Пропащие девицы

Ее стоны, ее шепот, ее обнаженное тело в ночной темноте… Губы искали его. Она начала медленно двигать бедрами в такт движениям Тома и тихо простонала:

– Давай, трахай меня, трахай!..

Сжимая грудь Робин, Том выскользнул из ее тела. Девушка обхватила ладонью его возбужденный член и начала дрочить, пока теплая сперма не брызнула прямо на ее живот.

Задыхаясь, Том опустился ниже и поцеловал ее, мягко прикусив нижнюю губу. Он никогда еще не чувствовал себя так, как сегодня с ней…

– Это какое-то безумие… – точно прочитав его мысли, прошептала Робби, нежно поглаживая обнаженную спину Тома.

Она была совершенно права.

Комментарий к Глава 10. Ваше святейшество знает толк в вечеринках

Плейлист к главе ищите по хештэгу #AF_LG_10 на страничке паблика https://vk.com/doyoubelieveinfaeries

========== Глава 11. Похмелье, музыка и немного романтики ==========

Что-то определенно было не так. И дело было вовсе не в том, что несло от нее так, будто вернулись студенческие дни со всеми бурными вытекающими. Патриция была готова и к головной боли, и к перегару, и к временной пространственной дезориентации. Вечер, начавшийся «мартини» и виски, по-другому закончиться просто не мог. Ее смущал далеко не жуткий привкус вчерашнего алкоголя во рту и не противный, плотно въевшийся в волосы душок чьих-то гребаных сигарет (Бэйтман отчаянно молилась, чтобы не ее, в этом случае стадия опьянения была гораздо серьезнее, чем она предполагала), нет, необычным был все еще свежий запах простыней, они были настолько отлично выстиранными, что даже приятно хрустели, несмотря на то что она пускала на них слюни целую ночь. После переезда в Санта-Монику Патти и забыть успела, что постельное белье может быть настолько совершенно чистым. Кто будет стелить египетский хлопок на кровати, которые видели свои лучшие годы еще до Вудстока, а уж о том, чтобы отдавать их в химчистку и гладить, речи вообще никакой не было.

Патриция Бэйтман ночевала не дома и сейчас в срочном порядке пыталась вычислить, где именно. Она осмотрела кровать, часть которой была застелена, но сохраняла очертания инородного тела, которое, судя по всему, провело с ней ночь, не утрудившись даже под одеяло забраться. Наверное, она должна была быть ему благодарна за такое джентльменство. Смотреть на чертовы белоснежные стены казалось еще большей пыткой, чем на простыни, и Патти благодарила обитателя этой комнаты за то, что он задернул полупрозрачные шторы, смягчив эффект нещадного калифорнийского солнца.

В целом спальня была выполнена в минималистическом стиле, и если бы не фотографии, беспорядочно прикрепленные кнопками к стене, и легкий беспорядок на прикроватном столике, в центре которого гордо возвышались ее босоножки, она вполне могла бы сойти за гостевую. Значит, в свою берлогу ее притащил кто-то из хозяев вечеринки, за что она должна возблагодарить его в обязательном порядке. Но сперва вычислить.

На стуле висел белый халат без опознавательных знаков, а чуть дальше виднелась приоткрытая дверь в смежную ванную. Намек понят, Лето. Патти поднялась с кровати, с жалостью глядя на свои помятые юбки. Насколько роскошно они смотрелись вчера, настолько сильно от жуткого зрелища хотелось плакать сегодня.

Девушка прошла мимо зеркала, не отважившись поднять на себя взгляд. Иначе от ее отчаянного крика треснуло бы не только оно, но и барабанные перепонки всех оставшихся на ночь гостей Джея. Платье вместе с нижними юбками отправилось на вешалку, открывая Патти одну весьма любопытную деталь, а точнее ее отсутствие. «Ну и шлюха!», – проворчала она, перешагивая через кучу нижнего белья.

Она решительно направила на себя душ и заставила смирно стоять под струями холодной воды, пока мозги не замерзли вместе с пульсирующей головной болью, а затем переключилась в более щадящий режим и, воспользовавшись банными принадлежностями хозяина спальни, смыла с себя остатки вчерашней вечеринки.

Возвращаться ко вчерашнему наряду не хотелось, потому Бэйтман, еще раз осмотрев халат на предмет различительных знаков, вроде надписи «Собственность такого-то Лето», причем обязательно фломастером и где-то на пришитом на обороте халата куске ткани, и не обнаружив таковых, решила остаться в нем.

Вряд ли кто-то из гостей поутру выглядел бы лучше. И даже если такая вероятность возможна, Патриции Бэйтман до первой чашки кофе было решительно на это наплевать. Она удивительно быстро отыскала дорогу на кухню и, что было еще более удивительно, не нарвалась по дороге ни на одного из вчерашних алкозомби (то ли они вчера вымерли, растворившись в лучших традициях сверхъестественных сериалов, то ли оказались проворнее и уже вымелись из дома), об их былом присутствии напоминали только разбросанные то тут, то там пластиковые стаканчики и прочий мусор. Вероятность найти на кухне кофе повышалась во стократ присутствием в этом доме главного по черному топливу, Шеннона Лето. Если он оставался здесь на ночь, а судя по его вчерашнему состоянию, брат просто не мог отпустить его на все четыре стороны, Шенимал таки заночевал тут, то и кофе должен был быть где-то совсем рядом. И Патти, учуяв его бодрящий аромат, помчалась без оглядки в маняще приоткрытую дверь кухни.

– Твою ж, – девушка затормозила немногим дальше порога. – Или я сплю, – она протерла глаза, хотя после контрастного душа в этом не было нужды, – или прекратите жрать друг друга прямо у меня на глазах, – скривилась, отводя взгляд в сторону, Патриция.

– Что с ней? – удивившись, спросил Том, отстраняясь от Робби в полурасстегнутой рубашке. Рубашке Тома Влашихи.

Полуголый немец на кухне с утра пораньше и так слишком впечатляющее зрелище, а полуголый немец в компании практически голой Уильямс, обвившейся вокруг него не хуже плюща, это и подавно слишком для подавленного алкоголем организма. Робин, которая чуть ли не кричала, как он ее достал своими СМС и прочими знаками внимания, Робин, которая просто достала ее гребаным Джеком Уайтом, Робин, черт побери. Патти слишком туго соображала, чтобы радоваться этой камасутре на столе у блендера.

– У них с Майклом небольшая размолвка, – промурлыкала Роббс, – вот она в последнее время и бросается на людей чаще обычного.

– Я бы ответила тебе что-то остроумное, – проворчала Патти, – но мой сарказм еще не проснулся.

– А я-то думал, что за оживление на кухне, – несмотря на помятый вид, Шеннон говорил достаточно бодро, – это моя жена проснулась! Ты чертовски уютно выглядишь в этом халате, дорогая.

Он обнял и поцеловал ее в висок. Том и Робби недоумевающее переглянулись, а Патти просто язык проглотила от увиденного. Из кармана штанов Лето торчали ее кружевные трусы. Шеннон не выглядел героем, который смог бы дотащить ее вчера до кровати, он не выглядел таковым, кто сам смог вчера добраться до собственной постели, не то что найти под слоем юбок ее трусы. Но вот это «жена» навевало тревожные догадки.

– Шенн, блядь, что это?! – обретя дар речи, Патти ткнула пальцем в свои «дольче» и отобрала у мужчины чашку кофе, чтобы с жадностью осушить чертовски крепкий и горький напиток. – Господи, он охуителен!

Последнее восклицание хоть и вызвало у Лето улыбку, но он не забыл о вопросе, оскорбившем честь и достоинство супруга:

– После «Я никогда не» мы сыграли несколько партий в «Правду или действие». Так что этот трофей добыт честным путем, дорогая. И это я должен обижаться и возмущаться, что от тебя пахнет моим братом, ты носишь его халат и ночевала в его спальне.

Зрителям доставляло немалое удовольствие наблюдать за разворачивавшимся спектаклем. После тирады Шеннона Робин не выдержала и зааплодировала, но Том заключил ее руки в свои ладони, кивая в сторону двери. На сцене нарисовался еще один актер, представление не окончено.

– Почему у всех такие постные лица? – поинтересовался Джаред, вовсю улыбаясь. Бодрый, свежий, веселый, он неосознанно вызывал жуткую зависть у жертв вчерашних алкоголей. Гребаный Джокер.

– Мы тут как раз посредине семейного скандала, – объяснил наконец Том, когда все остальные не нашлись с ответом.

– О, как интересно, – с энтузиазмом отозвался он, усаживаясь на стол, – я, пожалуй, тоже присоединюсь. Веганские бургеры? – Джаред протянул ребятам бумажный пакет, делясь свежими, теплыми еще бутербродами. – «Молилась ли ты на ночь, Дездемона?» – он великодушно подсказал онемевшим актерам следующую реплику, пережевывая салат.

– Молчи, травоядное! Всю драматичность момента портишь, – прикрикнул на брата Шеннон. – А мать твоя знает, на ком ее гобелен?

– Это не Шекспир, – тоном зануды ботаника поправил брата Джей.