Правовая структуризация и систематика

По мнению Е.А. Киримовой, и вовсе – правовые институты, отражающие данные нескольких отраслей права, относятся ко всем этим отраслям (т. е. входят в состав каждой из них) [297] . Такая позиция представляется не верной, ибо, по сути, нивелирует ценность вопросов о: правовой природе и самих обозначенных институтов, а также содержательной специфике включающих таковые отраслей права. В практическом же русле этот подход ведет к необоснованному увеличению данных системно-элементного отраслевого (и «нижестоящего») «массива».

При этом в практическом аспекте институциональная систематика , как представляется, в ряде случаев менее «аморфна» и более жизненна , нежели отраслевая, – ввиду своей меньшей догматизированности и большей прикладной направленности. По этой же причине, сопряженной с возможностью комплексного существования, столь «остро» дискуссируемого (как в отношении правовых отраслей) несоответствия между институтами права и законодательства не наблюдается. Разница же между институтами права и законодательства обусловлена различиями классификационных и сугубо нормативных правовых данных.

Таким образом, указанное выше позволяет констатировать, что превалирующее в отечественной юриспруденции «придание» отраслям права объективного характера во многом предопределило и потребность в исследовании соотношения систем права и законодательства. Объединяя в себе сведения о социальном поведении той или иной направленности и не нося в то же время однозначного характера, трактовка отрасли права, по факту, часто или смешивается, или чрезмерно «сближается» с отраслями: законодательства; статутотворческой; учебной и (или) доктринальной деятельности. Нам же мыслится, что аксиология отраслевой конструкции права заключается в обобщенном отражении данных о фактических и должных нормативных правовых установлениях и их осуществлении, а также о соответствующих показателях образовательного и научного толка.

При этом многогранность правового воздействия и условность любых (а особенно однопоказательных) секторных градаций предопределяют необходимость многопараметрового подхода к вычленению правовых отраслей. «Исходным» критерием отраслевого правового ряда признается предмет правового регулирования. Под таковым следует понимать поведенческие акты субъектов правового общения. В свою очередь, вариативность правового действия свидетельствует о необходимости уровневой градации самого предмета правовой регламентации. Касательно классификационного состава позитивного права следует указать и на иерархическое соотношение его отраслей. Таковое условно отображается в виде пирамиды. «Вершиной» ее выступает конституционное, а «осями» – административное, гражданское и уголовное право. Все иные допустимые к выделению отраслевые подразделения «располагаются между» тремя названными «осями».

При этом, конституционно-правовые данные предопределяют (должны предопределять) содержание и приоритеты правового воздействия в рамках корреспондирующей социальной общности; отображают (должны отображать) принципиальные правовые положения. Уголовные данные, в свою очередь, отражают сведения о вариантах юридического блокирования аномалий социального поведения. Данные административного толка свидетельствуют о публично-властном типично-ситуативном (ситуационном) управленческом воздействии. Восстановление же и компенсация частных субъективных интересов наиболее полно реализуется именно в цивильно-правовых формах.

Касательно всех иных отраслей права никакой иерархической градации нами не усматривается. При этом муниципальное правообразование, в отличие от иных, выделяется прежде всего именно по территориальному признаку. А финансовое право по своей природе тяготеет к административно-правовому блоку. Исчерпывающего перечня отраслей права также представить нельзя; да, по сути, вопрос о числе таковых существенным и не является.

В структурном строении права, представленного триадой – «право принципов права» – частное – публичное право, административный блок не проецируется. Это обусловлено тем, что внутреннее закономерное строение права как такового мыслимо без публично-управленческой составляющей. Позитивное же право такой срез, как управленческая деятельность, по крайней мере, в условиях существующей социальной организации, по нашему мнению, должно отображать. В целом же структура права и системное деление отраслей схожи в таких аспектах как: 1) присутствие составных компонентов; 2) наличие иерархических позиций; 3) ведущая значимость правовых принципов; 4) нацеленность на согласование интересов и поведенческих актов субъектов права; 5) содержательная разносторонность; 6) увязанность с «внешней» формой права. Вместе с тем структурное строение права и его отраслевая конструкции вовсе не совпадают (ввиду своей сущностной разницы).

В системе же законодательства иерархическое соотношение определяется превалирующим уровнем юридического действия отражающих те или иные правила поведения форм выражения правовых норм. Уровень национального законодательства в целом может быть отображен такими соподчиненными пластами , как: 1) конституционный и 2) все иные. На внутренней законодательной модели сказывается и влияние норм международного права. Схематично последние следует изобразить над двумя указанными пластами. Но вот универсального и исчерпывающего перечня отраслей законодательства, по нашему мнению, выделить тоже нельзя. При этом в системе действующего российского статутного материала актуальной видится систематизация легальных данных социального блока.

Выделение так называемых комплексных отраслей права , в свою очередь, мыслится необоснованным. Прежде всего потому, что у оных отсутствует даже мнимое единство предмета правовой регламентации. При этом признание необходимости неких критериальных свойств у одних отраслей права и допустимость отсутствия их же у отраслей других полностью нивелируют целесообразность самой правоотраслевой систематики. Касательно же отраслей законодательства комплексность возможна. Кроме того, как раз по причине существования в законодательстве комплексных образований, выделение отраслевой конструкции в праве по-прежнему оправданно с ориентирующих позиций. Но по этой же причине допустимость существования комплексных отраслей права носит дезориентирующий характер.

В свою очередь, выделение интегрированных институтов , как права, таки законодательства, представляется нам допустимым. Это предопределено возможностью существования в одной отрасли права (или законодательства) определенного числа положений, по своей сущности принадлежащих к иной правовой (или законодательной) отрасли. При этом в практическом аспекте институциональная систематика значительно менее догматизирована и более «жизнеспособна», нежели отраслевая.

3.3. Систематика правовых актов: теория и практика

Вопросы структуризации права, юридико-системного деления имеют, как обоснованно принято отмечать в правоведении, не только исключительно гносеологическую, но и практическую значимость. В прикладном аспекте они находят наиболее яркое проявление при решении различных вопросов систематики правовых актов, в том числе посвященных градации юридической документации и систематизации нормативного правового материала. Это и побуждает нас изложить некоторые умозаключения касательно исследуемой области. Но прежде всего отметим, что в данной работе под правовыми будут пониматься лишь те акты, которые являются юридическими документами; а об актах, выраженных в устной или конклюдентной (жестовой) форме, речи нами не ведется.

Особенно актуальна проблематика систематики правовых актов в условиях их значительного и, к сожалению, все постоянного увеличивающегося количества. Впрочем, сетования на это встречаются в правоведческой литературе (причем различных временных периодов) неоднократно. Как представляется, данный факт лишь подчеркивает «остроту» самой обозначенной нами проблемы.

А.Х. Саидов верно отмечает, что «законы нередко принимаются в угоду каким-то одним интересам или представляют собой эклектичное, внутренне противоречивое сочетание различных плохо стыкуемых социальных позиций. Отсюда низкое юридико-техническое качество текстов, отсутствие механизмов реализации, дефекты правоприменительной (в том числе судебной) деятельности, отсутствие должной ответственности за неисполнение законов и судебных решений, невнимание к задачам пропаганды принятого закона и обеспечения его социальной легитимации. Поэтому представляется принципиально важным, чтобы современная социология права и законодательная социология не замыкались на проблемах реализации принятых законов, а активнее включали в круг своих интересов вопросы, связанные с прогнозированием потребности в правовом регулировании, обоснованием концепции законопроекта и выработкой на этой основе модели согласования затрагиваемых законом интересов, организацией общественной экспертизы и изучением общественного мнения по поводу основных положений закона, подготовкой населения к вступлению закона в действие, возможной экспериментальной апробацией закона и, наконец, изучением эффективности его действия.» [298] .