Право на сбой. Нулевой Игрок
Шрифт:
Принятие
Когда Алекс закончил говорить, тишина в глючной пещере стала почти осязаемой. Его слова, дерзкие и самоубийственные, повисли в мерцающем воздухе, как приговор. Элара смотрела на схему, начерченную на стене — атаку на сердце мира, — и ее мозг, идеальная счетная машина, выдавал один и тот же результат: ERROR. PROBABILITY OF SUCCESS: 0.99%.
План был не просто рискованным. Он был статистически абсурдным. Это была не инвестиция, а лотерейный билет, купленный на последние деньги.
Она посмотрела на остальных. Трое
Дилемма была не в цифрах. Она была в людях. Остаться здесь — это стопроцентная, но отложенная гибель. Пойти за ним — это почти стопроцентная, но немедленная. Ее разум, ее суть, все, что делало ее Эларой, кричало, что нужно выбрать отсрочку. Что нужно искать третий вариант, торговаться, ждать.
Но она посмотрела на Алекса. И увидела то, что не укладывалось ни в какие расчеты.
Это был не тот сломленный, паникующий гений, который несколько дней назад в истерике пытался перехватить у нее управление. Тот Алекс был рабом своей гордыни, своей веры в то, что он может все контролировать. Этот — был другим. В его глазах не было ни эйфории, ни азарта. Только спокойная, холодная уверенность. Он не предлагал им план, в котором он был богом. Он предлагал им выбор, в котором они все были смертными.
А потом она посмотрела на Кая. Мальчик все еще держал ее за руку, но его огромные голубые глаза были устремлены на Алекса. И в них не было ни капли страха. Только абсолютная, непоколебимая вера. Вера в то, что создатель их спасет.
И Элара поняла. Это была не математическая задача. Это был вопрос веры. Ее кредо о том, что все в этом мире можно измерить, купить и продать, столкнулась с чем-то, у чего не было цены. Доверие.
Она могла положиться на свой расчет и умереть. Или она могла положиться на этого изменившегося человека и… скорее всего, тоже умереть. Но умереть, пытаясь.
Решение созрело. Оно было нелогичным. Иррациональным. И, возможно, самым правильным в ее жизни.
Она отпустила руку Кая и медленно подошла к Алексу, встав рядом с ним, лицом к остальным. Она стала его первым солдатом. Его первым последователем.
— Ты просишь нас поставить все, что у нас осталось, на один процентный шанс, — сказала она громко и четко, чтобы слышал каждый. Ее голос не дрожал. — Как прагматик, как глава торговой гильдии, я должна сказать «нет». Это худшая инвестиция в истории.
Она сделала паузу, обводя взглядом испуганные лица выживших.
— Но как выжившая, которая видела, что система делает с теми, у кого стопроцентные гарантии… — она горько усмехнулась. — Я ставлю на тебя, Алекс. На этот один процент.
Она повернулась к нему.
— Я с тобой. Мои ресурсы, мои знания — все, что осталось, — твое.
Это было все, что требовалось. Ее авторитет, ее холодный, расчетливый ум, который они все так уважали, только что поручился
за самое безумное предприятие в их жизни. И этого было достаточно.Стражник, тот самый, что напомнил Алексу о их провале, шагнул вперед. Он посмотрел на Элару, потом на Алекса.
— Если хозяйка гильдии считает это выгодной сделкой… — он пожал плечами, и в его глазах появилась мрачная решимость. — Значит, и я в деле. Лучше умереть в бою, чем быть стертым в норе, как крыса.
Двое других, сапожник и торговка, переглянулись и молча кивнули.
Страх никуда не делся. Он все так же висел в воздухе. Но теперь рядом с ним было что-то еще. Единство. Общая, отчаянная, самоубийственная вера.
— План хороший, — сказала Элара, снова превращаясь в безжалостного менеджера проекта. — Но в нем не хватает одной ключевой переменной. Для штурма нам нужен воин. Лучший из нас. А он в плену.
Она была права. Без Бастиана их прорыв был обречен.
— Значит, — сказал Алекс, и его спокойный голос прозвучал в наступившей тишине как приговор и как обещание. — Прежде чем штурмовать рай, нам придется сначала вытащить нашего друга из ада.
На пути к спасению
Слова Алекса упали в тишину пещеры, как камень в глубокий, темный колодец. «…вытащить нашего друга из ада».
Хрупкое единство, рожденное из отчаяния и дерзкого плана, треснуло и рассыпалось. Надежда, только что вспыхнувшая в глазах выживших, погасла, сменившись тупым, безысходным ужасом.
— Бастиана? — прошептал бывший стражник, и его голос дрогнул. — Но он… они схватили его.
— Его держат в «Изоляторе», — добавил сапожник, и одно это слово заставило всех побледнеть.
Элара знала, что такое «Изолятор». Это было не просто тюрьма. В игровом мире это была легенда, страшилка, которую рассказывали у костра. Системный карантинный сектор для самых злостных читеров, багоюзеров и взломщиков. Место, откуда не возвращались. DELETE в чистом виде. Попасть туда было равносильно смертному приговору. А уж выбраться оттуда… такого не случалось никогда.
Стена, которую нельзя было ни обойти, ни проломить. План штурма «Сердца Мира» на фоне этой задачи казался легкой прогулкой.
— Это невозможно, — констатировал стражник, качая головой. — Охрана «Изолятора» — это элитные гейм-мастера и протоколы «Цербера». Это самая защищенная точка во всем «Кайросе». Нас сотрут еще на подходе.
Он был прав. Элара это знала. Ее мозг, мгновенно проанализировав задачу, выдал тот же результат: FAILURE. Вероятность успеха стремилась к абсолютному нулю.
Признать невозможность спасения Бастиана — и тем самым признать невозможность их главного плана. Похоронить последнюю надежду здесь, в этой глючной пещере. Или цепляться за абсурдную, нелогичную идею, которая гарантированно убьет их всех еще быстрее. Ее прагматичная суть кричала, что нужно смириться. Признать потерю актива и пересчитать стратегию.
Но она посмотрела на Алекса. Он стоял, глядя на нее, и в его глазах не было отчаяния. Только ожидание. Он дал им цель. Он дал им веру. Но он был гением кода, а не стратегом. Он не знал, как превратить «что», в «как». Эту работу всегда делала она.