Пропавший дар

Гораздов ни с кем не хотел разговаривать. Но он точно был жив.

— Я чувствую, что отец попал в беду, — упавшим голосом сказала Анна. — С ним что-то случилось.

Она нервно теребила золотой кулон с изумрудом.

— Но он жив, — сказал я. — Это главное. Все остальное выяснится.

— Вы тоже пытались поговорить с ним? — спросила Анна. — Александр Васильевич, прошу вас — найдите моего отца! Я умоляю вас!

— Он когда-нибудь отказывался с вами разговаривать? — спросил я. — Может быть, вы ссорились?

— Нет, никогда! — пораженно ответила Анна. — Отец очень любит меня, он всегда отвечает мне.

— Хорошо, я постараюсь его найти, — кивнул я. — Но для этого мне надо осмотреть дом. Вы не возражаете?

— Осматривайте, конечно, — согласилась Анна.

— Присядьте, — предложил я, вытаскивая из-под столика табурет.

Гораздова устало опустилась на него.

А я мельком заглянул в одну из спален и увидел аккуратно заправленную узкую кровать. Синее шерстяное покрывало было примято, словно совсем недавно на кровати сидел человек.

— Ваш отец живет здесь один? — спросил я.

— Теперь да, — оглядываясь, кивнула Гораздова. — С тех пор, как я переехала в дом к… вашему отцу.

Я кивнул на закрытую дверь.

— Там ваша комната? Вы позволите взглянуть?

— Зачем? — удивилась Анна.

Но тут же кивнула:

— Конечно.

Я открыл дверь, заглянул в комнату и сразу заметил беспорядок. На полу лежало какое-то растение с широкими листьями, словно присыпанными мукой. На нем розовели несколько пожухлых цветков. Рядом лежали осколки глиняного горшка, пол был засыпан землей.

Видимо, растение свалилось с подоконника.

Листья цветка бессильно обвисли и уже начали желтеть.

Я подошел к окну и увидел на крашеном дереве свежий излом. Шурупы, на которых держались задвижки, были выворочены, а на подоконнике темнел смазанный отпечаток подошвы. Через это окно кто-то недавно влез в дом без согласия хозяина.

Я выглянул в окно — оно выходило на глухую стену соседнего дома. Потом наклонился, подобрал с пола один комочек земли и растер его в пальцах. Земля была совершенно сухой, растение давно не поливали.

— Похоже, кто-то залез к вам в дом через окно и уронил цветок, — крикнул я Гораздовой.

— Моя бегония?

Девушка вихрем влетела в комнату и ахнула, увидев цветок на полу. Она опустилась на колени, подняла цветок и прижала его к груди, не боясь испачкать платье.

— Она совсем засохла!

— Это улика, — предупредил я. — Лучше оставить все, как есть.

— Но тогда бегония погибнет!

Анна умоляюще посмотрела на меня. Да, она ведь маг природы, ей невыносимо видеть гибнущее растение.

— Спасайте бегонию, — улыбнулся я. — У вас есть другой горшок?

— Конечно.

Пока Анна пересаживала бегонию, я осмотрел комнату. В ней едва помещались кровать, шкаф и столик с зеркалом.

Подушки на кровати не были смяты, полки и вешалки в шкафу пустовали.

— Раньше в шкафу были ваши вещи? — спросил я Анну Владимировну.

— Да, — ответила она. — Я забрала их, когда переехала.

Я оставил Анну возиться с бегонией, а сам вышел в мастерскую. Взял чемодан Гораздова, положил его на верстак и открыл.

В чемодане лежало несколько пар мужского белья, носки, свернутые попарно и меховые тапочки. Под мягкими домашними брюками я обнаружил медицинскую карту. Почерк в карте оказался неразборчивым — словно курица небрежно царапала по бумаге лапой. Но на картонной обложке стоял чернильный штемпель нашего госпиталя.

Выходит, Гораздов побывал в госпитале Воронцовых?

Недолго думая, я отправил зов целителю Антону Григорьевичу Макарову.

— Добрый день, Антон Григорьевич! Это Александр Воронцов. Я беспокою вас по поводу одного из ваших пациентов. Он пропал, и мне нужно его найти.

— Кто вас интересует, Александр Васильевич?

— Владимир Гораздов. В его вещах я обнаружил выписку из медицинской карты нашего госпиталя.

— Подождите несколько минут, — попросил Антон Григорьевич.

Пока он наводил справки, я продолжил осматривать содержимое чемодана. И нашел несколько номеров ежедневного «Имперского вестника». В одной из газет была большая статья о происшествии на церемонии Выбора Пути.

— Александр Васильевич, — снова прозвучал в моей голове голос Макарова. — Гораздов действительно провел у нас в госпитале несколько дней. Обратился с жалобой на боль в глазах и резкое ухудшение зрения. По словам целителя, который его осматривал, ему срочно необходимо длительное лечение. Но Гораздов от лечения отказался и покинул госпиталь сегодня утром.

Одна моя догадка оказалась верной. Владимир Гораздов, действительно, несколько дней не был дома.

— Почему он не стал лечиться? — спросил я.

— Он не объяснил причину, — сказал Макаров. — Целитель решил, что у Гораздова просто не нашлось денег, а обращаться в Службу опеки он не захотел. Сказал, что вернется позже. Такое иногда бывает. Знаете, у людей есть гордость…

— Спасибо, господин целитель, — сказал я. — Как там Иван Горчаков?

— Намного лучше. Сегодня попросился со мной на обход. Надеется, что дар к нему вернется.

— А такое может случиться? — удивился я.

— За время своей работы я видел столько удивительного, что поверю и в возвращение дара, — усмехнулся Макаров.

Я попрощался с ним. Анна все еще хлопотала над бегонией — протирала листья, поливала высохшую землю. Я решил не говорить девушке о том, что ее отец обращался в госпиталь. Если Владимир Гораздов захочет, он сам расскажет дочери о своем несчастье. Сейчас важнее его найти.

Я еще раз оглядел мастерскую артефактора, пытаясь понять, что здесь произошло.

Сразу после встречи с дочерью Гораздов собрал чемодан и отправился в госпиталь. Значит, он заранее договорился с целителем. В госпитале артефактор провел несколько дней. А когда вернулся, то обнаружил, что его дом обокрали.

Это было только мое предположение. Но отпечаток подошвы на подоконнике и открытый сейф говорили в его пользу.

Гораздов бросил чемодан прямо у двери и несколько минут сидел на кровати в раздумьях. А потом куда-то ушел.

Куда? Искать грабителей? И что вообще украли у небогатого артефактора?