Просветитель
Шрифт:
«Граммофонъ сломанъ, Колодкинъ запилъ, баринъ ухалъ. Весь шикъ мой испортился», — лзло ему въ голову, и онъ сильно пріунылъ, не взирая на то, что у него былъ гость лсничій Кнутъ, который остался погостить дня на два.
Самоплясовъ справился у тетки Соломониды Сергевны о Колодкин.
— Да что! Я ужъ теб обдъ стряпать начала, отвчала та. — Должно быть, и въ самомъ дл его не выходишь, если ему въ голову вступило. Сейчасъ проснулся, покурилъ сигарочку и опять на село въ винную лавку убжалъ. Да ты не бойся насчетъ обда-то. Только ужъ разв разносоловъ особенныхъ не состряпаю, а сытъ будешь, да и ихъ благородіе господинъ гость довольны останутся.
— Я, тетенька, безъ затй, я не сладкошка, — успокоилъ Соломониду Сергевну лсничій.
Самоплясовъ стоялъ, сморщившись.
— Да и я не объ этомъ горюю, — проговорилъ онъ. — А обидно то, что все у меня задуманное должно кончиться. Вотъ воображалъ насчетъ облавы…
— Я ужъ общалъ теб, что устрою облаву… — сказалъ ему лсничій.
— Правильно. Мн и другіе общали это. Но позвольте васъ спросить, кто завтракъ стряпать будетъ на охот?
— Закуска у тебя есть, вино есть, такъ какая-же тутъ стряпня! И такъ лукуловскій пиръ можно сдлать.
— Ну, это все не то. Не такъ я хотлъ… — Не тотъ фасонъ… Я хотлъ съ шикомъ… Шатры разбить, здшнихъ именитыхъ помщиковъ пригласить. А такъ не стоитъ и мараться. Лучше-же я съ докторомъ вдвоемъ на зайца… Вчера первый снгъ выпалъ… По пороши хорошо…
— Ну, какъ знаешь. Самъ я охотникъ-горе. Только разв выпить да закусить на охот…
— И за посидлки я боюсь, которыя я задумалъ, — продолжалъ Самоплясовъ.
— За посидлки-то чего-жъ бояться? Не разршитъ теб земскій въ волостномъ правленіи ихъ устроить, — у себя дома устроишь. Квартира у тебя просторная.
— Постойте, постойте. Да если мажордомъ мой не протрезвится, кто-же мн этихъ самыхъ сандвичей и бутербродовъ для двушекъ надлаетъ? Тетенька на этотъ новомодный фасонъ не уметъ, чтобъ буше, къ примру…
— Ахъ, такъ ты вотъ какъ!.. — усмхнулся лсничій. — Да зачмъ теб двкамъ сандвичи, зачмъ буше?
— Позвольте… Сами-же вы говорите о просвщеніи… чтобъ я просвщеніе доказалъ — ну, вотъ я и хочу показать на посидлкахъ, какъ и на какой фасонъ полированные люди живутъ. Парнямъ по малой малости водки — вотъ изъ этакихъ махонькихъ рюмочекъ, и легкую закусочку и пріучать, чтобы было все чинно, благообразно и закуску эту зря не ворошить, не портить ейное устройство. И опять вотъ тутъ около закуски нужно было Колодкина поставить, чтобы онъ, какъ мажордомъ, отъ невжества публику отучалъ и вводилъ порядокъ.
— Ну, что ты говоришь! Вдь это совершенно напрасно. Что ты въ институтокъ здшнихъ двушекъ превратить хочешь, что-ли!
— Не въ институтокъ, а порядокъ хочу показать. Подсолнухи и кедровые орхи лущи, но шелуху на полъ не бросай зря, а клади на блюдце… Какъ въ настоящихъ хорошихъ домахъ.
— Не смши, не смши, Самоплясовъ. Пустяки ты болтаешь. Ничего этого не надо. Устроишь ты самыя обыкновенныя посидлки въ волостномъ — будетъ и довольно. Ну, чай съ пряниками, орхи, мармеладъ, изюмъ, пожалуй… Ну, освтишь получше комнаты… Парнямъ по бутылк пива… Потанцуютъ подъ твою музыку — вотъ и довольно.
— Не то я воображалъ-съ, Иванъ Галактіонычъ. Не то-съ… и ужъ теперь пятиться обидно, — разочарованно произнесъ Самоплясовъ, — гд-жъ тутъ просвщеніе, если самымъ обыкновеннымъ манеромъ орхи сгрызть и пряники сжевать!
— Не говори о просвщеніи, Капитошка! Не говори! Брось! Не подходитъ это къ теб. Разв въ этомъ заключается просвщеніе! — кричалъ на Самоплясова лсничій.
— Хорошо-съ. Бросимъ… — кротко согласился
Самоплясовъ. — А къ земскому-то все-таки подемте, Ивамъ Галактіонычъ. Будемъ устраивать посидлки въ волостномъ или не будемъ, но дозволеніе все-таки спросимъ. Во-первыхъ, визитъ къ начальству, а во-вторыхъ, новую сбрую обновить… Сбрую я привезъ — антикъ, одно слово!— Сейчасъ подемъ? — спросилъ лсничій.
— А то что-жъ звать-то? Дома теперь длать нечего. Къ обду вернемся попоздне, на питерскій манеръ. Пока не стемнло, прокатимся. Коняка у насъ, конечно, не безъ кнута, но съ рысью…
— Что-жъ, я готовъ прокатиться, — согласился лсничій. — Къ тому-же у земскаго я давно и не бывалъ.
Самоплясовъ отправился закладывать лошадь въ сани и бормоталъ:
— Ахъ, Колодкинъ, Колодкинъ! — Какъ онъ меня, подлецъ, обремизилъ своимъ запитіемъ! Работника у насъ нтъ, тетенька на зиму не держитъ мужчину, а только одна баба — и вотъ теперь придется идти самому закладывать.
— Да постой, я сосда Ивана Маркыча попрошу. Онъ заложитъ… — откликнулась тетка.
— Нельзя-съ. Новая сбруя… Надо приправить сбрую… А онъ безъ этихъ самыхъ понятіевъ…
— Да и я могу теб помочь запречь-то… — вызвался лсничій. — Сейчасъ только пальто надну.
Самоплясовъ накинулъ на себя новую сбрую съ пестрымъ серебрянымъ наборомъ, висвшую въ сняхъ на деревянномъ гвозд и распространявшую сильный запахъ ворвани, перекинулъ черезъ плечо щегольскую дугу, взялъ ярко-синія возжи и отправился на дворъ, подъ навсъ. Лсничій послдовалъ за нимъ.
Черезъ полчаса Самоплясовъ и лсничій Кнутъ тихо вызжали со двора, позвякивая бубенчикомъ, въ деревенскихъ саняхъ, покрытыхъ мохнатыми текинскими коврами. Сбруя была верхомъ сельскаго торговаго щегольства. Шлея была такъ унизана наборомъ серебряныхъ бляшекъ и пряжекъ, что ремней было совсмъ не видать. Оголовокъ былъ также весь въ бляхахъ. Отъ черезсдельника по бокамъ лошади свшивались дв ремянныя полости съ кистями, сплошь унизанныя бляхами, расписная дуга на концахъ ея наполовину блестла серебряной оковкой. Самоплясовъ въ щегольскомъ полушубк, въ котиковой шапк и въ блыхъ замшевыхъ перчаткахъ самъ правилъ лошадью. Рядомъ съ нимъ въ саняхъ сидлъ лсничій.
По селу Самоплясовъ умышленно халъ шагомъ, сдерживая горячившуюся молодую лошадь, чтобъ похвастаться дйствительно нарядною сбруей. Морозъ былъ легкій, снгъ свжій, чистый, только въ ночь выпавшій. По случаю воскресенья крестьянскія семьи были за воротами, на улиц, особенно низко кланялись посл вчерашняго поминальнаго угощенія своему односельчанину богатю и дивились на дйствительно роскошную сбрую въ русскомъ деревенскомъ вкус. Держа натянутыя возжи, Самоплясовъ не могъ снимать шапку и только кивками отвчалъ на ихъ низкіе поклоны, изрдка называя нкоторыхъ по именамъ и выкрикивая слова въ род: «здорово, дядя Антипъ! Мухоморовъ, здравствуй! Съ праздникомъ, Василиса Макаровна!»
— Куда собрался, батюшка? — спросилъ его встрчный совсмъ древній старикъ съ палкой, въ желтыхъ рукавицахъ и новыхъ срыхъ валенкахъ.
— Къ земскому въ гости, ддушка, — отвчалъ Самоплясовъ и, завидя красивую двушку, прищелкнулъ языкомъ и пустилъ мимо нея лошадь рысью.
XXI
Отъ земскаго начальника Самоплясовъ вернулся поздно вечеромъ. Лсничій былъ съ нимъ. Земскій начальникъ ничего не имлъ противъ устройства посидлокъ въ помщеніи волостного правленія и общался даже самъ приходить на посидлки.