Пропащие девицы

– Где Скарлет и Хэнк? – спросила она, подходя чуть ближе. – Надеюсь, собрались уже. У меня времени совсем нет…

– Между прочим, я мог бы и сам их привезти, – заметил Уайт. – Тем более, если ты так сильно занята.

– Мне все равно нужно заехать к Эмили, поэтому я решила, что так будет проще. Всем, – Карен перевела взгляд на лестницу. Скарлет стояла и смотрела на нее с улыбкой.

– Мама! – девочка бросилась к Элсон и крепко обняла. – Я соскучилась!

Джек знал, что в таких случаях ревновать просто глупо, но ничего не мог с собой поделать. Он демонстративно отправился в кухню и уже оттуда крикнул:

– Карен, хочешь чего-нибудь?..

– Налей мне стакан воды, Джек! – в ответ выкрикнула женщина и вновь обратилась к дочери, застегивая ее кофточку: – Ну, а где твой брат?

– Сейчас, сейчас!.. – Скарлет недовольно фыркнула. – Сбегаю наверх и притащу его. Хэ-э-энк!

С этими словами девочка побежала вверх по лестнице с характерным детским топотом.

Усмехнувшись ей в след, Карен прошла на кухню, где ее дождался стакан холодной минеральной воды и задумчивый бывший муж, склонившийся над чашкой кофе.

— У тебя все хорошо, Джек? — спросила она, сделав несколько глотков воды. – Ты странно выглядишь…

– У меня все хорошо, — сухо произнес Уайт. – И я надеюсь, ты когда-нибудь перестанешь меня об этом спрашивать. Это вовсе необязательно.

Молодая женщина опустила глаза и тихонько вздохнула.

– Знаешь, необязательно обращаться со мной, как с дерьмом… – прошептала она и с шумом поставила стакан обратно на стол.

Джек поднял глаза и рассмеялся.

– Об этом мне говоришь ты?!

– О, пожалуйста! – Карен закатила глаза и вытащила из сумочки свой «айфон».

Несколько минут она просто молча рассматривала что-то, затем с какой-то злой усмешкой посмотрела на Джека и сказала:

– Не удивительно, что даже твоя маленькая подружка из Санта-Моники сбежала, – она сунула мужчине в руки свой гаджет. На экране был один из снимков с вечеринки в Майами, на котором Робин очевидно довольно неплохо проводила время в компании какого-то неизвестного Джеку мужика.

– Знаешь, что забавно? – спросил мужчина, возвращая Карен «айфон». – Ты до сих пор умудряешься ебать мои мозги! До сих пор! Даже теперь, когда я тебе никто! Даже когда ты понятия не имеешь, о чем говоришь!..

– Я знаю о чем говорю, Джек! – Элсон повысила голос. – Все знают. Тебя видели с ней. Жались возле ресторана в Лос-Анджелесе, как мило. Настоящие голубки.

– Заткнись!

– А теперь даже она поняла, что ты не способен на что-то большее, чем любовь к самому себе, – Карен практически вскрикнула это, не замечая, как на пороге кухни появились Скарлет и Хэнк.

Увидев детей, Джек улыбнулся им и спросил:

– Готовы ехать?

– Пап, вы что опять ругаетесь? – Скарлет скрестила на груди руки и наморщила нос.

– Ну что ты, милая, конечно нет! – Карен засунула смартфон обратно в сумочку и улыбнулась дочери. – Прощайтесь с папой, мы уже опаздываем!

Джек решил проводить Карен и детей до машины. Это было самым неприятным для него. Каждый раз видеть, как она вновь и вновь увозит их.

Хэнк залез в машину первым, практически не прощаясь, а Скарлет обвила руками шею Джека и поцеловала в щеку. Она всегда скучала по нему сильнее. И мужчина знал об этом.

– Ревнивая истеричка, – прошептал он, наклоняясь к Карен, которая уже собиралась садиться в машину.

В ответ женщина лишь с презрением посмотрела на Уайта и сильнее хлопнула дверцей.

Несколько часов спустя после отъезда Карен и детей Джек сидел в своей гостиной и крутил в руке маленький серебряный медальон с изображением святого Христофора. И снова мысленно возвращался в тот день. Точнее, в ту ночь, когда они лежали рядом друг с другом в номере очередного отеля, в очередном городе, где в этот день выступали The Dead Weather.

– У меня есть кое-что для тебя, – Патриция приподнялась и, натянув простынь практически до подбородка, посмотрела на Джека. – Эй, ты спишь?!.

Мужчина открыл глаза и с улыбкой посмотрел на Бэйтман. Она была такой красивой сейчас. Такой красивой, черт возьми! Нежная шея и растрепанные светло-золотистые локоны, мягко падающие на обнаженные плечи. Юная и такая живая. Каждый раз Патриция точно горела в его руках, обжигая при этом и его самого настолько сильно, что каждый раз ему было все труднее расставаться с этой девушкой.

– Знаешь, как только отыграем последние два концерта в Европе, я хочу, чтобы мы уехали с тобой куда-нибудь на пару дней, – хрипло прошептал Джек, поглаживая ее спину. – Куда ты хочешь?

– Кстати, о путешествиях, – Патти осторожно вложила в его руку что-то металлическое и прохладное. – Пусть он защищает тебя в дороге.

Уайт приподнялся и щелкнул выключателем бра, висевшим на стене. В его ладони лежал маленький серебряный медальон с изображением святого Христофора, покровителя всех путешественников.

– Надень его мне на шею, – тихо проговорил Джек, протягивая Патриции медальон. – Хочу, чтобы ты сделала это.

И она сделала это. Затем заглянула музыканту в глаза и прошептала, вкладывая в каждое слово всю свою нежность:

– Я люблю тебя, Джек Уайт!..

«Я люблю тебя, Джек Уайт!..» – вновь и вновь раздавалось в его голове. И это, казалось, было так громко, что становилось невозможно выносить. Ее шепот. Ее взгляд. Ее прикосновения…

Затем он снова вспомнил об их последней встрече в офисе Бэйтман. Джек ненавидел ее. Ненавидел себя. Иногда не понимал, кого ненавидит сильнее, но каждый раз, когда он вспоминал, как Патти прижималась к его телу, дрожа от желания и страха… Нет, решительно ничего не было закончено между ними! Никогда не было закончено! И она знала об этом не хуже него самого.

С другой стороны, теперь с ней были ублюдки, вроде актера или шизанутого Джареда Лето. И все эти фотографии, которыми кишел интернет. Вот она с Джаредом возле супермаркета в Санта-Монике, затем на каком-то концерте… И они оба выглядят такими счастливыми.

– Это все ложь! – прошептал сам себе Джек, продолжая разглядывать медальон, подаренный Патрицией.

Она не могла забыть. Не могла и не забыла. И Уайт готов был поклясться, что чувствовал это, но… Вдруг, это лишь его чувства?! Может быть, для нее, как и для ее подружки-шлюхи, гораздо лучше быть с кем-то, вроде Джареда Лето. С тем, чье лицо всегда на первой полосе, но отнюдь не из-за музыки. Да всем насрать на его музыку! Не музыка, а дерьмо! В прессе с большим интересом станут обсуждать, как быстро он бросит свою новую девушку и не начнет ли снова жрать мясо.