Пропащие девицы

Но нет, Джей стоял в толпе, вытянув шею, как один из тех очаровательных южноафриканских мангустов, которые могут на долгое время замереть, стоя на двух лапках и высматривать опасность. Это могло бы показаться смешным, если бы не сосредоточенность во взгляде мужчины, он буквально прикипел к происходящему на сцене и переживал каждую смену положений, будто сам был третьим членом группы. И Патриция тоже невольно отвлеклась от происходящего на сцене, переключив внимание на Джареда. Несерьезный, взбалмошный, взрослый Питер Пэн, он удивлял тем, как в считанные секунды мог будто бы превращаться совершенно в другого человека, собранного, серьезного, вдумчивого.

– Хэй, Патти, ты так смотришь на меня, будто хочешь съесть.

Новая метаморфоза в два счета, пока девушка задумалась и выпала из реальности, он успел ущипнуть ее за нос и вновь улыбался, довольный выходкой.

– А я ведь говорил, что твоя безалкогольная «Кровавая Мэри» – не самый лучший завтрак, обед и ужин в одном флаконе.

– Между прочим, сельдерей – очень питательный продукт, – возмутилась Патриция, вовсю пытаясь сохранить серьезный тон. – А я просто задумалась и засмотрелась.

– Тогда я безумно счастлив, что девушка, на которую пялится ползала, засматривается на меня.

– Ползала? – хмыкнула Патти. – Не смеши, половина девушек одета и похлеще меня, с чего на меня пялиться, не я же тут знаменитость мирового масштаба.

– Просто ни на одной из этих девушек кружевные шорты с чулками не смотрятся так эффектно, как на тебе. Не спорю, если бы я надел нечто подобное, мы бы еще посмотрели, кто из нас был бы объектом сексуальных взглядов, – добавил он в манере Рэйон и хлопнул Бэйтман по заднице.

Патриция уже готова была разразиться возмущенной тирадой и стукнуть его в плечо, но услышала первые ноты «Coin-operated Boy», и волна всеобщего радостного возбуждения захлестнула и ее. Она улыбнулась и потащила Джареда ближе к сцене, ловя себя на мысли о том, что ведет себя так же ненормально, как и Лето. Патти вместе со всеми подпевала песне о парне-автомате и танцевала с Джеем, который старательно изображал заводную игрушку. Так по-настоящему весело ей уже давно не было, в толпе народа, где можно упасть, оступиться, петь во все горло, даже лажать, как их непосредственные соседи, и всем будет абсолютно все равно, что не ней и с кем она. Эмоции зашкаливали, Патриция улыбалась, мечтая, чтобы песня не кончалась как можно дольше, продлевая эту всепоглощающую эйфорию.

Но последние звуки утонули в аплодисментах, и Патти, держа Джареда за руку, развернулась лицом к сцене, еще плотнее попадая в его объятия.

– Смотри, Джаред! Это же Гейман! – закричала Патриция, вырываясь из рук мужчины. – Там за кулисами Нил Гейман!

И тут же заткнула руками рот, пристыжено уткнувшись лицом в плечо Лето. Поддавшись всеобщей истерие, она и не заметила, как овации и крики стихли, и ее голос в запавшей тишине прозвучал слишком громко, чтобы его никто, кроме стоящих поблизости людей, не услышал.

– Это должен был быть небольшой сюрприз, – начала Аманда, – но кто-то уже меня опередил. Выходи, Нил.

– Позор, – пробормотала Патти. – Какой позор.

– Да уж, – наиграно серьезным тоном начал Джей, – представляю, как бы мы опозорились за сценой. – И перекривил ее писклявым голосом: – Гейман. Мистер Гейман, Нил, позвольте взять у вас автограф.

– Заткнись, Лето, – проворчала Патти, стукнув его кулачком в плечо. – Спасибо, что вытащил меня сюда.

– Это похоже на сцену из фильма? – хихикнула Робин, сгребая руками мыльную пену.

Они лежали в огромной ванной, которую, как уверяла Уильямс, лучше наполнять шампанским, но, так как она боится за свою кожу, много-много ароматной пены тоже подойдет.

– Теперь мне тоже хочется задержаться здесь подольше, – Том нежно поглаживал обнаженную грудь девушки, чувствуя, все ее тело отзывается на его прикосновения.

Расслабляющее тепло воды и шампанское, которого за вечер Робби выхлестала слишком много, делали свое дело. Сейчас, когда она чувствовала себя кусочком пластилина в руках Тома, ей не хотелось думать, что уже завтра утром их ждет самолет, а затем каждый отправится по своим делам. Влашиха вернется домой, чтобы работать над какой-то там озвучкой, а ей самой нужно через четыре дня снова лететь в НьюЙорк, чтобы несколько раз пройтись на показе Desigual.

Нащупав сквозь мягкие облака пены ладонь Тома под водой, Робин взяла ее в свою руку.

– Теперь когда мы увидимся? – со вздохом спросила она.

Мужчина отодвинул в сторону прядь намокших волос Робин и коснулся губами ее шеи, затем оставил несколько коротких поцелуев на ее плече. Уильямс от удовольствия закрыла глаза и промурлыкала что-то себе под нос.

– Всю следующую неделю я буду работать, – тихо проговорил Томас.

– Это просто ужасно… – разочаровано протянула в ответ Роббс, начиная осторожно переворачиваться к мужчине лицом. Она перекинула ногу через его живот и опустилась сверху, тихо посмеиваясь.

Влашиха провел ладонью по ее груди, убирая налипшую пену. Почувствовав, как Робин начала терпеться об него внизу, влажнее, чем вся вода в их ванной, актер запрокинул вверх голову и громко выдохнул.

– Мистер Томас, вы любите, когда девушка сверху?.. – прошептала Робин ему на ухо, едва ощутима касаясь губами щеки.

В ответ Том лишь с силой обхватил ее бедра, хрипло пробормотав что-то на немецком. Робби медленно опустила ресницы и тихонько застонала, почувствовав его внутри. И если бы это был последний секс на земле… Ну, а дальше, вы, безусловно, знаете.

После они лежали в кровати и продолжали ласкать друг друга, теряя счет времени.

– Знаешь, если бы ты прилетел на мой показ в Нью-Йорке… – опуская голову на грудь Тома, Робин вздохнула. – Я очень нервничаю, если честно.

– Почему?.. – накручивая на палец прядь волос девушки, спросил Влашиха.

– Не знаю, просто мне всегда очень страшно перед выходом. Хотя, наверное, всем страшно… Просто все эти люди там… И никого, кто бы действительно меня знал. Даже стилисты каждый раз меняются, и они далеко не все такие дружелюбные.

– Ты привыкнешь, и страх уйдет, – Том кашлянул. – Тебя уже многие любят.

– Иногда я думаю, что мама была права, пытаясь заставить меня учиться на врача, – рассмеялась Робби. – Она до сих пор не одобряет мой образ жизни. Считает, что пора бы мне выйти замуж. Она старых правил, короче…

– Твои родители живут в Лос-Анджелесе? – спросил мужчина.

– В Чикаго уже почти десять лет, – в голосе Робин прозвучали грустные нотки. – У папы там свой маленький магазин, я до сих пор не понимаю, почему нужно было уезжать в Чикаго, но вот так вышло. Теперь мы видимся только на Рождество или чьи-то дни рождения. А мой брат постоянно работает, летает с места на место. Я по нему скучаю, честно говоря. Он фотограф. Если откроешь любой модный глянец, увидишь там его работы.