Прыжок с кульбитом и валидолом

– Маленький мой, что с тобой?!

Вот это натиск! Еле успел выставить руки, чтоб девушка не расплющила раненое тело Антона. Создалась двусмысленная ситуация - я упирался в крепкую девичью грудь, а она давила, давила, и продавив сопротивление, в конце концов впилась в губы парня натуральным вампиром.

Господи, а эту-то подругу каким ветром сюда занесло? Не знаю про Антона, но я с ней мало общался в прошлой жизни, даже не разговаривал - всего лишь пару раз в волейбол сыграл после уроков. Я тогда разыгрывал, доставляя мяч в зону нападающего, а Анюта птицей взлетала над сеткой, и лупила кувалдой, вбивая кол в землю вместе с соперником. С тех пор, встречая меня на перемене, она по-доброму, с дружеской улыбкой хлопала по плечу, выражая таким образом симпатию.

Боги сложили Анюту удивительным образом, нереально вытянув нижнюю часть тела. В результате тонкая талия резким изгибом переходила в крепкие бедра с невероятно длинными ногами. Выше этого великолепия размещалась аккуратная, четко очерченная грудка, узкие плечи и милая мордашка с веснушками. Рыжая копна волос и коротенькое платье делали ее еще более рослой.

Обычно девочки такой вышины выглядят неуклюжими и голенастыми цаплями. Возвышаясь над сверстницами, они сутулятся, стесняясь своего роста. Анюта себя не стеснялась, шагала по школьным коридорам с гордо поднятой головой, даже туфли на каблуке не боялась надеть.

И сейчас я узнал, что такое обжигающий поцелуй взасос. Мне, дамскому угоднику с великим опытом, преподнесли урок. Что ж, век живи, век учись. Язык Анюты Швец оказался невероятным, восхитительным, волшебным, сопротивляться которому недостало сил. Антон сдался сразу, уплывая в туман неги, а я впал в кому при ясном сознании. Словно психотропное средство, поцелуй этой девочки вызвал мышечную слабость с седативным эффектом. Боже мой, какой кайф... Все, решено. Остаюсь здесь жить. Нечего мне дома делать.

На грешную землю нас вернула Алена.

– Эй, коза, ты в своем уме?
– вспыхнула она.
– Совсем стыд потеряла? Алё, я с тобой разговариваю!

Вера тихонько зверела, глазами дикой кошки сверкая из-под одеяла.

Оторвавшись от уст Антона, Анюта Швец проигнорировала вопрос, посчитав его риторическим. Она собрала в кучу затуманенный взор и перешла к собственным расспросам:

– Кто это сделал, маленький мой? Только скажи, я их в асфальт втопчу!

Лично у меня в реальности исполнения угрозы никаких сомнений не было. Втопчет, растопчет, и размажет.

– Не надо никого топтать, Нюся! Ими милиция занимается.

На улице все явственней громыхало. За окном безостановочно сверкали молнии, дверь веранды болтало разгулявшимся ветром. Гроза приближалась, и атмосфера в обители Антона все более электризовалась.

– Анюта, золотце, - сквозь зубы процедила Вера.
– Кажется, дождь собирается. Шла бы ты домой, а?

– Да, - злобно подтвердила Алена.
– Катись уже, чтобы не смело могучим ураганом.

– Мамочка моя, что-то сейчас будет...
– прошептал Антон совершенно безвольно.

Все-таки по башке досталось ему капитально. Обстановка накалялась, однако парень продолжать млеть, даже не думая разруливать назревающий конфликт - руки с груди девчонки так и не убрал, хотя она перестала наваливаться. Хорошо устроился, потребитель поцелуев... Развел себе цветник, а мне оставил грядки разгребать? Ага, еще чего! Нашли аниматора на женскую дискотеку. У меня, вообще-то, больничный лист и послеоперационная релаксация. Может, уйти от вас? Что-то злые вы стали.

– Дед, погоди!
– тихо завопил Антон.
– Помоги, буду должен!

– Да?
– задумался я.
– Ты сказал, я услышал.

– Спасибо!

– Не за что. Я это сделаю по одной причине: чтобы дальнейшее повествование не содержало сцен излишней жестокости.

Пока Антон переваривал сей перл, я убрал его руки с девичьей груди и ласково произнес:

– Нюся, солнышко златовласое, скажи мне, пожалуйста...

Анюта порозовела, острым язычком облизнула припухшие губы. И когда она победным взглядом окинула обалдевших девчонок, Алену перекосило параличом, а Вера под пледом затряслась, хлюпая носом.

– ...Куда ты, Нюся, будешь поступать?

– В музпед, - растерянно ответила девчонка.
– А что?

Алена, выпучив очи, уставилась на Веру. У той самой моментально высохшие глаза стали как бы ни больше - словно у коровы, которую забыли подоить.

– В музпед?! И что ты будешь там делать?
– Алена не могла прийти в себя.

– А что там делают? Буду учиться дальше, - Анюта усмехнулась.
– Музыкальную школу по классу скрипки я уже закончила.

– Никогда не видела тебя в нашей музле!
– поразилась Алена еще более.

– Я тоже семь лет отбарабанила на пианине, - прошептала Вера.
– А такую дылду не заметила...

– Я в городе училась, - успокоила их Нюся.
– Там мамины подружки преподают.

– А мама у тебя...
– начал я.

– ...педагог в музпеде, - закончила девчонка.
– По классу скрипки.

Ну вот, еще одно родительское решение. Ведут детей на поводу, как телок в стаде, ей богу...

– А как же волейбол?
– мягко спросил я.
– У тебя несомненный талант.

– Мама сказала, волейболом сыт не будешь. Еще там можно пальцы переломать. Вы думаете, скрипачу это надо?
– Нюся вздохнула с видом старой бабки.
– А диплом скрипача - верный кусок хлеба всю жизнь.

Да, особенно не поспоришь...

Помнится, Ростовская консерватория в эти времена называлась музыкально-педагогическим институтом. Через несколько лет здесь откроют первую в Советском Союзе кафедру эстрадно-джазовой музыки, которую возглавит Ким Назаретов. А сейчас будущий профессор джазовой музыки трудится в училище искусств, где сколотил приличный эстрадный коллектив.

В голове начал формироваться план, как вытащить Томку из ее гипсового болота, и заодно Аленкину маму избавить от запоя.

– Нюсенька, а ты можешь завтра прийти ко мне?
– сладким голосом пропел я.

От такого вероломного заявления Алена побелела, видимо, впадая в предынфарктное состояние, а Вера под пледом опять затряслась в рыданиях.

– Конечно!
– просияла лицом Анюта.
– Когда?

– А вечерком, часов в шесть, - я сделал паузу и добавил: - Вместе с мамой.

– С мамой?!
– поразилась она.
– Зачем?

– Поговорим об учебе и прочих перспективах. А тебя, Алена, я прошу прийти к семи.