Проклятый Лекарь

Следующий час прошёл в привычной, медитативной рутине. Я работал с телом пожилого мужчины, приводя его в надлежащий вид. Работа была тонкой, почти как у скульптора.

Ровно в назначенное время я выкатил в прощальное бюро тело. Там уже стояли заплаканная женщина лет пятидесяти в сопровождении молодого парня, видимо, сына. Она сильно прихрамывала на левую ногу.

— Вот, — сказал я, откидывая простыню.

Женщина всхлипнула, узнав мужа. Пока она стояла возле мужа, я обратился к её сыну.

— Давно ваша мама хромает?

— Неделю уже, — вздохнул парень. — Упала с лестницы. Врач в терапии сказал, что просто ушиб и само пройдёт.

— Не пройдёт, — я покачал головой. — У неё смещение поясничного позвонка. Это зажимает нерв.

Когда женщина, опираясь на сына, направилась к выходу, я остановил её.

— Простите, — сказал я. — Не могу смотреть, как вы мучаетесь. Позвольте.

Пока она удивлённо смотрела на меня, я положил руки ей на поясницу. Пара точных, выверенных движений, короткий хруст, возвещающий о том, что всё встало на место.

— Ой! — она удивлённо выпрямилась и сделала пару шагов. — А ведь и правда… не болит!

— Просто нерв был зажат, — я пожал плечами. — Больше не падайте.

Три процента Живы неохотно потекло в мой Сосуд. Маловато, но лучше, чем ничего.

Следующими пришли родственники мужчины с хроническим заболеванием лёгких. Пока его сын оформлял документы, я заметил, что он сам дышит тяжело, с присвистом.

— Профессиональное? — спросил я, кивая на его грудь.

— С детства, — отмахнулся он. — Хронический бронхит. От отца по наследству достался.

— Наследственность — это предрасположенность, а не приговор, — я подошёл к нему и «случайно» похлопал по спине, в этот момент прочищая его забитые энергетические каналы. — Дышите глубже. Иногда помогает.

Он сделал глубокий вдох, потом ещё один. Изумление на его лице было непередаваемым.

— Надо же… — прошептал он. — Впервые за много лет вдохнул полной грудью.

Процент. Всего один. Он был благодарен, но чего-то ему не хватило. Может, уверенности, что это состояние не вернётся снова?

Третьей была молодая девушка, пришедшая забрать тело своей бабушки. Она держалась стойко, но я видел, как она морщится и прижимает руку к виску.

— Мигрень? — спросил я.

Она кивнула.

— Замучила. От нервов, наверное.

— От защемления нерва в шейном отделе, — поправил я. — Поверните голову.

Пока она поворачивалась, я лёгким движением вправил ей шейный позвонок. Она замерла.

— Прошло… — прошептала она. — Как?

— Просто спазм был. Отпустило.

Ещё один процент.

Приток Живы был… скудным. Раньше за такую работу я бы получил в полтора, а то и в два раза больше. Сейчас же — жалкие крохи.

Что происходит? Проклятие адаптируется? Устанавливает лимит на «мелкий ремонт»? Или… или это я становлюсь сильнее, и моему телу теперь нужно больше энергии просто для поддержания? Как у мощного двигателя, который сжигает больше топлива.

Или проклятие учитывает не только благодарность, но и сложность случая? И за лечение банальных болячек теперь платит копейки, требуя от меня решать по-настоящему смертельные задачи?

К концу смены Сосуд показывал тридцать четыре процента. Не густо. Я едва отбил то, что потратил на драку с Волковым, и вышел в мизерный плюс. Но жить можно. По крайней мере, до завтра.

Становилось очевидно, что моя стратегия «мелкого ремонта» перестаёт работать. Мне нужны были не просто пациенты. Мне нужны были вызовы.

Сложные, запутанные, смертельные случаи. Только они могли дать мне тот приток Живы, который был нужен не для выживания, а для роста.

Что ж, кажется, придётся снова лезть на рожон. К счастью, в этой клинике с этим проблем не было.

Но мой рабочий день закончился, и я вышел из «Белого Покрова» ровно в семь. Варвара уже ждала у главного входа, нервно поглядывая на часы. Она сменила безликий белый халат на лёгкое голубое платье, которое подчёркивало её фигуру и делало цвет глаз ярче.

Приятная перемена. Она выглядела не как коллега, а как… женщина. Что ж, это только упрощало мою задачу.

— Извини, задержался, — сказал я, подходя. — Пациент в тяжёлом состоянии потребовал внимания.

— В морге? — она улыбнулась, но в улыбке сквозило напряжение.

— Да, в морге, — ответил я. — Там такие же пациенты, которые требуют внимания. Только в другой плоскости.

— Ну ладно, — продолжила улыбаться она. — Куда пойдём?

— Знаю одно тихое место неподалёку. Уютное кафе, хороший кофе и, что самое главное, никаких коллег.

Мы шли по вечерней Москве, и я краем глаза наблюдал за ней. Варя явно нервничала, но отчаянно старалась этого не показывать, поддерживая светскую беседу.

Кафе «У камина» оправдывало своё название.

Уютное, с низкими потолками, запахом кофе, корицы и горящего дерева. Мы устроились в дальнем, самом тёмном углу, за столиком у настоящего камина, в котором весело потрескивали поленья. Идеальное место для доверительных бесед.

Мы заказали кофе и пирожные.

— Ты обещал сюрприз, — напомнила Варя, отпивая пенку с капучино.

Я достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бархатную коробочку и положил на стол. Она удивлённо подняла на меня свои красивые брови.

— Это не то, что ты думаешь, — усмехнулся я. — Открой.

Она с недоверием открыла коробочку. Внутри на тёмном бархате лежал небольшой ключ на изящной серебряной цепочке. Ключ был явно старинный, с затейливым узором на головке.

— Ключ? — Варя взяла его в руки, разглядывая. — От чего?

— От одной двери в больнице, о которой мало кто знает, — я отпил свой кофе, наслаждаясь её любопытством. — Даже Сомов не в курсе.

— И что за дверь?

— А вот это уже не сюрприз, а целая тайна. Покажу как-нибудь, когда будет подходящий момент.

Она покрутила ключ в пальцах, и я видел, как в её глазах разгорается интерес.

— Ты серьёзно? В нашей больнице есть секретные комнаты?

— В здании с множеством этажей? Конечно есть. Старые служебные ходы, заброшенные кладовые, технические помещения, заложенные при строительстве… Этот ключ от одного особенного места.