Притворюсь твоей сестрой

– Это проблемы Элая. – Фиш усмехается, коротко и без веселья. Его рука ложится мне на плечо крепко, по-дружески, но с неожиданной силой. – Пошли. Здесь дышать нечем.

Он разворачивается и буквально вталкивает меня в шумный, забитый до отказа бар. Воздух здесь густой от сигаретного дыма, дешевого парфюма и пота. Музыка бьет по ушам, люди кричат, чтобы перекрыть ее. Не то что сесть, даже встать нормально негде. Теснятся со всех сторон, локти, спины, смех, слишком громкий. И совершенно точно, это не то место, где я могу снять свою защитную маску. Риск слишком велик.

Фиш действует как живой таран. Он словно гигантский айсберг, уверенно и без церемоний рассекает толпу. Люди неохотно расступаются перед его широкими плечами. Я держусь за край его куртки, чувствуя, как меня тянут за собой, словно мешок. Мужчина уверенно движется к дальней стене, к неприметной двери, затерявшейся между плакатами с пивом и трешачными неоновыми вывесками. Дверь ведет в подсобку, которую Фиш давно переделал под свой кабинет. Этот бар – его любимое детище. Как и гонки, вот только бар, в отличие от гонок, абсолютно легален. Фиш так и не сказал, откуда он взял на него деньги, хотя я спрашивала не раз. Еще одна тема, о которой мы не говорим.

В небольшом кабинете, заваленном пустыми бутылками и смятыми пивными банками, стопками непонятных бумаг и запчастями от ос, мы одни, поэтому я выдыхаю и стаскиваю шлем. Тяжелый, неудобный пластик оставляет красную полосу на лбу, а волосы слипаются от пота. Воздух здесь спертый, пахнет пылью, старым маслом и чем-то еще – металлическим, острым.

Фиш очень долго на меня смотрит, словно видит призрака. И я знаю какого. Взгляд мужчины скользит по моему лицу, по светлым волосам, по новым чертам, которые бьютимаги вылепили так старательно. Потом он просто кивает, и его голос звучит глухо, как будто из-под земли:

– Копия… Ты очень похожа.

Я опускаю глаза, внезапно заинтересовавшись трещинкой на старом столе.

Фиш дал мне деньги на это преображение, хоть и ругался, считая план безумным. Но после восстановления он меня не видел ни разу.

– Я была в хороших руках, – говорю, пожимая плечами. Звучит деловито, хотя внутри все сжалось. – Да и в целом… у нас с Зои один типаж. Лицо, рост. Это упростило задачу.

В воздухе повисает неловкое молчание. Слишком тяжелая тема для разговора.

Еду приносят прямо сюда, минуя шумный бар. Горячий запах картошки фри и куриных крылышек мгновенно заполняет комнату. Я с жадным наслаждением набрасываюсь на еду. Хрустящая картошка, обжигающе горячие крылышки – не самая полезная пища, но от нее невозможно оторваться. Здесь, в душной подсобке, это кажется единственной настоящей вещью.

– Тебя там вообще не кормят, что ли? – Фиш фыркает, наблюдая, как я ем. Он отодвигает какую-то деталь, чтобы поставить свой кофе.

– Таким – нет, – отрезаю я, даже не глядя на него. Закатываю глаза от удовольствия, макая картошку в кисло-сладкий томатный соус. Он липнет к пальцам. – Рацион другой.

Фиш отпивает глоток кофе, ставит бумажный стаканчик на стол. Взгляд у друга тяжелый.

– Зачем ты все же пришла? – Фиш начинает и замолкает на полуслове. Вижу, как он спотыкается, видимо, не понимая, какое имя выбрать.

– Зои, – говорю я мягко, но настойчиво, смотря ему прямо в глаза. – Теперь я только Зои.

Фиш хмурится, отворачивается к заваленному столу. Берет в руки какой-то гаечный ключ, вертит его. Когда снова говорит, голос звучит глухо.

– Прости… пока не могу называть тебя так.

Я вздыхаю, откладываю крылышко. Понимаю. Очень хорошо понимаю его чувства.

– Тогда пока не называй никак… – отвечаю я тихо. И начинаю рассказывать. Говорю о самом главном, о том, что случилось. О результатах анализов, которые исчезли, как будто их никогда и не было. Мои слова звучат в душном воздухе кабинета, перемешиваясь с запахом еды и масла.

– Меня интересует, кто и зачем мог это сделать. У тебя есть связи, Фиш. Есть возможность узнать. Кто-то очень постарался.

Он слушает, не перебивая. Лицо напряжено.

– Это кто-то из ближайшего круга, – наконец говорит он, постукивая ключом по столу. – Кто-то точно знает, что настоящая Зои не могла вернуться. Но этому человеку… почему-то невыгодно, чтобы всем стало понятно, что ты самозванка. Пока что.

Я киваю. Это логично. Страшно, но логично.

– Я постараюсь. – Он откладывает ключ в сторону и смотрит на меня устало. – Но не обещаю. Узнать непросто.

– Знаю, – отвечаю я. Больше говорить не о чем. Еда внезапно кажется пресной, отставляю в сторону и вытираю руки влажными салфетками. Я натягиваю шлем обратно. Поворачиваюсь к выходу, к тому шуму, что доносится из-за двери. Пора возвращаться и снова становится наследницей, пропавшей пять лет назад.

Элай

Иду следом за Фишем и девчонкой в шлеме со смешными ушками. Она смеется, этот легкий, звонкий смех режет слух, а еще кажется… нет не знакомым, но каким-то очень близким, что ли. Но я готов поклясться, я ее раньше не встречал. Такие не забываются, они сразу залезают глубоко под кожу.

Кошечка виляет обтянутым в черную кожу задом, вызывая иррациональное желание отвесить шлепка, чтобы не вертела им так призывно. У меня какие-то иррационально собственнические чувства, а девчонка позволяет этому амбалу Фишу обнимать себя за плечи, как какую-то трофейную куклу. Каждый их шаг меня бесит все сильнее.

Кажется, ну все же очевидно, кто она для него! Но я, упрямо продолжаю следовать за ними по пятам, сливаясь с тенью у стены. Может быть, девчонка все же снимет свой дурацкий шлем? И под ним окажется самая обычная, невзрачная физиономия? Вот это было бы отлично! Я бы сразу успокоился, развернулся и уехал прочь.

Но нет. Кошечка, черт бы ее побрал, сохраняет свое инкогнито. Фиш открывает дверь в его логово – шумный, душный бар, пропахший дешевым пивом, перегаром и чем-то сладковато-приторным. Заведение принадлежит ему, я знаю. Я тут нечастый гость, и не зря. Место явно не моего уровня – липкие полы, кричащая музыка, толпа, от которой воняет потом и дешевым парфюмом. Иррациональное, почти физическое желание вытащить отсюда девчонку в шлеме сжимает горло. Но она, уверенная и ловкая проходит следом за Фишем, даже не подозревая о моем существовании, и скрывается за захлопнувшимися дверями подсобки.

– Демоны! – ругаюсь сквозь сжатые зубы, с силой пиная ближайшую пустую бутылку. Она с грохотом укатывается под стойку.

“Ну а ты что хотел, идиот?” – мысленно задаю себе вопрос.

Разворачиваюсь и начинаю пробиваться обратно к выходу. Приходится локтями расталкивать потную, галдящую толпу, чувствуя, как ко мне прилипают чужие взгляды.

На улице ночной воздух кажется ледяным после духоты. Но какого-то демона, я не ухожу. Вместо этого перегоняю свою «Осу» ближе к входу, к самому краю тротуара. Упираюсь пятой точкой в бензобак, закуриваю и просто смотрю. Взгляд буравит грязные стеклянные двери бара, за которыми мелькают смутные силуэты. Чего я, вообще, жду? Что она выйдет без шлема? Что Фиш ее выставит? Какого демона я вообще это делаю? Сижу тут, как последний идиот, и пялюсь на дверь подсобки, которую даже не видно из-за толпы. Глупость несусветная. Но что-то мешает мне уйти со своего наблюдательного поста.