. Я закрывал лицо, но мне доставалось по голове. А потом я ничего не помню. Очнулся уже в маши-не скорой помощи. Фархат устало закрыл глаза и с минуту молчал. Потом сказал:

– Знаешь, мимо проходили люди, и никто из мужчин не остановился, не говоря уже о том, чтобы вмешаться. Только какая-то женщина закричала и стала звать мили-цию. Дальше я уже ничего не помню.

– Надо заявить в милицию, - решила Даша.
– Эти скинхеды обнаглели. А власть, похоже, глаза закрывает. Среди бела дня людей убивают, а куда милиция смотрит, непонятно.

– Даша, - Фархат словно пропустил ее слова мимо ушей.
– Я дам тебе телефон. Сообщи в мое посольство. Я завтра с утра должен быть в Москве. Меня будут искать. Расскажи им все.

– Не беспокойся, милый, я все сделаю, как скажешь.

Даша всхлипнула и полезла в сумку за платком.

– Ну-ну! Все хорошо. Я ведь жив, - стал Фархат успо-каивать Дашу.

– Голова болит?
– заботливо спросила Даша.

– Немного. Когда поднимаю голову или поворачива-юсь, ребра болят - дышать трудно... Ничего, до свадьбы заживет - попытался шутить Фархат.

– Фархатик, я теперь тебя никуда не отпущу, - голос Даши дрогнул, и она еле удержалась, чтобы не зареветь.

– Я завтра утром приду. Отпрошусь с работы и приду. Что тебе принести? Чего ты хочешь?

– Если только соку. А так ничего не надо... Деньги и документы, слава Аллаху, целы. Возьми в тумбочке. Там доллары. И возьми визитку с телефоном посольства.

Деньги Даша не взяла, нашла визитку, тисненную зо-лотом, поцеловала Фархата и пошла искать дежурного врача. Врач, полный, с виду добродушный мужчина сред-них лет, сидел в ординаторской, пил чай и смотрел телеви-зор. Раньше Даша, когда ей случалось приходить в боль-ницу к Лене, его не видела.

– Здравствуйте, - поздоровалась Даша.
– Я знакомая Фархата Хафида, араба, которого привезли с сотрясением мозга.

– Да, - врач оторвался от телевизора и внимательно посмотрел на Дашу.
– И что же вы хотите?

– Простите, как вас зовут? А то как-то неудобно. Я разговариваю, не зная вашего имени.

– Семен Моисеевич, - назвал себя дежурный врач.
– Больной не тяжелый, хотя недельки три ему придется по-лежать. Ребра срастутся, синяки и ссадины скоро пройдут. Если бы не сотрясение, можно было бы через пару недель выписывать. А так еще полежит.

– Семен Моисеевич, там проветрить бы палату нужно. Я попробовала, окно не открывается.

– Правильно, не открывается. А как оно откроется, ес-ли забито?

– Зачем забито?
– удивилась Даша.

– Так сигают со второго этажа.

– Как это 'сигают'?
– у Даши даже глаза округлились.

– А весной один больной сиганул. К нему дружки пришли пьяные. Он под капельницей лежал. Они ему гово-рят: 'Брось придуриваться. Там кореша заждались, а ты тут с трубкой какой-то лежишь'. Отсоединили капельни-цу. Сестра вовремя заметила. Дружков этих вытурили, дверь в отделение на ключ закрыли, а больной оделся и в окно. Некоторые больные держат одежду в палате. Здесь всех, которые ходячие, отпускают на субботу и воскресе-нье домой. Ну, помыться, то, да се.

И что больной?
– поинтересовалась Даша.

– Руку сломал. А мог бы и голову. Привезли-то его с синдромом сильного алкогольного опьянения. А чуть ото-шел, водкой поманили, он бы и с пятого этажа сиганул. Ну и отправили его в травматологию. Нам-то он зачем?

– Так, что ж теперь противогазы надевать?
– возмути-лась Даша.
– Воздух спертый, как в солдатской казарме.

– Зачем? На это фрамуга есть.

– Так до нее не долезешь. Стремянку нужно ставить.

– А веревка?

– Да нет там веревки никакой.

– Да?
– в свой черед удивился Семен Моисеевич.
– Я и не обратил внимания.
– Надо сестре-хозяйке завтра ска-зать... Так чем я могу быть полезен?
– повторил вопрос Семен Моисеевич.

– Семен Моисеевич, Фархат Хафид - иностранец. В наш город он приехал всего на пару дней, и вот видите, что случилось? Завтра он должен был быть в Москве. Его бу-дут ждать. Сегодня я, кстати, буду звонить в их посольст-во.

– И что?
– насторожился Семен Моисеевич.

– А то, что его можно было бы поместить в более при-личные условия, а не в палату на шесть человек.

– А чем это ваш Фархат лучше других?
– вдруг оби-делся Семен Моисеевич.

– Может быть и не лучше, но он все же иностранец и наш гость. К тому же, он ваш коллега, врач. В Москву приехал за медицинским оборудованием для своей клини-ки.

– Прошли те времена, когда мы перед иностранцами стелились. Для них все условия: гостиницы, кондиционер, икра. 'Добро пожаловать, ваша иностранная значимость!' А мы, как хотим. Вот пусть посмотрит, как нашему чело-веку жить и болеть приходится!