Принадлежать им
Шрифт:
Черный одобрительно бурчит что-то, вынимает палец и… мягко погружает снова! И в этот раз мне кажется, что сразу два! Так тесно! Так чувствительно!
— Если хочешь… — продолжает размеренно Серый, и его ровный голос очень сильно диссонирует с тем, как горят его глаза. И с тем, что делают его пальцы. — Если хочешь… Я это все прекращу.
Что? Что он сказал? Прекратить? Да? Да?
Открываю рот, но ни звука осмысленного не вырывается! Ни одного слова в голове не пробивается через ревущий шторм!
— Вкусная, блять… — шепчет Черный, а затем
Он мажет мне по губам влажными пальцами, облизываюсь машинально, не догоняя, что это — мой вкус.
Зато Серый, наблюдающий эту картину, все правильно понимает, зрачки его расширяются так быстро и жутко, что не получается взгляда от его глаз оторвать. Завораживает.
— Предложение отозвано, — ровно говорит он. Перед тем, как приподнять меня и впиться снова в мой рот жалящим острым поцелуем.
Он слизывает с моих губ мой вкус, перемешанный с кровью, и, кажется, рычит от возбуждения.
Срывается.
Черный не отстает от него, тянет меня назад, кладет широченную лапу на поясницу, заставляя прогнуться сильнее…
И одним отточенным движением погружается в меня!
Его член настолько большой, что меня прошибает потом, такое натяжение! На грани! Странно, что не больно. Странно, что поместился…
Странно, что я еще в сознании.
— Блять… Так и думал… — хрипит Черный, чуть выходя и толкаясь обратно. И о-о-о… Как это невероятно!
Серый отпускает меня, изучая внимательно выражение моего лица.
А я — уже не я.
Вместо меня — шторм. Девять баллов. Десять!
То, что происходит, настолько безумно, что осознать не получается!
— Вот так… Так… Так… — бормочет Черный, держа меня за бедра каменными лапами и мягко, враскачку, двигаясь. Он никуда не торопится, кайфуя от ситуации. — Конфетка, хочешь член? Пососать хочешь? Серый… Сделай хорошо девочке.
— Только если она хочет, — говорит Серый и, в противовес своим же словам, оттягивает резинку спортивок, выпуская на волю член, налитой, горячий.
Гляжу на него, закатываю глаза, сглатываю…
— Хочет, — решает за меня Черный, чуть наклоняясь и дотягиваясь до болезненно напряженной груди, трогает соски, одновременно грубее входит, и я вскрикиваю, широко раскрывая рот. — Видишь? Хочет!
— Вижу, — кивает Серый.
Приподнимается и мягко проникает налитой головкой между губ. Терпкий, солоноватый вкус, смешанный со вкусом крови, заполняет мой рот. И слюна сама собой течет, не могу остановить! Сглатываю, Серый толкается сильнее.
Заботливо придерживает меня, чтоб не упала, чтоб удобней было брать его в рот. И эта забота — настолько откровенный контраст с тем, что они с братом делают со мной! Это за гранью моей реальности, за пределами восприятия.
Я не могу больше бороться, не могу оставаться на поверхности.
Тону, погружаясь в штормовые волны, накатывающие
ритмично, горячо, утягивающие меня на самое дно безумия.Тело мое мне уже не принадлежит: его мотает по воле штормового циклона, возносит на поверхность, позволяя глоток воздуха, и снова тянет вниз, в пучину разврата.
Мужчины все больше теряют разум, срываются, становясь теми, кто они есть на самом деле: хищниками, рвущими свою добычу.
И мне больно и сладко одновременно.
Трясет, качает, ладони разъезжаются, колени дрожат…
Серый освобождает мой рот и, глядя в ошалелые глаза, проводит пару раз кулаком по члену, кончая.
Смотрю на вязкие капли на диване… И дрожу в неконтролируемом спазме кайфа.
— Ох, бля… — реагирует на мои судорожные сжатия Черный, поспешно выходя и догоняя нас.
Снова опирается на диван кулаком, длинно и медленно лижет меня прямо по выступающим позвонкам.
Серый цепляет за затылок и тянет на себя, целуя.
Я только рот раскрываю, впуская. Он вылизывает меня, сладко и долго.
Отпускает.
И меня тут же разворачивает к себе Черный. Трет измученные губы пальцем. И тоже целует.
Его поцелуй — с оттенком горечи и дыма.
Или это я горю и тлею?
Я живая, вообще?
— А ты — та еще зажигалка, да, конфетка? — усмехается Черный. — Прямо открытие… Продолжим?
Вздрагиваю от смысла его вопроса. Неверяще распахиваю ресницы. Он… Он реально сейчас?
— В кровати будет удобней, — слышу за спиной холодный голос Серого.
— Определенно, — кивает Черный. — Но сначала — в душ. Ко мне.
— Почему? — мне кажется, или Серый чуть раздражен?
— Он больше, — говорит его брат, — втроем поместимся.
— Да… — после небольшой паузы, соглашается Серый, — я это упустил…
— Вот потому в нашей семье я главный, — смеется белозубо Черный, — ничего не упускаю.
После он встает с дивана, избавляется от спортивок и, голый и мощный, подхватывает меня на руки.
И несет в душ. В своей комнате. Тот самый, где можно свободно поместиться втроем.
Боже…
Я на такое не подписывалась…
27. Дана. Я на такое не подписывалась…
Душно. Тяжело. Воздуха вообще нет.
Во сне провожу ладонью по лицу. Мокрое. Открываю глаза, смотрю в темноту.
Сколько времени сейчас? Утро? Ночь еще?
Я в комнате Серого, так что фиг разберешь. Тут темень постоянная, вне зависимости от времени суток.
Жарко, хочется пить, облизываю пересохшие губы, поворачиваюсь и упираюсь взглядом в лицо Черного. Он спит, уткнувшись в подушку. И таким спокойным кажется во сне. Красивым даже. Нет этой дикой зашкаливающе опасной динамики движений, даже самых крохотных, неуловимых глазом. Этому мужчине ничего не надо делать, чтоб другие предпочитали держаться от него подальше. Просто жить своей обычной жизнью. И любой нормальный человек поймет: рядом с этим зверем находиться опасно.