Принадлежать им

— А тут пересекся… — ядовито говорю я.

— Ну… Да. Короче, он сказал, что есть тема, как поднять быстро бабло. Что в город люди приехали… Новые. Ничего не знают. На время, типа, в командировку. Лохи. И их можно сделать. У него прямо хороший был расклад, малыш! Верный! Я же не кретин, просто так лезть! И я решил… Один раз… На бизнес. Подниму, сколько нужно, и свалю.

— Офигенно получилось, — не сдерживаю я язвительности.

— Раса, сучара… — скрипит зубами Костик, — подставил меня… Я же не знал, кто это! Они же не сказали! Просто какие-то левые чуваки…

— Боже, да даже мне, с этим не связанной, с первого взгляда было ясно, что это — совсем не простые мужики! — не выдерживаю я, повышая голос, — даже мне! А ты куда смотрел, когда с этими зверями за стол садился?

— Раса, сука… — отворачивается Костик, вздыхает, а затем снова смотрит на меня, — малыш… Мне еще повезло, что они такой вариант предложили…

— Повезло? — повторяю я в шоке.

— Да, — с готовностью кивает Костик, — они здесь месяца на три. И ты им понравилась… Малыш… Я понимаю все…

— Если понимаешь, чего жы ты им свою задницу не подставил? — злобно отвечаю я, — всего на три месяца?

— Малыш… — Костик снова тянется ко мне, но я отступаю на шаг, и он опускает руки, сжимает губы, — слушай, ну чего ты ломаешься? Они ничего такого делать не будут. Ну, трахать… Так ты уже не девочка. И это всего три месяца. А потом мы поженимся.

Я смотрю на того, с кем собиралась связать свою жизнь, кого любила.

Правда ведь, любила!

И думала, что знаю.

Мы же со школы вместе! Мы же…

— Пошел ты нахрен, Костик, — говорю я и разворачиваюсь, чтоб уйти. Потому что после этого мне вообще плевать на его проблемы. Родителей его, конечно, жаль, но это тоже уже не мои проблемы.

— Я-то пойду, малыш, — догоняет меня спокойный голос бывшего любимого человека, — а тебе своих родаков не жаль?

— Что? — торможу я, разворачиваясь и не веря собственным ушам, — ты чего несешь?

— Того, — Костик стоит, опустив плечи, смотрит на меня злобно и решительно, — Жнецы тебя очень хотят. И сказали, что, если ты не согласишься, твоих родаков пришибут. И братишку.

— Ты… Больной совсем? — меня не слушается язык, от ужаса в ушах гул, — причем тут мои родители?

— Так и мои ни при чем, — пожимает плечами Костик, — однако пострадают. А если ты не согласишься, то и твои тоже. Я молчать не буду, сдам всю твою родню. А Жнецы… Они никого не жалеют. Ты же айтишник, глянь их подвиги в даркнете. Я уже почитал, впечатлился.

Я хочу сказать, что лучше бы он, тварь, до того, как за карточный стол с ними сесть, почитал и впечатлился, но все слова улетают из головы.

Только ужас остается.

Потому что Костик вообще не шутит.

7. Дана. Договор

За то время, пока я бегала, здесь, в вип-комнате роскошного ресторана, ничего не поменялось.

Даже позы мужчин, кажется, остались прежними, расслабленно-спокойными. Словно они не сомневались в том, что я соглашусь. И просто ждали.

Это дополнительно злит и ужасает.

Они так уверены в том, что все могут? И им за это ничего не будет?

Я, стараясь не ежится под тягучим усмешливым взглядом громилы и ледяным холодным — интеллигента, прохожу и сажусь напротив них.

Кладу руки на стол, телефон рядом. Он на записи.

Судя по всему, мой маневр ни для кого не является секретом. И никого совершенно не напрягает.

— Я бы хотела обсудить условия, — сухо начинаю я.

— Конечно, конфетка, — улыбается лениво небритый громила, — обязательно все нужно обсудить.

Интеллигент молчит. И жрет меня ледяным взглядом, прекрасно читаемым даже через очки.

— Во-первых, время. Три месяца?

Костик, пробравшийся в вип следом за мной, пытается сесть рядом, но я демонстративно дергаю плечом, и интеллигент холодно приказывает:

— Стой там, говнюк.

Я слышу, как Костик захлебывается воздухом… И ничего не отвечает. Молча стоит там, где ему приказали. Ничтожество. Как я раньше не замечала ничего?

— Да, конфетка, примерно три месяца, — кивает громила, — плюс-минус.

— И вы меня отпустите?

— Конечно, — пожимает он плечами.

— Долг закроете?

— Полностью.

— И родителей моих не будете трогать?

Громила на мгновение словно бы задумывается, и я замираю, впиваясь в него взглядом.

— Нет, конфетка, — наконец, говорит он, — никто никого не тронет. Если ты будешь послушной.

— Х-хорошо, — мой голос подрагивает, и пальцы тоже, но я сцепляю их перед собой, унимая тремор, — дальше… Что я должна буду делать? Сколько раз в неделю с вами встречаться, график хотелось бы…

— Ты не поняла, конфетка, — обманчиво ласково улыбается громила и подается вперед, как-то очень резко сокращая расстояние между нами. Стол больше не кажется мне надежной защитой. — Никаких графиков. Ты должна быть в доступе постоянно. Потому жить ты будешь у нас.

— Но… — я даже теряюсь, этого точно не ожидала! — Но это неприемлемо! Я в общаге живу! Если я съеду, то потеряю место!

— Это решаемо, конфетка. — Спокойно отбивает громила, — и не обсуждается.

Я молчу, обескураженная.

Жить с ними я точно не намеревалась!

Растерянно смотрю то в темные глаза громилы, то в холодные отблески очков интеллигента… И понимаю, что спорить бессмысленно.

— Ладно, — сглотнув, киваю я.

— Мы договорились, конфетка? — вкрадчиво уточняет громила.

Я хотела обсудить что-то еще, но все из головы вылетает. И потому просто киваю.

Кошусь на телефон, где все еще включена запись, очень хочется раскрутить их на что-то такое, на какое-то признание, которое потом можно будет использовать в суде, но… Но инстинкт самосохранения работает на полную катушку.

А то, что я успела найти по братьям Жнецам, пока стояла на улице и лихорадочно искала выход из ситуации, не добавляет оптимизма. Мне даже в дарк не надо было лезть, все на поверхности плавало.