Просто сказка...
Шрифт:
Однако несмотря на весь ее страшный облик, все ее колдовское могущество, несмотря на ее злые намерения, обещание и стремление посадить пришедшего к ней человека на лопату, затолкать его в жарко протопленную печь и поджарить к обеду, она оказывает гостеприимство и Ивану-царевичу, и Ивану - крестьянскому сыну: и в бане выпарит, и накормит, и спать уложит, и даст путеводный клубок. (Ну чем не гостеприимная и заботливая бабушка?)
Сказочному герою Баба Яга подскажет, где и как найти завороженное богатырское оружие, как одолеть Кащея Бессмертного и освободить красавицу из его плена. Дети, попавшие к этой страшной колдунье, всегда выходят победителями из самых, казалось бы, безвыходных положений. Все ее злое коварство идет прахом,
И, конечно же, академик Борис Рыбаков. "Язычество древних славян".
"Совершенно исключительный исторический интерес представляют сказки, в которых врагами русского богатыря являются не Змеи, а змеихи, жены и сестры убитых змеев, или Баба-Яга, ездящая верхом на коне во главе своего воинства...
В отличие от Змея, который выступает единолично, без сопровождающего его войска, являясь благодаря своей многоголовости как бы символом множественности нападающих, Баба-Яга располагает "ратью-силой несметной". Ее многочисленное войско "как бы оболок катится по краю неба". Богатыри побеждают войско Яги, и она проваливается в подземелье, куда за ней следует и герой сказки.
В подземелье кузнецы, швеи и ткачихи готовят войско для Бабы-Яги. Богатырь убивает всех изготовителей ягиных воинов и побеждает саму Бабу-Ягу, которая иногда обороняется кузнечным молотом.
В своем подземном царстве Баба-Яга обладает стадами скота и враждует с каким-то старым богатырем, которого она ослепила за потраву ее полей.
Слепой богатырь по имени Тарх Тарахович живет во дворце на высокой Сиянской горе. Совместно с Бабой-Ягой действуют и ее дочери. Мужских враждебных персонажей сказки с участием Бабы-Яги не знают. Сама Яга ездит верхом на коне...
В ряде сказок, где происходит бой на мосту, место Змеихи-матери занимает Баба-Яга, уже известная нам по вариантам сказок "о трех царствах", Баба-Яга гонится за богатырем, но ему удается задержать ее, бросая ей в огромную пасть то пять пудов соли, то стог сена, то поленницу дров.
Иногда против Яги выступают быки и кони, пасущиеся в поле.
Во всех сказках, где существует мотив преследования героя Бабой-Ягой, убежищем героя является кузница. Спаситель-кузнец не всегда носит традиционное имя Кузьмодемьяна, но весь ход событий одинаков с легендами о Кузьме и Демьяне (или Кузьмодемьяне): Баба-Яга в погоне за героем прилетает к железной кузнице (иногда огороженной тыном) и должна пролизать дверь. Кузнец хватает ее за язык клещами и бьет молотом. Различна судьба побежденного врага. Если Змея обязательно впрягали в плуг, то Бабу-Ягу кузнецы обычно перековывают на кобылу, но иногда тоже впрягают и пропахивают борозду "аж на сажень у вышки". Яга-кобылица не удерживается у своего хозяина и скоро гибнет.
Связь Бабы-Яги с конями прослеживается в ряде сказок, где герою необходимо найти себе волшебного коня. Живет эта Яга "за тридевять земель в тридесятом царстве", "за степной [огненной] рекой". Дворец ее огорожен тыном, на котором торчат человеческие головы.
Своих дочерей, числом до 12, она превращает в кобыл, а героя, ищущего коня, заставляет в порядке испытания пасти этот табунок Ягишен-кобылиц. Искомым волшебным конем для богатыря является невзрачный конек, сын Бабы-Яги. Герой иногда крадет коня и спасается бегством, а Яга преследует его только до пограничной реки, перейти которую она не может.
Конная Баба-Яга, или Яга-кобылица, мать оборотней-кобылиц, - это, конечно, не та традиционная русская Баба-Яга, которая живет в избушке на курьих ножках в дремучем непроходимом лесу. Эта живет за степной рекой среди шелковых трав, у криничной воды возле моря, что неизбежно наводит на мысль об амазонках, живших у Меотиды..."
Вот она какая, Баба-Яга! А наша?..
–
Житья никакого не стало, - сварливо произнес голос, а затем перед ними возникла и сама старуха.Вовсе даже и не страшная. Обычная, каких много. Одетая как-то по-домашнему, в длинную домотканую темного цвета (не разберешь, какого) понёву, кацавейку, с тронутыми сединой волосами, собранными сзади в пучок. В лаптях, надетых на вязаные теплые чулки. Никаких выпирающих зубов или свисающего носа - вот и верь после этого сказчоникам!
– обычный нос, обычные глаза, обычное лицо. Да что там говорить - каждый может отыскать такую старушку среди своих родственниц или знакомых, на худой случай - соседей. За одним исключением. Чувствовалась в ней сила необычная. Не такая, что, скажем, у штангистов-тяжеловесов, и не такая, какая у боксеров. Исконная сила, исходящая от матери сырой земли, от солнышка ясного, от леса стоящего, от облака ходящего... Богатырская, можно сказать, сила, а то и поболе.
В одной руке она держала лукошко с грибами, прикрытыми пучками трав, в другой - суковатую, изогнутую с одного конца, палку-посох, на спине свисала небольшая вязанка хвороста.
Она присела на длинную скамейку, явившуюся вместе со столь же длинным столом прямо из воздуха, поставила лукошко, сняла с плеча хворост и не мигая уставилась на путешественников.
– Значит, жениться решил, коли среднюю дорогу выбрал...
– проговорила она.
– А кто сам-то будешь, молодец, сват али жених?
– Инженер он, - отозвался Конек, чем вогнал Владимира в легкую краску.
– Да я не об имени спрашиваю. Имя, оно что? Взять, к примеру меня. Как в девках была, так Василисой Прекрасной звали, а как в замужество вышла, так Василисой Премудрой стала, сейчас вишь?.. Эх, да что зря говорить, - махнула она рукой.
– Мои года, мое богатство...
– А я не про имя, - насупился Конек. Он, видимо, пришел в себя от прежних страхов, видя, что есть его, по крайней мере, сразу, не собираются.
– По имени он - Владимир, тезка князя нашего, и не жениться он, а в Киев стольный путь держит. К пещерникам. По делу. Да вот заплутали мы немного...
– Ага, заплутали, - недоверчиво хмыкнула старуха.
– Вот тут один до вас тоже заплутал... Была у меня печь. Знатная печь. И говорить умела, и готовить, и ежели по дрова съездить... Знать бы... Пустила окаянного, - одна ведь живу, а иногда ой как поговорить охота - и пустила, и напоила, и накормила, и в баньку сводила, а он влез на печь, спасибо не сказал - и поминай как звали. Вместе с печью... Так припустил, не догнить... Кто и надоумил?.. А оно и к лучшему, - вдруг решительно произнесла она, - лешой-то совсем стыд-совесть потерял, за каждое полешко по двенадцать белок требует. Стара я по деревьям-то лазать. Так я уж лучше хворостом...
Баба-Яга почесала подбородок и подняла глаза на Владимира.
– Так, ягодки, - проскрипела она.
– Дорожку-то вы среднюю выбрали, и нечего мне тут тень на плетень наводить. Извольте ответ держать. Тебе, длинноухому, жена ни к чему, холостым пока походишь, все одно дома не бываешь, хозяйства не ведешь... Да и какой у тебя дом... А вот молодец... Молодцу невеста потребна. Муж без жены - полчеловека. Есть у меня на примете девицы-красавицы, умницы-мастерицы. Да только такую и заслужить надобно. Сослужишь службу - устрою счастье твое, а нет - не взыщи, сам дорогу выбрал.
– Мне бы...
– несмело начал Владимир, но Конек незаметно наступил ему на ногу - молчи, мол, нам бы только выбраться, а там - ищи ветра в поле.
Но Баба Яга, видимо, заметила предостережение.
– А чтобы не сбежал, от службы-то, один пойдешь, а длинноухого я себе оставлю. Не вернешься к назначенному сроку, - так я его на лопату и в печь, - добродушно улыбнулась она; впрочем, это не оставляло сомнений в том, что она способна выполнить свое обещание.
– А я как же?..
– растерянно пробормотал Владимир.