Приходите за счастьем вчера

Но угрозы не доходили, Кетрин смотрела круглыми, красными от лившихся слёз глазами и лишь сильнее вонзала ногти в его руку. София надсадно визжала.

– Отдай мне её, я её смогу… – он уже практически вывернул её пальцы, но Кет не сдавалась, – я смогу её успокоить. Я смогу её успокоить! – Изобразив на трясущихся губах улыбку, она позвала: – Софи? Пойдёшь к маме?

Девочка протянула руки, выдала громовое «ма…» и снова принялась плакать. Элайджа посмотрел на Катерину, с отвращением скривил губы и в итоге вырвался из железной хватки, но раздалось следующее «ма…»

– Эл, пожалуйста, – умоляюще попросила женщина. – Она же хочет ко мне, и я могу дать ей грудь... Лучше присмотри за Златкой. Я прошу тебя. Так будет лучше для Софии и для Злателины тоже. Она ведь тоже плачет.

Последний аргумент решил дело.

– При мне, – спустя краткое молчание в компании двух заливающихся плачем девочек, раздался раздражённый приказ, но Кет его уже не слышала и не слушала вообще, всё же получив на руки малышку, которую тут же забыв о том, что стоит босая и полуголая в коридоре принялась ощупывать и целовать.

«Маленькая», «сладенькая», «мамина лапочка», «любимая», «котёночек мой», – мозг мужчины автоматически отсчитывал ласковые эпитеты то и дело срывавшиеся с уст Катерины. К вящему изумлению Элайджи эффект от этих поцелуев и баюканий произошёл практически мгновенный – всё ещё подвывая, София спрятала личико на плече у Кет и вдруг по-хозяйски крепко ухватила её за грудь. Не прошло минуты, как стащив с плеча Катерины ткань платья, она взяла в рот сосок и повисла на руках, шевеля крошечными ножками. Запыхтела, смаргивая слёзы.

– Давай её в спальню, – коротко бросил Элайджа, баюкая Златку на руках и открывая первую попавшуюся дверь. На сей раз Кет послушалась мгновенно, устроившись на ближайшем диване.

Не понимая происходящего, но всё же немного успокоившись, Майклсон сел в кресло, разглядывая их. Кет скосила взгляд вниз на Софию, и только сейчас он осознал, что ресницы бывшей жены слиплись от слёз, а лицо опухло и красное.

– Ты уже вызвал врача? – шёпотом поинтересовалась Катерина.

– Нет, – холодно кивнул мужчина. – Когда?

– Не знаю, – голос брюнетки охрип, София зашевелилась, и Катерина заговорила тише: – Само собой случилось.

– Я спрашиваю, когда ты начала её кормить вместе с Рыжиком? – спокойно уточнил Майклсон. – Не будешь же ты рассказывать мне, что Софи с такой лёгкостью расстёгивает твой бюстгальтер по инстинкту? Или лезет на руки от того, что ей больно?

– Почти два месяца назад, – вздохнула женщина. – До Рождества. София тогда постоянно болела, ей собирались делать операцию на сердце, и Роза попросила меня, если вдруг будет оставаться молоко – давать ей. Я согласилась сцеживать, но при условии, что сначала ест Златка. А София поест, что останется. И там как-то привыкла к ней в этом доме.

Интерлюдия.

– Златка, ягодка моя, – каша повисла у Кет на волосах, и брюнетка нахмурила брови: – Ну, вот кто так делает?

Шлёп, шлёп – ещё две порции каши. Отложив ложку в сторону, женщина потянулась за салфетками и принялась приводить себя в порядок – докормить стоило, однако не в таком виде же. Слепящее зимнее солнце послало свой лучик от ложки на стену и на ней появился крошечный солнечный зайчик, Златка фыркнула и рассмеялась, глядя на него. Хлопнула ручонками по столу. Случайно задела ложку – зайчик запрыгал по светлой стене. Тарелка с кашей и пюре теперь её вообще не интересовала, и вновь ухватившая предмет сервировки Кетрин только вздохнула, глядя на веселящуюся дочку. Но вздох получился неожиданно громким писком и исходил не от её. Кет резко повернула голову к женщине напротив, сидевшей со другой девочкой на руках.

София не устроила концерт, писк так и остался только вздохом, она прижалась щекой к плечу няни, и смотрела не на зайчика, а на них, точнее на тарелку Златки и ложку в руке Кет. Темноволосая малышка уже давно закончила есть, «отпустила» свою кошку, нарисованную на дне тарелки, «погулять», и теперь терпеливо ждала, когда поест компаньонка. Но Злателина сегодня развоевалась: грудь сосать не желала, кусалась, плевалась кашей, малиной и супом и капризничала, всячески затягивая время. Кет в упор посмотрела на черноволосую девочку, та поёрзала, взяла в рот палец, но взгляд не отвела, хотя и никаких звуков больше не издавала.

– Пожалуйста, дайте мне её?

Кетрин скинула лямку сарафана с плеча. София обхватила цепкими пальцами грудь и тиская её, как насос принялась сосать, глядя в пространство из-под по-детски слишком длинных для такого крошеного личика ресниц. Никогда не видевшая раньше, что кто-то ещё кормится от её личной собственности Златка тут же ревниво заверещала, пытаясь дотянуться со своего «трона» и отпихнуть Софию от матери. София на мгновение отвлеклась, глядя на неё, потом подняла взгляд тёмно-карих глаз на Кетрин.

Но ведь инстинкт должен был работать иначе, да? Женщина почувствовала соль на языке – чётко привитое понимание годовалой малышке, что она здесь второй сорт… Нет, конечно, Софи ничего не знала о сортах людей, просто её уже приучили, что как бы плохо ей не было, как ни плачь и что ни делай, никто не даст ей грудь до Злателины, и она с этим смирилась. Как собачонка Павлова, ждущая своей лампочки. Смирение противоестественное и взращенное хозяйкой во всех в доме – короткий взгляд на няню. Хотя, что няня могла сказать той, кто ей платит? Брюнетке вдруг стало плохо, взяв в руку крошечную ладошку, она положила её на свою грудь. Поцеловала в нос и прижала щёчку Софии к груди.

– София, Софи… малышка. Я тебя тоже… – но всё же она не сказала слова «люблю», это было бы неправдой, тем более что София уже приступила к еде. – Ты тоже хорошая девочка и заслужила молоко.

С тех пор принцип кормления изменился раз и навсегда – кто из девочек успевал первой, тот и получал выбор, более капризная и медлительная должна была ждать своей очереди.

– Ну-ка, – завязав бант на поясе, Кет расправила складки подола и довольно рассмеялась. – Какая ты красивая теперь. Не хнычь, котёночек, мы уже расчесались, сейчас заколем бантик и всё. Так… ай!

Щипалась София теперь и вправду очень больно, полюбила тискать грудь Катерины и сейчас на коже остались следы от крошечных пальчиков.

– Так нельзя делать…

– Катерина?

– Ты дома?! – от неожиданности голос женщины стал обвиняющим. Она вскочила с места. Испугавшись огрубевшего голоса, София крепко обняла её ногу. – Что-то случилось?

Но Элайджа был занят тем, что переводил взгляд с прильнувшей к жене Софии на крошечную ярко-сиреневую заколку в руках Катерины.

– Элайджа?