Правители тьмы

"Зарасай", - ответил Лауздону. Губы Амату снова скривились. Для него любой город, который не был столицей, действительно не стоил посещения. Лауздону, казалось, лучше понимал, как все устроено: "Если мы отправимся в Приекуле, кто-нибудь выдаст нас альгарвейцам".

"Вот почему я не вернулся", - согласился Скарну. Он кивнул им двоим. Приекуле, затем Сетубал - они были избалованы, и они даже не знали об этом. "Вы обнаружите, что остальная часть сельской местности не так уж плоха. И, - он стал серьезным, - ты обнаружишь, что у тебя получится лучше, если ты не будешь показывать, что в тебе благородная кровь.

"Простолюдины, вышедшие из-под контроля, не так ли?" Сказал Амату. "Что ж, мы займемся этим, как только победим альгарвейцев силами свыше".

"Я удивлен, что вы не взяли своих драконов в Елгаву", - пробормотал Скарну. "Вы бы чувствовали себя там как дома". Амату уставился на него с раздраженным непониманием. Лауздону хихикнул, а затем попытался притвориться, что ничего не заметил. Елгаванская знать уже давно дала себе название за реакцию. То, что Амату не мог слышать, как звучал его голос, предупреждало, что он действительно отлично вписался бы.

Лауздону сказал: "Скарну знает, как все работает в наши дни, лучше, чем мы".

"Полагаю, да", - неохотно отозвался Амату.

"Зарасай". Задумчиво произнес Скарну. "Ну, помимо всего прочего, это хорошее место для наблюдения за лей-линиями, спускающимися к побережью с севера и запада".

"О чем ты говоришь?" В голосе Амату звучало нетерпение, которое до боли напомнило Скарну Красту. Лауздону прошептал на ухо другому вернувшемуся изгнаннику. "О". Кивок Амату тоже был неохотным, даже после того, как он понял суть. Скарну задавался вопросом, что он такого сделал, что иррегулярные войска возненавидели его настолько, чтобы связать себя с этими двумя. Может быть, это их месть мне за то, что я сам благородной крови. Он вздохнул. Альгарвейцы были единственным народом, которому он так сильно хотел отомстить.

***

Официант из Валмиеры заискивал перед полковником Лурканио - и, кстати, перед Крастой тоже. Краста ожидала раболепного почтения от простолюдинов. То же самое делал и Лурканио: раболепное почтение немного иного рода, почтение побежденных к своим завоевателям. Поскольку он получил это здесь, он казался достаточно счастливым. На самом деле, он казался счастливее, чем когда-либо за последнее время.

"Военные новости, должно быть, хорошие", - рискнула Краста.

"Во всяком случае, лучше", - согласился Лурканио. "Даже если проклятые ункерлантцы помешали нам вернуть Дуррванген, они ничего особенного не предпримут в течение нескольких недель. Генерал Грязь сменил там генерала Зиму, вы видите."

"Нет, я не понимаю". В голосе Красты прозвучала резкость. "О чем ты говоришь? Почему ты всегда говоришь загадками?"

"Никаких загадок", - сказал он, а затем сделал паузу, пока официант приносил ему белое вино и эль "Краста". Когда парень снова убежал, Лурканио продолжил: "Никакой загадки, я говорю, просто грязь, огромное, клейкое море из нее. И когда битва начнется снова, это будет на наших условиях, а не короля Свеммеля. Он поднял свой бокал с вином. "За победу!"

"За победу!" Краста отхлебнула эля. Часть ее - она не была уверена, насколько, и это менялось изо дня в день, иногда от минуты к минуте - даже подразумевала это. Триумф альгарвейцев на западе оправдал бы все, что она натворила здесь, а ункерлантцы, несомненно, были некультурными варварами, которые заслужили все, что с ними случилось. Что еще означал бы триумф альгарвейцев на западе…

На этот раз Краста глотнула эля. Она не хотела думать об этом.

Она вздохнула с облегчением, когда официант принес заказанные ими ужины: говяжьи ребрышки в сливочном соусе со шпинатом в сырном соусе и отварной фасолью для нее, форель, тушеную в вине, и зеленый салат для Лурканио. Он уставился на ее тарелку в некотором замешательстве, заметив: "Я никогда не понимал, почему валмиерцы не круглые, как футбольные мячи, учитывая, что ты ешь".

"Ты жалуешься на подобные вещи почти каждый раз, когда мы куда-нибудь выходим", - сказала Краста. "Мне нравится, как готовят в моем королевстве. Почему альгарвейцы не сплошь кожа да кости, если они едят так, как вы?"

Лурканио рассмеялся и изобразил, как получает удар мечом в грудь. Как и многие его соотечественники, он обладал даром пантомимы. Несмотря на то, что Краста была мрачна, его выходки вызывали у нее улыбку. У него было обаяние, когда он решал им воспользоваться. И у него также была ужасающая суровость, когда он решал этим воспользоваться. Эта комбинация выводила Красту из равновесия, она никогда не была до конца уверена, где находится.

Вскоре от его форели остался только скелет с прикрепленными головой и хвостом. "Она смотрит на тебя", - сказала Краста с более чем легким отвращением. "Эти воспаленные глаза, смотрящие вверх..."

"Вы, миледи, никогда не видели боя", - ответил Лурканио. "Если бы видели, вы бы не позволили чему-то такому маленькому, как рыбья голова, испортить ваш аппетит". Под столом его рука нашла ее ногу, намного выше колена. "Любого из твоих аппетитов", - добавил он.

Краста вздохнула. Она знала, что это значит. Лурканио никогда не поднимал шума, если она не пускала его вечером в свою постель. Но она не осмеливалась делать это очень часто. Если бы она это сделала, он мог бы найти кого-нибудь другого, кто этого не сделал бы. Это оставило бы ее без альгарвейского защитника. В воздухе чувствовалась весна, но эта мысль наполнила ее ощущением зимы. Оккупанты отвечали сами за себя, и только перед собой. Кем она была без альгарвейца рядом с ней? Честная игра, подумала она и вздрогнула.

"Вам холодно, миледи?" Спросил полковник Лурканио. Пораженная, Краста покачала головой. Улыбка Лурканио напомнила ей улыбку хищного зверя. "Хорошо. Тебе хорошо советуют не быть холодным". Она снова вздохнула.

После ужина водитель Лурканио пробирался по темным улицам Приекуле к театру недалеко от дворца. Пьеса, как и многие другие, показываемые в наши дни, была комедией нравов двух столетий назад: в ней не было ничего, что могло бы оскорбить кого бы то ни было, валмиерца или альгарвейца. Во всяком случае, ничего политического; манеры, которые в нем присутствовали, были в основном плохими, включая чрезмерное количество наставлений рогов. Лурканио хохотал во все горло.

"Ты думаешь, неверность - это смешно?" Спросила Краста, не без злорадства, когда они направились к выходу.

"Это зависит", - ответил Лурканио, великолепно по-альгарвейски пожимая плечами. "Если это случится с кем-то другим, то наверняка. Если я наставлю рога, тем более. Если я должен носить их - и если я должен замечать, что я их ношу, - это совсем другое дело. Ты понимаешь меня?"

"Да", - холодно ответила Краста. Он сделал ее очень несчастной, когда застукал ее целующейся с виконтом Вальну. Она не хотела, чтобы это повторилось. Если она решит сбиться с пути еще раз, она знала, что не осмелится попасться.