Просветитель

— Надо хать… Надо завтра-же хать въ Петербургъ. Ршительно здсь длать нечего. Баринъ Холмогоровъ и Колодкинъ всіо обдню испортили мн. Завтра, завтра… Нечего откладывать. А сегодня прощусь съ знакомыми.

Онъ сложилъ одно прочищенное ружье въ футляръ, а другое непрочищенное отложилъ отдльно.

«Поду сейчасъ къ доктору прощаться и подарю ему его на память, — думалъ онъ.

— Тетенька! Вы что тамъ около печки возитесь? — сказалъ онъ тетк. — Бросьте, если это для меня. Я раньше какъ вечеромъ сть не буду. Не могу. Никакого аппетита. У меня какъ колъ какой-нибудь въ желудк вбитъ. Я сейчасъ отправлюсь къ доктору Гордю Игнатьичу проститься, а завтра узжаю въ Петербургъ.

— Ну, вотъ! — въ удивленіи воскликнула тетка. — Да что ты, Капитонъ, блены обълся, что-ли, что такое несуразное говоришь! Самъ сказалъ, что пріхалъ пожить здсь на полтора мсяца, а то и на два, и вдругъ завтра!

— Не могу, больше не могу здсь оставаться! Довольно! Загрустилъ. А при такихъ порядкахъ можно и самому на манеръ Колодкина на крышу ползть.

— Да что ты! Что ты! Христосъ съ тобой! Зачмъ такія слова говорить?

— ду-съ… И потрудитесь къ завтрему чемоданъ приготовить и блье и одежу мою въ него уложить. А остального ничего не надо. Все здсь при васъ останется. Можетъ статься посл Рождества или на масленую я опять пріду.

Самоплясовъ заложилъ лошадь и похалъ къ доктору.

Доктора Самоплясовъ засталъ дома. Докторъ въ вязаной шерстяной срой фуфайк сидлъ за столомъ и обдалъ въ сообществ своей сестры, пожилой двицы, завдывавшей у него хозяйствомъ. Они усадили Самоплясова за столъ. Свжій воздухъ и прогулка въ шесть-семь верстъ сдлали свое дло, и на желудк у Самоплясова отлегло. Онъ могъ пость щей и во время обда сообщилъ, что онъ завтра детъ въ Петербургъ. Докторъ нисколько не удивился его отъзду и сказалъ:

— Надоло у насъ въ глуши? Я такъ и зналъ! Я этого ожидалъ. Конечно, это твоя родина, но я дивлюсь, какъ ты и такъ-то прожилъ у насъ дв недли. Ужъ кто, братъ, петербургско-кабацкаго воздуха наглотался, тому осенью и зимой въ захолустныхъ деревняхъ длать нечего. Прямо тоска. Позжай… И чмъ скоре, тмъ лучше. Ты тамъ опять примиришься со своимъ бариномъ-учителемъ и оживешь въ шато-кабацкомъ воздух, среди накрашенныхъ фринъ.

Самоплясовъ потупился и ковырялъ вилкой жареную рыбу,

— Ну, Гордй Игнатьичъ, вы ужъ это того… и даже слишкомъ. Зачмъ такъ конфузить меня передъ вашей сестрицей? Не такой-же ужъ я, въ самомъ дл.. У меня въ Петербург дла… извозчичій дворъ. Сколько лошадей! Сколько закладокъ! Нельзя бросать безъ надзора, а то живо на лвую ногу обдлаютъ. Да я думаю, ужъ и обдлали изрядно.

Самоплясовъ сидлъ у доктора недолго. Отправляясь домой, онъ сталъ дарить доктору ружье на память, но докторъ не бралъ, отказываясь отъ подарка, и Самоплясову стоило большихъ трудовъ навязать ему ружье.

— За лченіе моего мажордома Колодкина это вамъ. Ужъ вы пожалуйста его не оставьте, — просилъ Самоплясовъ. — Приглядите за нимъ, какъ отецъ, и какъ только онъ выздороветъ, отправьте его въ Петербургъ. Вотъ деньги ему на дорогу, на чай, на сахаръ, на табакъ, пока онъ боленъ будетъ — ну, и туда-сюда. Да чтобъ не пропилъ онъ деньги въ дорог. Лучше ему билетъ третьяго класса купить на желзной дорог и дать разной ды на дорогу. А денегъ не давать. Боюсь я за него. Невроятный онъ ужъ человкъ-то очень…

— Это могу сдлать, — согласился докторъ.

Самоплясовъ далъ доктору нсколько золотыхъ. Они распрощались, поцловавшись, и Самоплясовъ похалъ къ себ въ Антропово.

*

На другой день подъ, вечеръ Самоплясовъ узжалъ въ Петербургъ. Тетка Соломонида Сергевна все-таки огласила по селу объ его отъзд. Проводить его пришли отецъ Іовъ, писарь, учитель и фельдшеръ. Дло не обошлось безъ трапезы, при чемъ изрядно было выпито. Отецъ Іовъ раза два начиналъ разговоръ о позлащеніи церковныхъ главъ, но Самоплясовъ очень ловко умлъ отмалчиваться и перемнялъ разговоръ. Тетка, подавая на столъ кушанье, заливалась горючими слезами по поводу отъзда племянника. Она и сама успла хватить добрую толику хмельного.

Съ Самоплясовымъ похали на станцію желзной дороги дв подводы: на одной онъ халъ самъ съ учителемъ, а на другой везли его вещи, тогда какъ въ Антропово онъ пріхалъ на четырехъ подводахъ. Когда онъ садился въ сани, чтобы хать на желзную дорогу, у крыльца столпились его дальніе родственники или называющіе себя родственниками. Вс прощались и просили чего-нибудь. Двоюродная тетка его Авдотья Алексевна Закорузлова просила на корову, Семенъ Яковлевъ, черный мужикъ въ армяк, просилъ на поправку избы, рыжій Клементій Сидоровъ въ рваномъ полушубк — на лошадь. Просили и такъ просто на сиротство. Самоплясовъ наскоро сунулъ направо и налво пять-шесть пятирублевыхъ золотыхъ и ухалъ.

Провожалъ его на станцію только учитель.

1905