Психоаналитическая традиция и современность

И если ряд русских врачей и ученых обращались к психоанализу Фрейда в поисках новых подходов к лечению нервных больных и объяснению причин возникновения психических расстройств, то многие из них стремились к творческому осмыслению психоаналитических идей. Им претила установка на догматическое восприятие психоаналитических схем, пригодных на все случаи жизни и абсолютизирующих отдельные факторы жизнедеятельности человека. Как заметил по этому поводу А.Б. Залкинд, приложивший немало усилий для распространения психоаналитических идей, в попытках самостоятельно разобраться в концепциях Фрейда в России «замечается благородный, ценный импульс поставить фрейдовское учение на единственно подходящую, общепсихологическую почву» (Залкинд, 1913, с. 14–15).

Уже обращалось внимание на то, что распространению психоаналитических идей в России способствовало предшествующее развитие философской и естественнонаучной мысли, в рамках которой наблюдалось разностороннее обсуждение проблематики бессознательного. К этому следует добавить, что благосклонное отношение ряда русских врачей и ученых к психоанализу было обусловлено не в последнюю очередь личностью Фрейда, производившего впечатление серьезного исследователя глубин человеческой психики, компетентного невропатолога и весьма одаренного теоретика, обладавшего редкой способностью в образной и доступной для понимания форме излагать сложные и далеко не всегда очевидные представления о механизмах и процессах, лежащих в основе деятельности людей. «Быстрое распространение психоанализа, в настоящее время имеющего сторонников и у нас в России, во многом обязано личности самого Фрейда. Тонкий наблюдатель, остроумный диалектик, прекрасный популяризатор, он сумел приобрести многочисленных сторонников» (Лихницкий, 1912, с. 45).

Напомню историю с русским пациентом Сергеем Панкеевым, который вместе со своим лечащим врачом Л. Дрознесом направлялся к известному в то время бернскому психотерапевту Дюбуа. Стоило Панкееву впервые увидеть Фрейда и поговорить с ним, как тут же изменились его первоначальные планы, и он решил лечиться у основателя психоанализа.

Не меньшее воздействие на людей оказывали и работы Фрейда, которые отличались не только образностью изложения материала, но и логической последовательностью рассуждений. Не случайно при всех критических замечаниях, связанных с выявлением недостатков и односторонностей, присущих психоаналитическим концепциям, большинство русских врачей и ученых отдавали должное основателю психоанализа. «Такое логическое совершенство, последовательное проведение естественнонаучного мышления, в сочетании с глубокою индивидуализацией и объясняет нам, – подчеркивал Н.Е. Осипов, – то несомненное обаяние, которое способно оказывать учение Фрейда» (Осипов, 1912, с. 303).

Все это, безусловно, содействовало распространению психоаналитических идей в дореволюционной России. Во всяком случае можно говорить о том, что до Первой мировой войны теория и практика психоанализа оказали влияние на русскую психиатрию и психотерапию.

Но вторжение психоанализа в Россию не ограничилось исключительно сферой медицины. Оно имело более значительные масштабы, ибо психоаналитические идеи оказали влияние и на русскую философскую и психологическую мысль, литературу и художественное творчество в целом. Достаточно сказать, что в журнале «Психотерапия», наряду с разбором клинических случаев применения психоаналитического метода лечения, публиковались материалы, относящиеся к специфическому толкованию литературных произведений. Это нашло отражение, в частности, в статьях Н.Е. Осипова «Психотерапия в литературных произведениях Л. Н. Толстого» (1911, № 1), «Записки сумасшедшего», незаконченное произведение Л. Н. Толстого» (1913, № 3) и Н.А. Вырубова «Святой Сатир – Флорентийская легенда. Опыт приложения психоанализа» (1914, № 5–6). И если Н.Е. Осипов указывает на необходимость изучения врачами классических произведений русской литературы, а также на замечательные совпадения некоторых моментов теории Фрейда с объяснениями причин невроза в «Записках сумасшедшего» Толстого, то Н.А. Вырубов показывает, что принадлежащая перу Д. Мережковского Флорентийская легенда о «Святом Сатире» отражает борьбу между требованиями религии, морали и вытесненными из сознания желаниями человека.

Психоаналитические идеи проникли и в русскую педагогику. Так, в 1912 году в общепедагогическом журнале для учителей и деятелей народного образования, издававшемся в Санкт-Петербурге под редакцией Я. Я. Гуревича, была опубликована статья В. Рахманова «Психоанализ и воспитание». В начале статьи подчеркивалось: «Еще недавно известный только специалистам по нервным болезням, психоанализ начинает заинтересовывать все более и более широкие круги публики. Особенно привлекает он внимание лиц, занятых разработкой теоретической и практической педагогики» (Рахманов, 1912, с. 1) Затем В. Рахманов изложил идеи Фрейда о механизмах формирования человеческой психики, толковании сновидений, методах психоаналитического исследования человека и лечения его психических расстройств. Обращая внимание на предложенные основателем психоанализа приемы изучения детской души, он особо отметил значение метода Фрейда для развития медицины, психологии, педагогики и показал, что «ни врач-невропатолог, ни педагог как практик, так и теоретик, разрабатывающий науку педагогику и педологию, не могут, не должны пройти мимо него» (Рахматов, 1912, с. 10).

В 1914 году в «Вестнике воспитания» появляется статья М. Вайсфельда, в которой тоже говорилось о том, что психоанализ начал оказывать влияние не только на медицину, но и на педагогику. В ней излагались идеи, содержащиеся в работе цюрихского пастора Пфистера, опубликованной в 1913 году и посвященной психоаналитическому учению в его применении к воспитанию детей. При этом подчеркивалось, что воспитатели не должны упускать из виду интимные стороны жизни ребенка, служащие источником возникновения болезненных симптомов, и что «врачи и педагоги, занимающиеся психоанализом, достигают очень благоприятных результатов» (Вайсфельд, 1914, с. 117).

Стоит, пожалуй, обратить внимание на то обстоятельство, что распространение психоаналитических идей в дореволюционной России было связано не только с именем Фрейда, но и с другими исследователями, первоначально разделявшими многие концепции основателя психоанализа, но позднее порвавшие с ним. В этом отношении наиболее значимыми фигурами были К.Г. Юнг и венский врач и психолог Альфред Адлер (1870–1937), создавший со временем свое собственное учение, получившее название индивидуальной психологии. Хотя адлеровское учение имело свою специфику и тем самым отличалось от классического психоанализа, тем не менее проявление к нему внимания со стороны русских врачей и ученых способствовало их общему ознакомлению с психоаналитическими идеями.

Как и по отношению к психоаналитическому учению Фрейда, рупором популяризации адлеровских концепций в России до Первой мировой войны был журнал «Психотерапия». Первое упоминание об Адлере в этом журнале относится ко второй половине 1910 года, когда в разделе «Хроника» были помещены два сообщения. В одном из них до сведения читателей доводилось, что с октября 1910 года за рубежом будет выходить психоаналитический журнал, издаваемый Фрейдом и редактируемый Адлером. В другом сообщении давалась информация об образовании ряда отделений Международного психоаналитического общества, в частности, отделения в Вене под председательством Адлера.

Первое же упоминание работ Адлера имела место в последнем номере журнала за 1910 года, где была опубликована статья ассистента психиатрической клиники О.Б. Фельцмана «К вопросу о самоубийстве». С конца 1910 – начала 1911 года имя Адлера стало постоянно фигурировать на страницах журнала «Психотерапия». Н.А. Вырубов, М. Вульф и другие психоаналитически ориентированные исследователи публикуют обзоры и рефераты о его работах. Во втором номере журнала за 1912 год появляется первая переведенная на русский язык статья Адлера «К вопросу о „сопротивлении“». С этого момента широкий круг русских читателей в России мог ознакомиться с адлеровскими идеями, почерпнутыми не из вторичных обзорных работ, а из первоисточника. В дальнейшем в этом журнале неоднократно публиковались переведенные на русский язык статьи Адлера.

В одном из номеров «Психотерапии» за 1912 год в разделе «Хроника» было опубликовано сообщение о том, что в Вене по инициативе Адлера образовалось Общество свободного психоаналитического исследования, ставящее задачей дальнейшую разработку психоанализа, не ограничивающее постановку вопросов догматическими рамками фрейдовского учения. Сообщалось и о том, что данное общество предполагает публикацию ряда материалов, объединенных общим заглавием «Этика и психоанализ». От имени редакции Н. А. Вырубов уведомил читателей о том, что в журнале «Психотерапия» будут своевременно даваться отчеты о заседаниях и работе Общества свободного психоаналитического исследования. Столь пристальное внимание к идеям Адлера и к работе организованного им общества объяснялось тем, что в январе 1912 года Н.А. Вырубов был избран членом данного общества и, следовательно, имел возможность получать соответствующую информацию о научно-исследовательской и организационной деятельности адлеровской группы.

В третьем номере «Психотерапии» за 1912 год перепечатан текст обращения президиума Общества свободного психоаналитического исследования к читателям, а также предисловие к вышедшему в свет труду «Психоанализ и этика», написанному Адлером. В обращении президиума адлеровского общества подчеркивалось, что данное общество разрывает отношения с замкнутой организацией Международного психоаналитического общества, а его члены выдвигают свое понимание основных положений научной работы, свободной от фрейдовской догматики. В свою очередь, в предисловии издателя Адлер отметил, что публикуемые «Записки Общества свободного психоаналитического исследования» преследуют цель применения эмпирических результатов патологии неврозов к разработке вопросов философии, общей психологии и педагогики.