Правители тьмы
Шрифт:
Амбальдо облизнул губы. Он не был трусом; ни один альгарвейский полковник драконьих крыльев не мог быть трусом. Но он видел, что Сабрино имел в виду то, что сказал, и в данный момент его не очень заботило, жив он или умер. Со всем достоинством, на какое был способен, Амбальдо сказал: "Я надеюсь когда-нибудь снова поговорить с вами, сэр, когда вы будете более близки к себе". Он повернулся и ушел.
С последним тихим проклятием Сабрино снова сел. Он заново обмазал чернилами свою ручку, надеясь, что охватившая его ярость облегчит написание слов. Но этого не произошло. Ему пришлось написать слишком много таких писем, и они никогда не давались легко. И, когда он писал, он не мог перестать задаваться вопросом, кто однажды напишет для него письмо и что этот человек скажет.
***
Сидрок
Сержант Верферт сделал беззвучные хлопки в ладоши. "Ты хитрец, ты такой, чтобы заметить это. Бьюсь об заклад, что все это вонючее таяние снега дало тебе ключ к разгадке".
"Хех", - сказал Сидрок; Верферт, будучи сержантом, не мог сказать ничего больше, не нарвавшись на неприятности. Он мог отвернуться от сержанта и уйти по одной из траншей к северу от Дуррвангена, которую удерживала бригада Плегмунда, и сделал это. Его ботинки при каждом шаге издавали хлюпающие звуки. Верферт был груб, но он не ошибся. Снег таял - действительно, почти растаял. Когда он растаял, он тоже не просто исчез. Все было бы проще и удобнее, если бы это произошло. Но этого не произошло: оно впиталось в землю и превратило все в ужасное болото грязи.
Пара яиц со свистом вылетела из Дуррвангена и взорвалась неподалеку, выбросив фонтаны грязи. Оно шлепнулось с шумом, который напомнил Сидроку отхожее место, только громче. Он вскинул руки в воздух, как будто это могло принести какую-то пользу. "Как мы должны продвигаться в этом?" - спросил он, а затем ответил на свой собственный вопрос: "Мы не можем. Никто не мог".
"Это не значит, что мы не будем", - сказал Сеорл. Негодяй сплюнул; его слюна была всего лишь еще одной каплей влаги в трясине. "Разве ты не заметил?
– рыжеволосые скорее отдадут наши жизни, чем свои."
"Это так". Сидрок не думал, что кто-то в Бригаде Плегмунда не заметил этого. "Но они тратят и много своих людей".
Сеорл снова сплюнул. "Да, они это делают, и для чего? Этот паршивый участок Ункерланта не стоит того, чтобы туда срать, не говоря уже о чем-либо другом".
Сидрок поспорил бы с этим, если бы только мог. Поскольку он был согласен с этим, он просто кряхтел и хлюпал по траншее, пока не добрался до медного котелка, булькающего на маленьком огне. Тушеное мясо состояло из овсянки, ревеня и чего-то еще, что пролежало достаточно долго, чтобы испортилось, но недостаточно долго, чтобы стать совсем несъедобным. Он наполнил свою жестянку столовой и с аппетитом поел. Только после того, как он закончил, когда споласкивал жестянку из-под каши водой из своей фляги, он остановился, чтобы задаться вопросом, что бы он подумал о еде, если бы все еще жил спокойно в Громхеорте. Он рассмеялся. Он бы швырнул жестянкой из-под каши в любого, кто попытался бы ему ее дать. Здесь и сейчас, с полным желудком, он был достаточно счастлив.
Он также был рад, что никого из альгарвейских офицеров Бригады, похоже, поблизости не было. Пока их там не было, ничего особенного не произойдет. Он видел, что фортвежским сержантам особо не доверяли. Фортвежцы были достаточно хороши, чтобы сражаться за Альгарве, но не для того, чтобы думать или руководить.
Ункерлантцы запустили еще несколько яиц с окраин Дуррвангена. Они разорвались ближе, чем другие, один из них был достаточно близко, чтобы заставить Сидрока броситься в холодную, липкую грязь. "Силы внизу пожирают их", - пробормотал он, когда кусочки тонкой металлической скорлупы, в которой содержалась колдовская энергия яйца, зашипели в воздухе. "Почему бы им просто не сбежать и хоть раз не облегчить нам задачу?"
Но, несмотря на разгром, который альгарвейцы устроили Дуррвангену, люди Свеммеля не выказывали ни малейшего желания убегать. Если альгарвейцы хотели, чтобы они исчезли, им пришлось бы изгнать их. После того, как яйца перестали падать, Сидрок высунул голову из-за парапета и посмотрел на юг. "Пригнись, дурак!" - крикнул ему
кто-то. "Хочешь луч в лицо?"Он спустился, ничуть не пострадав. Окраины Дуррвангена лежали примерно в миле отсюда. Ункерлантцы держались за город, от окраин до его сердца, подобно беспощадной смерти. Он не мог видеть всех укреплений, которые они воздвигли, но это ничего не доказывало; он уже обнаружил их дар устраивать полевые работы, которые не казались чем-то особенным - пока на них не напали. Что бы их ни ждало в Дуррвангене, он не горел желанием узнавать.
Был ли он нетерпелив или нет, конечно, не имело значения для альгарвейских офицеров, командовавших бригадой Плегмунда. Они вернулись оттуда, где были, с такими широкими улыбками, как будто только что услышали, что король Свеммель сдался. Командиром роты Сидрока был капитан по имени Зербино. Он собрал своих людей вместе и объявил: "Завтра нам выпадет высокая честь быть одними из первых, кто ворвется в Дуррванген".
Он, конечно, говорил по-альгарвейски; предполагалось, что фортвежцы в Бригаде скорее поймут его, чем наоборот. Но, независимо от того, какой язык он использовал, никто из его солдат не горел желанием идти вперед против хорошо защищенного города. Даже сержант Верферт, который любил сражаться ради этого, сказал: "Почему я не удивлен, что они выбрали нас?"
Капитан Зербино смерил его злобным взглядом. "И что, скажите на милость, вы имеете в виду под этим, сержант?" спросил он в своей самой надменной манере.
Верферт знал, что лучше не проявлять открытого неповиновения. Но кто-то из-за спины альгарвейского офицера - Сидроку показалось, что это Сеорл, но он не был уверен - заговорил: "Он имеет в виду, что мы не рыжие, вот что. Так кого волнует, что с нами будет дальше?"
Зербино развернулся. Он выпрямился во весь рост; будучи альгарвейцем, он был на несколько дюймов выше большинства мужчин в своей роте. Отвесив резкий, сардонический поклон, он ответил: "Я рыжий, и я заверяю, что, когда будет отдан приказ атаковать, я буду на переднем крае. Осмелишься ли ты последовать за мной туда, куда я иду?"
Никто не нашелся, что на это сказать. Сидрок хотел бы что-нибудь найти, но его разум тоже был пуст. Как и все офицеры, назначенные в бригаду Плегмунда, Зербино показал себя безрассудно храбрым. Куда бы он ни пошел, рота последует за ним. И если это было прямиком в мясорубку ... значит, так оно и было, и никто ничего не мог с этим поделать.
Сидрок похлопал по своей фляге. В ней не было ничего, кроме воды. Он вздохнул, желая выпить. У кого-нибудь должно быть немного, но захочет ли кто-нибудь дать ему? Все, что он мог сделать, это попытаться выяснить.
В итоге он заплатил немного серебра за короткий удар. "Я не могу больше тратить", - сказал солдат, который дал ему это. "Я собираюсь выпить остальное сам, прежде чем мы отправимся за ними завтра".
Сидроку тоже хотелось напиться за нападение. Он завернулся в одеяло и попытался уснуть. Лопающиеся яйца его не беспокоили; он получил свою порцию. Но думая о том, через что ему придется пройти утром… Он старался не думать об этом, что только ухудшало ситуацию.
В конце концов, он, должно быть, заснул, потому что сержант Верферт встряхнул его, чтобы разбудить. "Пошли", - сказал Верферт. "Как раз вовремя".
Яйцекладущие и драконы атаковали самые передовые позиции Ункерланцев. "Когда мы пойдем вперед, их будет больше", - пообещал капитан Зербино. "В конце концов, мы врываемся в Дуррванген не одни; альгарвейские бригады тоже будут продвигаться вперед".
Вот почему они сделают что-то большее, чтобы помочь нам, подумал Сидрок. Прежде чем он смог произнести это вслух - не то чтобы это нуждалось в словах, не тогда, когда большинство мужчин в роте, несомненно, думали то же самое, - Зербино поднес к губам свой длинный трубчатый латунный свисток и издал звук, который пронзил шум битвы, как игла пронзает тонкую потертую ткань. И, как и обещал Зербино, он первым выбрался из грязных ям, в которых укрылись бойцы бригады Плегмунда, первым двинулся навстречу врагу.