Правовая структуризация и систематика

Вместе с тем структурное строение права и конструкция отраслевой градации все же не совпадают и совпадать не могут ввиду своей сущностной, содержательной разницы. Структура права (в непосредственном значении данного термина) – это его внутреннее строение , характеризирующееся обязательным наличием неотъемлемых, константных, закономерно присутствующих и увязанных между собою элементов. Деление же позитивного права на отрасли — это всего лишь систематика данных , происходящих из положительного права, их своеобразная классификация.

Отметим также, что в отношении всех остальных «отраслей права», например, семейного, жилищного, страхового, трудового, хозяйственного и (или) предпринимательского, и даже финансового, никакой иерархической градации мы усмотреть не можем; да и не считаем это необходимым. Взаимодействие данных правовых сфер, актуальных и (или) привычных для восприятия в качестве относительно обособленных («самостоятельных»), осуществляется посредством всевозможных переплетений, пересечений, «увязанностей». Исчерпывающего перечня таких отраслей мы отобразить также не можем, так как их «численный набор» в своей исходно-обособляющей составляющей весьма все же зависим от субъективных факторов, достаточно динамичен (по меньшей мере, в современных условиях). Кроме того, он формируется исходя из, выражаясь одной фразой, актуальных (с позиций юридического нормирования, изучения и исследования), познавательно-деятельностных (или деятельностно-познавательных) областей.

По сути, вопрос о том, сколько существует отраслей права, не представляется нам существенным. Все возрастающее «дробление отраслевых правообразований» действительно вызывает у нас неприятие. Здесь вспоминается высказывание Л.C. Галесника о том, что, следуя такому пути, «можно дойти и до трамвайно-троллейбусного, банно-прачечного, бакалейно-гастрономического права и т. д.», притом что каждое из них также по-своему «комплексно» [259] . Вместе с тем надо признать, что обозначенное нами «отторжение» обусловлено все же правовым восприятием, видением, менталитетом, а не категорическими опровержениями, объясняемыми объективными (в собственном смысле слова), безусловными, предопределяющими категорическую невозможность осуществления вычленения того или иного направления, данными.

В отношении же финансового права [260] также позволим себе обособленно отметить, что хотя данная область представляется нам необходимой, весьма значимой по своему содержанию, в иерархической градации отраслевой системно-правовой конструкции «особого» ее «места» мы тоже не усматриваем – ввиду «тяготения» данного направления к административно-правовому блоку.

Далее, обращаясь уже к совокупности отраслей законодательства, отметим, что иерархического сочетания идентичного представленному по отношению к отраслям права мы в данном срезе опять-таки не усматриваем. Кстати, в обобщенном виде вариативные последствия абсолютизации категории «отрасль права», а также отсутствия ее последовательного отграничения от категории «отрасли законодательства» достаточно «жестко» обозначены у Л.И. Дембо. Ученый указывал: «…для установления понятия отрасли права четкий ответ на вопрос о соотношении отрасли права, правоотношения и науки имеет решающее значение. Это видно хотя бы из того, что, став на точку зрения отграничения отрасли права только кругом специфических правоотношений, необходимо прийти к монопольному закреплению определенных правовых норм и правовых институтов за соответствующими отраслями права, как бы разложить все нормы и институты по отдельным ящикам и полностью отграничить все отрасли права друг от друга. Наоборот, став на иную точку зрения и признав, что отрасль права шире совокупности только специфических правоотношений, следует сделать вывод, что одни и те же нормы в различном сочетании и одни и те же правовые институты могут входить в различные отрасли права и что отдельные отрасли права не только сосуществуют и граничат, но и перекрещиваются между собой.» [261] .

Мы же, по поводу блокового деления нормативного правового материала, позволим себе утверждать, что субординационные сочетания между теми или иными массивами зависят главным образом от превалирующего уровня (силы) юридического действия аккумулирующих соответствующие поведенческие правила форм (источников). Например, иерархия отраслей законодательства может определяться тем, статуты какого ранга представляют каждую из них.

В обобщенном плане, в рамках внутригосударственных правовых систем, нами усматривается лишь примативное действие положений конституционного права. Причем даже несмотря на то что например, в британской правовой системе градации статутов по юридической силе не производится (и в этом смысле нормативные правовые акты, отображающие положения конституционного права, никакого приоритета перед иными юридическими документами не имеют), совокупные данные о правовых формах, «включающих в себя» установления интересующей нас области все же свидетельствуют о превалирующей значимости именно конституционно-правовых положений.

Таким образом, иерархия отраслей внутреннего законодательства в целом может быть отображена нами посредством двух уровней, первый из которых представлен конституционной, а второй – всеми остальными, подчиненными первой, законодательными областями. Но здесь надо учитывать, что на национальной законодательной модели сказывается и наличие норм международного права. Схематично последние надо было бы обозначить в качестве «стоящих» над обоими указанными уровнями. Однако по отношению к самой модели отраслей национального законодательства действие международных норм специального (внутрисхемного) обозначения все же не получает – ибо само надгосударственное право трактуется нами в качестве самостоятельной правовой системы.

В свою очередь, универсального и исчерпывающего перечня отраслей законодательства (равно как и права), по нашему мнению, представить также нельзя. Вместе с тем отметим, что по отношению к системе отечественного законодательства современного периода актуальным представляется последовательное оформление социального блока, его систематизация (в виде кодификации – на общегосударственном и консолидации – на региональном уровнях [262] ). Главная причина здесь заключается во множественности законодательных и подзаконных нормативных правовых актов, их противоречивости и содержательной «неустойчивости». Так, только в столице Российской Федерации по социальному направлению сегодня действует более сорока законов. Причем больше половины из них носит нормоизменяющий характер [263] .

Отдельного внимания заслуживает и вопрос о комплексных правовых образованиях. По поводу их оценки, особенно в контексте решения вопроса об отраслевом системно-правовом строении, существуют различные мнения.

Так, согласно И.В. Павлову: «…когда говорят о комплексном явлении, то подразумевают, что в нем сочетаются какие-то совершенно различные элементы… Несостоятельность постановки вопроса о комплексных отраслях заключается и в том, что она в конечном итоге логически ведет к делению всех отраслей… права на основные и второстепенные… Официальная систематизация в форме кодификации, необходимая для практических целей, должна строиться в основном применительно к отраслям и подотраслям права… Вместе с тем возможно и издание такого систематизированного правового акта, в который, наряду с нормами определенной отрасли или подотрасли права, включаются некоторые, тесно связанные с ними нормы других отраслей.» [264] . Здесь прослеживается позиция непризнания комплексных отраслей права, но в то же время, и допустимости существования «инородных» элементов в отраслевых образованиях законодательства.

Своеобразный взгляд по поводу комплексных отраслей права отражен в трудах B.C. Тадевосяна: «…система… права представляется нам состоящей их трех основных комплексных отраслей: из государственного; хозяйственного и гражданского права; каждая из этих отраслей объединяет подотрасли, или виды этой отрасли. Так, государственное право включает в себя собственно государственное, или конституционное, право, административное, финансовое, уголовное право, судоустройство и судопроизводство, прокурорский надзор. Вторая основная отрасль —… хозяйственное право – включает в себя следующие подотрасли или виды: промышленное, транспортное, сельскохозяйственное, кооперативное, торговое, коммунально-жилищное, банковско-кредитное право… Гражданское право как третья основная отрасль системы… права состоит из таких подотраслей, или видов права, как семейное, трудовое, пенсионное право, право личной собственности, наследственное, авторское, изобретательское, жилищное, обязательственное право. К гражданскому праву, с нашей точки зрения, должны относиться также избирательные и другие политические права, которые в жизни именуются гражданскими правами и свободами.» [265] .

Не затрагивая вопроса об обоснованности и целесообразности представленной градации (ибо оная уже неоднократно подвергалась достаточно «жесткой» критике [266] ), отметим, что, по сути, у B.C. Тадевосяна под отраслями права понимаются те образования, которые ныне принято именовать «семьями правовых отраслей» (или «семьями отраслей права»). В свою очередь, слово «комплексность» у процитированного автора отражает не просто собирательный, но и объединяющий, аккумулирующий характер названных «отраслей».

Ю.К. Толстой, в связи с решением вопроса о хозяйственном праве, полагал обоснованным выделение в интересующей нас системе так называемых комплексных отраслей (к числу которых он относил и право хозяйственное), указывая на следующие их отличия отраслей «основного» толка: отсутствие предметного единства; наличие, в качестве составляющих элементов, норм из разных самостоятельных («основных») отраслей; комбинирование методов правового регулирования, присущих, опять-таки, «основным» отраслям права; относимость (и то весьма условная, зависящая от телеологии систематизации) не к системе права, а лишь к его систематике [267] . По сути, здесь у ученого имеются в виду все-таки именно «комбинированные» нормативные правовые массивы.