Приключения Трупа

Следили за людьми издалека — и поди, пойми, отличи валенка-мертвяка от подлеца-начальника. Экипировку носил ту же, да и мерки повторил не хуже. И ключи нацепил, и черные очки. Маскировка! Непокорные дурачки отважно подходили для проверки, норовили сыграть в проворные толчки, да неловко: угодили однажды на живого и получили, простофили, мать-перемать, а кроме подзаборного слова в проработку, за игры, как на ипподроме, — по выговору на профкоме.

Руководил Труп кротко и был не груб: и впереди не тормозил, и позади не торопил, и ударника не осадил, и охальника не побил. Изобразил и охранника, и мэтра без сил. Не любил затей с прибаутками и служил без возни — сутками. Не теребил на теле ключей от склада, зато от ветра они звенели когда надо, и не смели — никто! — ни покуситься ни на что, ни украсть, ни отлучиться от труда, ни остановиться, ни упасть.

Отныне власть избегала гордыни, скрывала лица под козырьком и управляла персоналом тайком: неотличимые командиры — недостижимые кумиры!

8.

Дни полетели тугие. Одни робели, как дети под плетью. Другие — корпели. Третьи со зла еле скрипели. Вместе пели, как сидели на чайнике, но не песни, а печальненько, под стон:

— Он? Не он?

Мнительность расцвела — производительность росла.

Начальники поднаторели в неглупом обмане. Вертели Трупом, как в кармане: сажали и председателем на собраниях, и надзирателем при увещаниях, и оператором при механизмах, и организатором при катаклизмах.

Повторяли, что новичок — недалек, не из книгочеев, но прочнее стали. Добавляли, что не падок на перерывы и перекуры, но строг на срок, порядок и процедуры. Замечали, что ни пива в рот, ни денег в руки — не берет. И — не изменник, и скуки — не поймет.

Перечисляли немалые капиталы на счет любимца.

Объясняли, что давали за нрав, а не для проходимца:

— Тот оборот пойдет от щедрот на народ, на завод и на уход от невзгод. Злодеи блеют, что не имеет прав на чек. Мол, не живет. Но вас он превзошел наверняка. Не лоботряс. Не жует, как козел, у станка. И не калека. Человек! И рожден от человека! И не гол, а одет. И не плетет бред. А будете от лени слепыми чудиками в тюбике, не приголубите — вон! Заменим такими, как он! Расход на персонал упадет, доход — подрастет. Вам — по губам, а капитал — нам!

И сдержали угрозу, как изъяли занозу: для забойных работ на металле стали набирать покойных рать.

Вот превосходство и пыл лихого мертвеца: развил производство до конца живого! До конца!

Но сам, понапрасну от драм не мучась, заслужил иную, золотую и прекрасную участь.

Дельца!

XXIII. НЕ ЖИЛЕЦ, А ДЕЛЕЦ

1.

Штурмовал суровый Труп новый уступ: из чумазых работяг отмахал шаг сразу в клуб гораздых деляг — показал заплечным не кукольную прыть и не кузнечью, а человечью!

Послали заводоуправители нежителя руководителем водителя — экспедитором. Сопровождал — ценный груз: угольную нить, коленвал, калий, гранит и длинномерный обрезной брус. Чтобы не платить другому, написали в накладной неживому, что при материале — живой и глядит в оба: материально ответственная особа.

Посланец восседал натурально: в кабине. При движении излучал естественный глянец и сохранял форс — торс держал на резине. При торможении приветственно кивал постовому, как гражданин — живому.

Но один постовой встал машине поперек: издал свист, отогнал дальнобойщика на обочину, взял под козырек, озабоченно прочитал путевой лист и сказал по рации, что откопал криминал на угонщика и дал урок извозчикам. Обещал докопаться до причин, а заодно добавлял, что давно не получал чин.

Напрасно шофер вступал в спор и объяснял, что безгласный обмяк, но — не вор-рецидивист, а классный специалист в штате и мертвяк при зарплате.

Инспектор о таком чуде не слыхал и тайком, не на людях, разодрал протектор и сказал пословицу:

— Процедура — не фура: на околице не проколется.

Потом взял рукоять движения и стал ждать подкрепления.

Спас происшествие от следствия один важный господин.

Проезжал мимо. Встал без спроса. Чихал напоказ от дыма. Вальяжно плевал под колеса. Наблюдал за допросом. Без выкрутас внял предложению помочь, взял мертвеца на сидение и вдруг — трюк: дал газ и прочь — вперед. А постовой снял наблюдение и прозевал отход — спал с лица и замотал головой, как в дрёме: проморгал у экипажа даже номер.

Задал разбойник задачку жлобу!

А покойник поменял не тачку — судьбу.

Дорожный похититель был не мелким хватом, а метким бюрократом. Ценил всевозможный комфорт без нечистот, дряни и писка. Говорил, что любитель крупной сделки на грани сил и риска. Благоволил к наличным деньгам. По трупным делам — не рыскал. Проходил в сыске свидетелем по проказам, но с поличным — не заметили ни разу.

Пока вез находку, босс всерьез переворошил вопрос. Слегка, но в охотку припомнил свой огромный стаж: и раж, и блажь, и покой, и подкуп. Заключил, что жил — не мало и не глупо, но не хватало — Трупа. Прикатил в гараж и — включил мертвечину в разработку.

Господина до невозможности истомил закон: по должности он не имел права на половину дел, к которым прикипел. А теперь он выходил на просторы державы, как зверь из канавы: для расправы. Бюрократ был зол на всех подряд из-за упущенного и был рад, что для утех нашел подручного.

2.

Благодаря старанию высокого покровителя Труп стремительно сменил одеяние и наточил зуб на благосостояние. Не дуря, проявил пыл, наскоком захватил нивы капитала, и заря наживы предстала перед ним, как серый дым причала перед седым капитаном, опухшим без суши от протяжной жажды, качки и спячки в обнимку с худым ботинком.

Сначала, заранее дорожа моментом, уделил внимание метражам и документам.

Обновил паспорт взамен утерянного и уверенным нахалом без очереди, как нуждающийся, а не с жиру, отхватил квартиру.

Совершил прекрасный обмен жилплощади, запугав поселение своим качающимся ночным привидением. За утрату кошмара получил в рукав и доплату с наваром.

Вступил в фиктивный брак с противной старой девой, с лихого — из-за собак — детства ярой до чужого наследства, и притом отследил у коварной шикарный левый дом.

Длинным анонимным письмом пригрозил супруге карой и мерой за подлог, осудил серый торг добром и без натуги для жил неудачную новобрачную отселил. Повис в петле, бедняга, а на столе — сюрприз, бумага: «Жена — убийца или должна отселиться». Вошли очевидцы, привлекли народ, помогли согласиться на развод, прослезиться меж коленок и даже — откупиться от жулья продажей земли и жилья за бесценок.

Равноценным обменом на съезд мертвец в один присест соединил две кельи во дворец и зажил наперекор молве не как вор и подлец, в осиннике, а как господин, без бацилл, в отдельном холодильнике.