Продам свадебное платье

— У тебя снова мокрая голова, — замечает Влад и, наклонившись, зажимает между пальцев прядь моих волос. — Могу одолжить фен, если хочешь.

— Не надо, сами высохнут.

Кивнув, он убирает руку и, откинувшись на спинку плетеного кресла, прикрывает глаза.

— Ты сам на себя сегодня не похож, — тихо произношу я, смотря в кружку.

— Почему? — усмехается он, не двигаясь. — Потому что продержался несколько минут без пошлых шуток?

— Не поэтому. Просто у тебя такое выражение лица…

— Какое? — спрашивает он, приоткрыв один глаз.

— Как будто ты зол и хочешь кому-нибудь врезать, но слишком устал и расстроен, чтобы махать кулаками.

— А ты, похоже, знаешь, о чем говоришь. — Он вдруг снимает галстук и с остервенением бросает его на соседнее кресло. — Каждый месяц отец собирает нас с братьями вместе, чтобы узнать, как мы справляемся с его бизнесом.

— Его бизнесом?

— Да, мы с братьями руководим его гостиницами, потому что он сам уже ничего не может. Только раздавать указания и орать как резаный.

Благодаря чудесным родителям мне никогда не понять, что он чувствует, но я все равно сникаю, потому что к моей собственной боли примешивается еще и чужая.

— Он здесь даже никогда не был, — продолжает рассказывать Влад. — Я с самого начала занимался этой гостиницей сам, но он продолжает делать вид, будто моей заслуги в ее существовании и процветании вообще нет. Мои братья, по его мнению, еще куда ни шло. А вот я совсем ничего не стою. Даже банального приветствия во время короткой встречи не заслужил.

— А ты не соврал. Он и правда ублюдок, — соглашаюсь я с его недавними словами.

— Вау. Вот это меня прорвало. — Он настолько шокирован и озадачен своим монологом, что впервые за время нашего общения напоминает мне сбитого с толку мальчишку. Я смотрю в его светлые голубые глаза, наполненные детской обидой, и удрученно вздыхаю.

— Хорошо, что высказался. Иногда это нужно.

— Да уж, прекрасно. И решил вывалить это все на тебя. Хотя, если честно, я даже подумать не успел, как эта гневная тирада уже вырвалась наружу.

Нам приносят завтрак и, пожелав приятного аппетита, снова оставляют одних.

— Я не против, — заверяю я Влада. Мне и самой не помешало бы высказаться. Я до сих пор ничего и ни с кем не обсудила. Произошедшее с Кирычем, увольнение, продажа платья, Анино письмо. Я молчу так долго, что эти события стали походить на список запрещенных слов.

— Спасибо, что выслушала, хотя я не то чтобы дал тебе выбор. — Хмыкнув, Влад разрезает омлет и так обильно посыпает его черным перцем, что я начинаю чихать. — Извини, увлекся.

— Может, тебе будет легче, если начнешь говорить об этом почаще. Когда долго держишь в себе плохое, оно… как бы это сказать… увеличивается в размерах.

— Да все в порядке, Лис, не загружайся, — говорит он, прожевав. — Почему не ешь? Я отбил тебе весь аппетит?

— У меня его и не было. И что еще за «Лис»?

— А тебя так никто не зовет?

— Нет.

— Даже твой жених?

— Какой еще жених? — хмурюсь я, на секунду подумав, что слухи о моей сорвавшейся свадьбы мистическим образом дошли и до Влада.

— Да друг твой, Федя.

— И почему ты назвал его моим женихом?

— Просто наблюдал за вами и кое-что заметил.

— Что?

— Химию. Искры. Притяжение. Называй, как хочешь, — пожимает он плечами.

— Между нами ничего нет.

— Знаю. Только не пойму, зачем вы зря время тратите. Могли бы наслаждаться друг другом, не выходить сутками из постели, нежиться в обнимку на пляже. А вы в дружбу играете. Чушь собачья. Мне аж тошно от вас двоих — таких миленьких лучших друзей.

— А ты не смотри, раз тошно.

— А вы не попадайтесь мне на глаза, пока не закончите весь этот бред и наконец-то не переспите.

— Алиса? — Федя стоит прямо позади меня. Его ладонь ложится мне на плечо, и я замираю.

— Привет, — здоровается с ним Влад. — Можно же на «ты»?

— Нельзя, — отрезает Федя и тут же садится на соседнее со мной кресло. — Давно проснулась?

— Не очень, — отзываюсь я, боясь на него смотреть. Боже, только бы он ничего не слышал. — Влад организовал для меня завтрак, так что будь с ним помягче, ладно?

— Ладно. — Ухмыльнувшись, он поворачивает голову и произносит: — Спасибо, Владислав. Обещаю оставить хороший отзыв на сайте вашей гостиницы за такое внимательное отношение к постояльцам.

— Очень мило с вашей стороны, — парирует ему Влад с набитым варениками ртом. Его губы перепачканы сметаной, и я непроизвольно протягиваю ему салфетку. Этот жест не остается незамеченным. Федя наблюдает за мной, прищурившись, а потом говорит:

— Завтрак-то организован, но вот ты почему-то не ешь.

— Я бы, может, и поела, если бы вы двое на меня не давили.

— Чегхво? — негодует Влад, продолжая жевать.

— Хорошо, не буду тебе мешать, — заявляет Федя, поднимаясь с места. — Завтракай, не спеши. Жду тебя в номере.

— Э-м-м. — Не успеваю я изумленно моргнуть, как он наклоняется и целует меня в макушку.

Когда Федя уходит, Влад начинает смеяться. Нет, правильнее будет сказать — ржать. Как самый настоящий белоснежный конь. Конь на доске для серфинга. Вот это он и есть.

— Придурок, — бормочу я, все же взявшись за вилку и пододвинув к себе тарелку с омлетом.

— Вы на грани, — говорит он, успокоившись.

— Лично я сейчас на грани того, чтобы тебя треснуть.

— Меня вообще-то отец бил все детство, если ты забыла. Некрасиво угрожать мне кулаками.

— Издеваешься?

— Немного, — признает он. — Но между вами такое напряжение, что ни сегодня завтра рванет.

— Ничего не рванет, угомонись.

— Еще как рванет. Будет целый фейерверк, а жаркие поцелуи перейдут в сцену восемнадцать плюс. Если срочно понадобятся презервативы, можешь взять мои. Мне для тебя ничего не жалко.