Приключения во времена Людовика XIII продолжаются (II книга)
Шрифт:
– Рад видеть тебя, Генрих! Мое почтение, граф… Сударь!
– неожиданно обратился дон Себастьян к маленькому Антуану.
– Я привез вам лично особый подарок - посмотрите в коробке - это отличная шпага дамасской стали. Зная вашего батюшку, могу утверждать, что вы также проявляете интерес к отличному оружию.
Антуан легко уловил настроение отца, ибо ни тени улыбки не появилось на его серьезной мордашке.
– Благодарю вас, милорд, - с чувством собственного достоинства ответил мальчик, - но я считаю недопустимым принять подарки в то время как моя дама и моя сестра остаются без них.
Джулия фыркнула.
–
– Кроме того, - продолжил Антуан. – Я позволю себе принять что – либо от вашей светлости, только если отец разрешит мне!
– Вы можете принять подарки, - кивнул де Силлек, внимательно слушающий их разговор. Похоже, он остался доволен сыном, ибо добавил, обращаясь к прочим детям: - Г-н герцог наш добрый друг, крестный вашего брата, Ана. Для вас же, г-жа Изабелла, милорд - дядя. Ваш батюшка имеет честь быть его братом!
Антуан с поразительным чувством собственного достоинства приблизился к герцогу, чтобы принять оружие. Девочки следовали за ним. Получив прекрасные большие куклы, одетые по последней моде в бархат и тафту, они почувствовали себя свободнее и углубились в беседу с доном Себастьяном.
Де Силлек и де Арамисец вновь уселись перед камином, словно находили создавшееся положение естественным. Джулия покачала головой и прошептала Изабелле на ухо:
– Нехорошо это, если мы не проявим к герцогу должного интереса!
Она вскочила и направилась к детям.
Изабелла не знала, что ей делать, и беспомощно ловила взор мужа. Чтобы занять себя, она принялась перебирать шелковые нитки и кружевную тесьму в корзинке для рукоделия, потом схватилась за книгу стихов Паскаля.
Дон Себастьян подошел к камину. Ему предложили кресло. Виноватое выражение появилось в его глазах.
– Простите мое нескромное вторжение, граф! Я, должно быть, нарушил ваше уединение!
– Ни в коем случае!
– живо ответил де Силлек. Его темные проницательные глаза следили за гостем, не отрываясь. – Пока ваша светлость не решит вытащить шпагу, вы – наш гость! Но и в этом случае - я к вашим услугам!
Неожиданно дон Себастьян улыбнулся.
– Вы чрезвычайно воинственны, граф!
Изабелла в сердцах захлопнула книгу, которую схватила, чтобы занять руки. У нее истончалось терпение – она не могла больше глядеть, как зловеще спокойно беседуют мужчины! Губы ее задрожали от возмущения! Сейчас они начнут оскорблять друг друга и опять…
– Я удаляюсь, - сказала она, прерывая мужчин. – Я очень устала.
– О нет! – воскликнул дон Себастьян жалобно. – Вы же знаете, что я приехал только из-за вас!
Изабелла схватилась за вспотевшие виски и сердито буркнула:
– Этого следовало ожидать! Право, сударь, вам не однажды дали понять, что никто не позволит вам и дальше оскорблять людей, настроенных к вам дружески! А вы вновь…
– Господь с вами, - изящно покачивая ногой, легко пришел ей на выручку де Арамисец. – Я не услышал ни слова оскорбления, г-жа графиня! Только признание в любви, пусть не очень изящное! За это нельзя осуждать, пусть вы и чрезвычайно щепетильны.
– Я слышал, ваша светлость уезжает через две недели? – прервал их де Силлек. – И не имеет возможности задержаться? В этом случае мы немного нарушим ритуал и крестим Ана через неделю. О времени и месте я сообщу
вам через слуг…– Что я слышу! – непритворно изумился де Арамисец. – Г-н герцог станет крестным? Кого? Ана?
– Да, друг мой! – сказал де Силлек.
– Милорд как никто достоин этого! Кстати, если вам интересно, он же выбрал имя мальчику.
– Де Силлек, вы поистине – великий человек! – воскликнул де Арамисец.
– Брат мой, но посетите ли вы наш дом? Вашим племянницам хотелось бы побеседовать с вами!
Дон Себастьян невольно обернулся к детям, которые вместе с Джулией распечатывали все подарки. Антуан был в восторге.
– Смотрите, отец! – воскликнул он, подбегая ближе. – Какой у меня клинок!
Де Силлек взял оружие, рассмотрел шпагу, взвесил ее в руке.
– Хорошее оружие! Узор “птичий глаз”, клинок гибкий и легкий, чистый и высокий звон. Вам, сын мой, чрезвычайно повезло, что вы обладатель подобного клинка!
– Я приношу вам свои извинения, граф, - хрипло, неясно, будто сквозь вату, донесся голос дона Себастьяна. – Я долго думал над вашими словами и согласился: наш спор бесконечен и совершенно бесполезен! Я прошу вас принимать отныне меня в своем доме как друга!
– Мой дом открыт для вас, монсеньер!
– Могу ли я надеяться, что крещение все –таки состоится?
– Да!
Вот таким образом дону Себастьяну предстояло стать крестным маленького мальчика, принять ответственность за его судьбу перед Богом и людьми.
В тот день он долго прихорашивался. Когда-то он боялся подходить к зеркалу, но сейчас серебряная гладкая поверхность благосклонно отражало не только его вечное уродство, но и синие яркие глаза, а шрам на щеке. Удивительно, казался сегодня заживающей царапиной. А хромота… Г-жа Джулия, жена брата, кстати, всегда восторженно утверждала, что любое внешнее увечье только украшает мужчину. В этот день хотелось ей верить.
В назначенное время испанец, робея, подъехал к церкви Сент-Сюльпис. Дон Себастьян не поверил своим глазам, увидев ослепительную красавицу – так красило Изабеллу платье из бирюзового тонкого атласа. Де Силлек, в лиловом камзоле, украшенном серебряным галуном, держал на руках Ана.
Дон Себастьян, хромая сильнее обычного, подошел к Изабелле, чтобы поцеловать ей руку.
– Вы прекрасны, - прошептал он пересохшими губами.
Младенца нарекли Анн-Арман-Себастьян. Крестным отцом был герцог Дорчестерский, ему помогал г-н де Тревиль. Крестной матерью стала Джулия де Сен-Дье.
Анн держал сердце дона Себастьяна обеими ручками. Тот глаз не сводил с крошки в ладонях священника.
Де Силлек благородно отошел на задний план – на фоне бирюзовых и белых одежд жены и дона Себастьяна. Он не заметил, какое восхищение этот поступок вызвал у чуткой Изабеллы.
После церемонии, при выходе из церкви дон Себастьян бросил уличным мальчишкам целый кошелек с золотыми, что вызвало чрезвычайное одобрение у горожан.
Гости были приглашены на праздник в дом де Силлек. Малыша унесла в детскую нянька, а взрослые остались принимать поздравления и радоваться появлению нового христианина. К дону Себастьяну сперва отношение было осторожное; присутствие английского посланника смутило Гастона Орлеанского и отца Изабеллы. Отец Жозеф появился на празднике с чрезвычайно деловым видом, поговорил с одним гостем, с другим и незаметно исчез.