Правители тьмы

Земля впереди тоже была грязной, илистой и превращалась в хаос из-за взрывов бесконечных яиц. Она присосалась, как пиявка, к ботинкам Сидрока, пытаясь стащить их с его ног. Грязь тоже воняла, пропитанная запахом всех людей и животных, уже убитых в ней. До конца дня их будет еще больше. Сидрок надеялся, что он не станет частью большего.

Град яиц пролетел по воздуху, описывая дугу с юга в сторону солдат бригады Плегмунда и альгарвейцев, которые наступали по обе стороны от них. Как они ни старались, альгарвейские швыряльщики яйцами и драконы не лишили ункерлантцев способности наносить ответный удар.

Сидрок разозлился бы еще больше, если бы ожидал большего. При таких обстоятельствах он бросился в вонючую грязь и надеялся, что яйцо не лопнет прямо на него. Капитан Зербино продолжал дуть в свисток изо всех сил. Это подняло Сидрока и заставило его снова хлюпать к Дуррвангену.

Яйцо лопнуло прямо перед Зербино. Оно подбросило его высоко в воздух. Обмякший и разбитый, он упал на мокрую землю. Больше никаких свистов, подумал Сидрок. Он все равно тащился дальше. Кто-то, он был слишком уверен, сожжет его, если он повернет назад.

Земля задрожала у него под ногами. Впереди часть развалин, в которых укрывались ункерлантцы, превратилась в руины. Только когда Сидрок увидел пурпурное пламя, вырывающееся из земли среди этих руин, он полностью понял. Тогда он заорал. "Да, убейте этих каунианцев!" - завопил он. "Они не заслуживают ничего лучшего, клянусь высшими силами!" Если бы его начальство попросило его об этом, он бы с радостью принялся убивать блондинов собственноручно.

Как бы то ни было, он бросился к укреплениям, разрушенным альгарвейским колдовством, - бросился, как мог, с огромными комьями грязи, прилипавшими к его сапогам и еще больше прилипавшими при каждом шаге. Даже самое сильное колдовство не уничтожило всех защитников. Тут и там среди обломков впереди вспыхивали ожившие лучи. Фортвежец недалеко от Сидрока уронил свою палку, вскинул руки и упал лицом вперед в грязь.

Но бригада Плегмунда и альгарвейцы, продвигавшиеся вместе с ней, продолжали наступление на Дуррванген. Учитывая, что город был разрушен смертоносным магическим искусством, Сидрок не видел, как они могли не ворваться внутрь.

И затем земля под ним содрогнулась, достаточно сильно, чтобы сбить его с ног. Когда он растянулся в грязи, впереди открылась огромная трещина. Она засосала в себя пару фортвежских солдат и снова захлопнулась, раздавив их прежде, чем они успели даже закричать.

Сидроку самому хотелось кричать. Он действительно кричал - он выкрикивал проклятия в адрес альгарвейских волшебников, находящихся в безопасности за линией фронта: "Они, вы, безмозглые сукины задницы! Они, не мы!"

"Да свихнись ты сам!" Крикнул Сеорл. "Это не рыжеволосые. Это маги Свеммеля убивают крестьян и наносят ответный удар".

"О". Сидрок почувствовал себя дураком, не в первый раз с тех пор, как присоединился к Бригаде Плегмунда. Это даже не считая тех раз, когда он чувствовал себя дураком, вступая в Бригаду Плегмунда. Он посмотрел направо и налево от своего усиления. Альгарвейские войска по обе стороны от бригады пострадали по меньшей мере так же сильно, как и его фортвежские соотечественники. "Как же тогда мы должны продвигаться вперед?"

Сеорл не ответил. Стаи ункерлантских драконов, окрашенных в каменно-серый цвет, прилетели с юга, сбрасывая яйца на нападавших и сжигая тех, кто был достаточно неосторожен, чтобы собраться вместе. Магическое искусство альгарвейцев не зашло достаточно далеко, чтобы что-либо сделать с драконьими фермами короля Свеммеля.

А затем земля задрожала, открылась и снова закрылась почти под ногами Сидрока. Из нее вырвалось еще больше фиолетового пламени. Одно испепелило альгарвейского бегемота и его команду неподалеку. Короля Свеммеля, казалось, не волновало, сколько его соплеменников убили его маги, лишь бы они остановили своих врагов. И они сделали это. Сидрок не был генералом и никогда им не станет, но он с первого взгляда мог сказать, что у альгарвейцев нет ни малейшего шанса взять Дуррванген до тех пор, пока грязь южного Ункерланта снова не станет твердой.

***

В сельскую местность Вальмиеры приходила весна. Из земли пробивались первые побеги молодой зеленой травы. На яблонях, сливах и вишнях появились листовые почки. Ранние пташки возвращались из своих зимних жилищ в северной Елгаве и Алгарве и на тропическом континенте Шаулия.

Довольно скоро, подумал Скарну, настанет время посеять ячмень и пшеницу текущего года и вывести скот и овец на пастбище вместо того, чтобы кормить их сеном и силосом. Он посмеялся над собой. До войны он никогда не задумывался о том, откуда берется еда и как ее производят. Все, что он знал или заботился, это то, что она могла появиться с помощью колдовства в бакалейных или мясных лавках.

Теперь он знал лучше. Он знал достаточно, чтобы быть более чем немного полезным на ферме за городом. Он помог одному фермеру, который его спрятал, и теперь делал то же самое для другого. Этот парень был так же удивлен, как и другой. Он сказал: "Я слышал, что ты городской человек. Ты говоришь как городской человек, это факт. Но ты знаешь, что делать с вилами, и это тоже факт ".

"Я знаю, что делать с вилами", - согласился Скарну и на этом остановился. Чем меньше людей знали о нем, тем лучше.

Опять же, он был не слишком далеко от Вентспилса и хотел убраться подальше. Альгарвейцы подошли слишком близко к тому, чтобы схватить его - схватить всю подпольную организацию - там. Кого-то заставили где-то проболтаться, или он доверился кому-то, кому не должен был - риск, на который неизбежно шли нерегулярные войска, сражаясь с оккупационной армией, более могущественной, чем они.

Сражаясь с оккупационной армией и целым роем предателей, кисло подумал Скарну. Как всегда, первой предательницей, чье лицо пришло на ум, была его сестра Краста. Однако прямо за ее спиной стояли все валмиерские констебли, которые служили альгарвейцам так же верно, как когда-то служили королю Гайнибу. Если бы они этого не сделали, он не видел, как рыжеволосые могли бы удержать его королевство и удержать его.

Но парень, который пришел на ферму пару дней спустя, не был ни альгарвейцем, ни констеблем на жалованье у рыжих. Художник, возглавлявший нерегулярные формирования в Вентспилсе, застал Скарну за прополкой огорода возле фермерского дома. С весельем в голосе он сказал: "Привет, Павилоста. Любой бы подумал, что ты занимался этим с самого рождения ".

"И тебе привет". Скарну поднялся на ноги и стряхнул грязь с колен брюк. "Приятно видеть, что людям Мезенцио тоже не удалось схватить тебя".

"Я больше беспокоюсь о наших собственных", - сказал художник, повторяя предыдущую мысль Скарну. "Но я пришел сюда, чтобы поговорить о тебе, а не о себе. В любом случае, что мы собираемся с вами делать?"

"Я не знаю". Скарну указал на растения, которые он пропалывал. "С зеленым луком и пореем, похоже, все в порядке".

"Хех", - сказал лидер подполья: не смех, а видимость смеха. "Ты слишком хороший человек со своими руками, чтобы тратить их на продукты. Тебе нужно отправиться куда-нибудь, где ты сможешь устроить рыжеволосым неприятности. Я бы хотел, чтобы мы могли отправить тебя в Приекуле. Ты бы делал хорошие вещи, учитывая то, как ты знаешь город ".