Приключения иммигранта - Алистер

– Прижми к уху, будет лучше слышно. Да не так, к кости сверху. Звук я тебе приглушу. Какими словами будешь управлять?

– Стоп, старт, пауза, вперед и назад на сколько-то минут, запомнить отрезок под номером... начать с отрезка... вывести меню опций... выбрать опцию такую-то. Все, наверное.

Ленни, поморщившись, плотно прижал руку к столу и проговорил упомянутые слова с длинными паузами.

– Тебе неприятно с... этим разговаривать?

– С ней. Обычно ничего, но сейчас, конечно, тяжело. Я потерплю. Еще что-нибудь?

– Нет, все, - Алистер, почти не колеблясь, задал следующий, наверняка слишком личный, вопрос: - Ленни, а почему ты вообще здесь работаешь?

– Изначально? Или до сих пор?

– И то, и другое.

Ленни усмехнулся и потрепал серую переливающуюся под рукой поверхность.

– Если и то, и другое, будет очередной долгий разговор. Давай в следующий раз?

– Ну давай.

– Приятного просмотра. Сладости вот тут, под панелью.

Сладости, учитывая специфику кино, были лишними даже на ранних стадиях. Алистер прокрутил до того места, где Алли "добросердечно" предложил ему выжимку, и начал внимательно вслушиваться в разговоры. Он смутно представлял, зачем ему все это надо... или, может быть, все-таки не очень смутно, хотя потребовал у Ленни доступ под влиянием минутной эмоции. Эти пленки были какой-никакой точкой отсчета, пересечением родины, которую он хорошо знал (или думал, что знал), и новых мест. То, что чуждым и непонятным во влажной и загадочной атмосфере Гизаэллы, могло стать объяснимей там, где упрямый как бес к концу своего страшного заключения, но пока что вполне склонный к диалогу Миэли беседовал с Грашичеком. Вопросы и ответы были, в общем, неважны. Имя, часть, звание, задание, возраст... Про задание Миэли отказался отвечать. А ему говорили: "Детекторы врут..." Вовсе не врут, просто их не на чем проверить. Или пока не на чем?

Грашичек нервничал, его полузнакомое по пленкам начальство тоже, а вот Миэли было - кажется? нет, все-таки не кажется - скорее интересно, чем страшно. Надо же, родственная душа. Только там, где у Алистера ужас смешивается с любопытством, у этого он отключается... отключался совсем. Имперец попытался было позадавать свои вопросы, в основном невинные, как божья роса, и был оборван, хотя вреда от того, чтобы объяснить, где тут стопкран, а где - комлинк, наверное, не было бы. Грашичек планомерно пытался запугать пленного и ежесекундно наталкивался на удивленное непонимание... Интересно, чего Миэли ждал? Алистер остановил запись и огляделся. Ленни, оказывается, пересел за соседний стол. Хорошо, что не ушел, очень удобно будет его спрашивать.

– Ленни, а что, вы думали, с ними сделают?

– Семь лет назад мне было двенадцать, - отозвался разведчик, не поднимая головы.
– Представления не имею. Спроси у Элиса.

– Как я у него спрошу?

– Хочешь, я за тебя спрошу?

– Ну, хочу.

Ленни свистнул резко, но не пронзительно, и даже не громко. Часть панели перед ним замигала синим, и Алистер встал, чтобы лучше ее видеть. Как у него получаются такие звуки? Алистер никогда не умел свистеть, а здесь это, похоже, необходимый навык.

– Элис?
– позвал Ленни. Синее мелькание перешло в устойчивое изображение шефа разведки в профиль. Кто устанавливает камеру сбоку от объекта и нафига?
– Есть минута просветить нашего любопытного коллегу?

– Есть, - откликнулся Элис, не оборачиваясь.
– В какой области просвещать?

– Чего вы ожидали, посылая пилотов с отвлекающим маневром, когда засылали Джерри?
– спросил Алистер в конце затянувшейся паузы, когда стало ясно, что Ленни подрядился только установить связь.

– В лучшем случае - что они успеют уйти. В худшем - что их допросят и казнят, - спокойно ответил собеседник, соизволив слегка повернуться к объективу.
– А почему ты вдруг заинтересовался?

– Просто так.

– Он смотрит материалы по Миэли, - вполголоса пояснил Ленни.

– Ленни, тебе еще раз объяснить, почему действие и мотивация - это разные вещи?

Формально эта реплика была уничижающей. Не "сколько раз тебе объяснять", но близко. Но Элис произнес ее ровным, спокойным тоном, и Ленни, вместо того, чтобы опустить глаза, покраснеть или проявить смущение еще каким-либо образом, ответил: "Понял, командир. Алистер, что именно побудило тебя задать этот вопрос?"

Дожили. Он изучает имперцев, а они - явно - его. Ну, продолжаем изучать...

– Мне не показалось, что он боится.

Ленни прикусил губу.

– Продолжай, - попросил Элис после небольшой паузы все тем же разговорным тоном.

– И я хотел узнать, чего он ожидал, - выжидающее молчание обоих имперцев действовало на нервы, и Алистер добавил: - И знал ли заранее, чем это могло закончиться... Что он вообще знал заранее?

– То же, что и я, - невозмутимо ответил шеф разведки.
– Миэли даже знал, зачем все это нужно, так как Джерри вез он. Всем остальным я объяснил, что миссия важная и, на мой взгляд, необходимая, но риск плена и допросов очень велик, поэтому чем меньше они будут знать, тем лучше.

– А если бы кто-то захотел узнать больше?
– задал провокационный вопрос Алистер.

– Я готов был объяснить, - пожал плечами Элис.
– Им потом рисковать, не мне. Но они были умными ребятами и все правильно поняли.

– Готов был объяснить, зная, что они могут рассказать все это на допросе?

Элис рассмеялся. Ленни поморщился и сделал какой-то жест левой рукой - громкость связи сильно упала.

– Мне пока не смешно, - нагло перебил Алистер и только потом сообразил, что опять напрашивается на неприятности.

– Тебе и не может быть смешно, - ответил Элис, наконец-то разворачиваясь к камере лицом.
– И даже твой многоопытный гид, боюсь, не знает этой истории. Я стараюсь не играть своих подчиненных втемную. Мало того, что это вредно для морали, так еще и непродуктивно. Вот представь себе, что, скажем, Этани, кино про которого ты, может быть, еще посмотришь, не был уверен, что готов подвергать себя такому риску непонятно зачем. И, услышав от меня предостережение о допросе, все равно захотел бы выяснить, куда и почему он летит. Тем самым он взял бы на себя ответственность за то, как и когда эта информация в будущем проявится. Если бы я счел, что он не готов к такой ответственности, я бы объяснил ему, в чем дело, и нашел другого пилота, вот и все.
– Элис откинулся на спинку кресла и продолжил объяснение тем терпеливым неспешным тоном, какой Алистер в последний раз слышал в младшей школе, когда учительница математики в десятый раз объясняла классу правила деления: - Второй план этой гипотетической задачи в том, что Этани не уверен в моей оценке ситуации. Неважно сейчас, оказалась ли эта оценка в конечном счете правильной или нет, важно то, что он не доверяет мне распоряжаться его жизнью. В этом случае нам обоим надо либо еще поработать вместе и установить нормальные отношения, либо, наоборот, больше никогда вместе не работать. Это понятно?

– Да, - ошарашенный Алистер не нашелся, что еще ответить. Ситуация была вывернутой наизнанку и вместе с тем удивительно аккуратной, как сложившаяся головоломка. Конечно, в идеале солдат доверяет своему командиру, но устанавливать это как планку базового уровня... в соответствии с которым выбирается персонал для задания? "Еще поработать вместе" - это надо же! А не слишком ли хорошего Элис о себе мнения?

– Теперь дальше. Представь себе такую мотивацию: Этани доверяет моей оценке, но не уверен в своих силах. Можешь продолжить дальше?

– Тогда он все равно не уверен в твоей оценке, ты же его выбирал, - предположил Алистер, окончательно переставший понимать, на каком он свете.

– Молодец. Кроме того, это значит, что он с самого начала ориентируется на самый худший исход, а такие расчеты имеют обыкновение сбываться. Знаешь, в английском языке есть выражение self-fulfilling prophecy?

– Знаю.
– Тому, что Элис говорит на полумертвом языке, Алистер уже даже не удивился.

– И наконец, человеку, которого больше интересует, что происходит и почему, чем как бы ему полетать в незнакомом и интересном пространстве, место не в катере, а в аналитическом отделе рядышком с Ленни. И наш гипотетический Этани отправился бы туда, как только мы разобрались бы в том, чего он, собственно, хочет от жизни. Еще вопросы?