Прекрасный белый снег

В холле зенитовского зала, слева от гардероба, рядом с раздевалкой, располагался большой красивый застеклённый стенд. Крупными буквами надпись сверху гласила о том, что именно здесь вы сможете ознакомиться с Нашими Спортивными Достижениями. Здесь дети и родители, равно как и все прочие поклонники гимнастики могли увидеть фотографии бывших и нынешних чемпионок всех мастей, грамоты, бесчисленные медали и великолепные сверкающие кубки. Случалось, и маленькая Светочка задерживалась у этих кубков по дороге в раздевалку, буквально на минутку. Она вглядывалась в эту красоту, в эти сияющие кубки и медали, и ей грезились чудные картины: огромные, ярко освещённые дворцы спорта, полные зрителей трибуны, она слышала торжественные марши, видела олимпийские церемонии награждения и счастливые лица победительниц...

Свете Богдановой, с улыбкой поднявшейся на центральный, с цифрой "1" кубик, олимпийский чемпион — динамовец Саша Дитятин вручил именно такой, огромный, с надписью "Чемпионке города Ленинграда", золотом выгравированной в середине, сверкающий в свете ярких ламп серебряный прекрасный кубок. На небольшом судейском столике, рядом, Светка увидела ещё несколько таких же, разве что чуть поменьше, и её маленькое сердечко радостно забилось в ожидании. И вот, наконец, диктор объявил: " По результатам соревнований во втором взрослом разряде среди девушек первое место заняла Светлана...", — и тут он назвал её фамилию. Светка с носочка вышла в середину ковра и поднялась на верхнюю ступеньку пьедестала. За ней, на ступеньки сбоку, поднялись две девчёнки из Динамо, они пожали друг другу руки, и седенький пожилой дяденька — завуч её родного Зенита Николай Васильевич, тоже как оказалось бывший какой-то чемпион, вручил им всем по очереди красивые, в золотой рамке грамоты победителей соревнований, и надел на шею каждой по маленькой, но довольно увесистой медали. Кубка же никакого, как ни странно, Николай Васильевич так и не принёс.

— А кубок? Как же кубок? — наклонившись за медалью немного растерянно спросила у него Светка.

— Поздравляю! Молодец, Светик! Так держать! — улыбнулся ей Николай Васильевич. — А кубок... Попозже кубок будет. Через недельку... Говорят, — приобняв её за шею прошептал он Светке на ухо, — он в чистке. — Подойди ко мне, на следующей неделе...

— Хорошо, — облегчённо выдохнула Светка. — Подойду...

Через неделю выяснилось что кубок переходящий, и его всё никак не может сдать обратно предыдущая победительница чемпионата, а ещё через две оказалось, что он всё же в чистке. Потом Николай Васильевич был занят подготовкой к лагерному сезону, а вскоре и Светик с девчёнками отправились под Лугу, в тот самый лагерь в посёлке Толмачёво, и о кубке наша Светочка почти забыла. Но всё же, иногда, она вспоминала тот чемпионат, сверкающие те, вручённые другим девочкам кубки, и ей казалось отчего-то, что взрослые дяди и тёти её за что-то обделили, и обделили совершенно незаслуженно...

Глава пятая

Михалюрич в лагерь не поехал, с тремя старшими девочками он остался в городе, готовиться к Спартакиаде. Надо сказать, в советские времена, для только ещё подрастающих будущих звёзд — Спартакиады школьников, а для спортсменов постарше — Спартакиады народов СССР, как раз и являлись теми самыми сверкающими заснеженными вершинами, о покорении которых мечтали все без исключения советские школьники и школьницы, имевшие хоть какое-то отношение к более или менее серьёзным занятиям спортом. Спартакиады для советского спортсмена в то время были чем-то вроде маленьких Олимпиад. Проводились они всегда в Москве, но не ежегодно, раз в два года. Взрослые Спартакиады — народов СССР, на протяжении почти двух недель транслировали центральные телеканалы, они предварялись яркими, мало чем уступавшим олимпийским торжественными праздниками открытия, и завершались не менее торжественными церемониями закрытия.

Выступать на Спартакиадах народов СССР могли спортсмены старше то ли шестнадцати, то ли даже восемнадцати лет, теперь Светка этого уже не помнила, и только мастера спорта — ну то есть, мастерами они могли ещё не быть, но соревновались по программе мастеров. А на Спартакиадах школьников, понятно, только учащиеся школ.

В отличие от обычных чемпионатов СССР, куда приезжали команды различных спортобществ всего Советского Союза, на Спартакиадах сореновались сборные республик, а также Москвы и Ленинграда, отдельной строкой приравненные к республикам. И маленькая Светка, как победительница чемпионата Ленинграда тоже была бы в сборной, и вполне могла бы попасть на Спартакиаду и даже что-то выиграть, или к примеру оказаться в тройке, автор этих строк уверен абсолютно: она вполне была способна на такое. Но увы! Увы! Во Всесоюзных чемпионатах, по крайней мере по гимнастике, могли принимать участие спортсмены не ниже первого взрослого разряда. А маленький Светик отличился во втором. По этой именно причине Михаил Юрьевич так торопился с первым взрослым: ему не терпелось увидеть Светку на уровне Союза, начать же он планировал хотя бы с Кубка Волкова, героя-космонавта, проходившего обычно в сентябре.

Итак, тренер маленького Светика в лагерь не поехал, и её, вместе с ещё несколькими девочками, чуть постарше, временно пристроили в группу к Сергею..., вот этого Светка вспомнить толком не могла: то ли Никитичу, то ли Никифоровичу, или фамилия его была Никифоров, а может и Никитин, нет, этого она уже не помнила. Девчёнки называли его Борманом, за невероятную толщину и блестящий лысый череп. Передвигался на своих слоновьих ногах Борман неспешно как медуза, носить своё огромное, килограмм, наверное, под сто пятьдесят тело ему было нелегко. Он страдал одышкой и почти непрерывно вытирал свой, блестящий на солнце капельками пота лысый череп скомканным, поминутно излекаемым с тяжёлым вздохом из заднего кармана носовым платком. Девочки в группе Бормана были как раз из тех кого Михалюрич называл ленивыми коровами, такие обычно не стремятся к великим достижениям, приходят в зал и занимаются скорее по привычке. Да и сам Борман излишними амбициями уж точно не страдал.

Всем своим видом он скорее походил на уставшего от жары гигантского тюленя, морского льва время от времени неспешно обмахивающегося ластой, чем на тренера-гимнаста. Своих воспитанниц Борман никогда не напрягал, не подгонял, ругаться на них или кричать ему было просто лень. У Бормана на тренировках, как очень скоро выяснилось, Светка по большей части была предоставлена самой себе, и ей это очень даже нравилось. Как обычно, с привычным уже для всех упорством крутила она бесконечные свои фляки и сальто на маленьком бревне, почти часами могла не отходить от нижней жерди брусьев, или обложившись матами со всех сторон разучивать большие обороты — солнышко, на возвышавшейся неким подобием турника в дальнем углу площадки верхней жерди. И только акробатику у них вёл отдельный тренер — акробат Юрий Леонидович. И утреннюю зарядку, больше похожую на тренировку, проводил с ними тоже он.

Девчёнки, для начала, пробегали босиком несколько кругов по небольшой, засыпанной песком площадке стадиона, прыгали с места через барьеры, с лёгким, как говорил Юрий Леонидович, хлопочком над головой выпрыгивали из глубокого приседа, и наконец бежали по лесной дорожке на дальнее, километра за три озеро, тоже, конечно, босиком. Пробежки по песку и лесным тропинкам босиком, по мнению Юрия Леонидовича отлично укрепляли ступни ног. У озёра мученье продолжалось: раз по десять они уже почти ползком забирались на высокую, песчаную тоже гору (откуда она только там взялась), и в завершение, измочаленные вконец зарядкой купались в озере. После этой лёгкой утренней разминочки вода казалась тёплой как парное молоко. Домой девчёнки возвращались не спеша: на утреннее построение их уже никто не ждал и в поселковую столовую, на завтрак, они шли не строем вместе с лагерем, а сами, как им вздумается. И это обстоятельство, вместе с купанием в дальнем озере, куда остальным ходить без старших строго воспрещалось, а тренерам казалось что это слишком далеко, вполне компенсировало их ежедневные мученья по утрам.

Два летних месяца в лагере на берегу Каменки быстро пролетели, Светка ещё немного выросла, научилась бегать с ускорением в гору по песку, делать солнышко на верхней жерди брусьев, танцевать вальс и танго в паре и жечь вовсю под рок-н-ролл. Недавно появившийся в Зените, чем-то почти неуловимо напоминавший девушку с сильными мускулистыми ногами, широкоплечий, довольно странного вида мужчина-хореограф по имени Марат вёл в лагере некое подобие школы танцев. И Светка, вместе с десятком других девочек и мальчишек, считавшихся в Зените перспективными, должна была посещать эти занятия в обязательном порядке.

Мальчишкам, конечно, танцы были совсем не интересны, а вот Светику неожиданно понравились. Да и сам Марат, словно почувствовав этот интерес, уделял ей на занятиях особое внимание. К прощальному лагерному костру Светка зажигала так, что все мальчишки смотрели только на неё. У неё, она сама это отлично чувствовала, получалось и правда здорово, и от этого становилось только легче и веселее: она как светлая маленькая фея раскрепощалась в танце окончательно и бесповоротно, и словно растворяясь в движении и музыке кружилась по площадке ничего вокруг себя не замечая.

Наконец подступил уже и август, уставших от лагеря мальчишек и девчёнок погрузили в большие туристические Икарусы и отвезли в город, на Аптекарский проспект.

А в августе, совершенно неожиданно даже для себя она попала на первые в своей жизни сборы. Неподалёку от жаркого, в раскидистых пальмах и каштанах южного города Сухуми, в тихом местечке под названием Гумиста на Чёрном море, Светка провела почти бесконечных три недели.

Огромный, на целый километр раскинувшийся вдоль узенького, в мелкую гальку пляжа гостинично-спортивный комплекс казалось повис неподвижно в жарком мареве августовского солнца. Отчётливо запомнила она тот солёный берег, кристально чистую, ровную как лист бумаги водную гладь у маленького пирса, пустынные тропинки между пальмами, тихий звон цикад в траве. Огромное, в ярких звёздах небо по ночам, раскалённый добела асфальт дорожек, вся эта звенящая под нещадно палящим южным солнцем роскошь казалась Светке каким-то нереальным миражом, ничего подобного в её короткой жизни пока что не случалось...