Психоаналитическая традиция и современность

В 1930-е годы уже не могло быть и речи о каких-либо публикациях оригинальных психоаналитических работ. Одного благожелательного отзыва о Фрейде в исследованиях ученых стало достаточным для того, чтобы они оказались под огнем жесткой критики. Идейная обстановка способствовала тому, что работы Фрейда стали закрыты для тех, кто ранее проявлял к ним живой интерес. В тот период книги Фрейда не сжигались публично в постреволюционной России, как это имело место в Германии с приходом Гитлера к власти. Однако многие работы по психоанализу оказались за семью печатями и доступ к ним в общественных фондах стал весьма затруднительным. В последующие годы эта тенденция усилилась, в результате чего отдельные книги по психоанализу были изъяты из библиотек, как это произошло, в частности, с работой Г. Малиса «Психоанализ коммунизма» (1924).

Таковы общие вехи подъемов и спадов в развитии русского психоанализа. А теперь попробуем разобраться в том, как, почему и в силу каких причин распространение психоаналитических идей в постреволюционной России в 1920-е годы сменилось неприятием психоаналитического учения Фрейда в 1930-е годы, что наложило заметный отпечаток на последующее отношение к психоанализу в нашей стране.

При рассмотрении этих вопросов важно иметь в виду, что 1920-е годы характеризовались становлением и разработкой марксистской философии и психологии в постреволюционной России. В различных областях научного знания шли бурные дискуссии, сопровождающиеся поиском новых методов исследования личности, изучения человека, воспитания подрастающего поколения, осмысления отношений между индивидом и культурой. Распространенные до революции в России теории и концепции подлежали переосмыслению с позиций нарождающейся науки, ориентирующейся на марксистское мировоззрение. В центре теоретических споров оказались возникшие на русской почве физиологическое учение И. Сеченова и рефлексология И. Павлова, появившиеся за рубежом психоанализ и бихевиоризм.

Какое из этих учений отвечает духу марксизма? Возможно ли их дальнейшее развитие, с точки зрения материалистической диалектики? С помощью каких методов могут быть научно объяснены отношения между индивидом и природой, личностью и обществом? Какие идеи и концепции способствуют формированию человека как активного, сознательного строителя нового общества?

Эти вопросы во всей своей остроте стояли перед учеными, оказавшимися после революции 1917 года вовлеченными в бурные дебаты о перспективах развития различных научных направлений и России в целом.

По мере нарастания дискуссий в кругах ученых наметились разнообразные тенденции, сторонники которых выдвигали и отстаивали новые концепции, сопровождавшиеся появлением реактологии, педологии, психотехники и ряда иных направлений в отечественной науке. Не последнее место среди них заняло течение, не оформленное организационно и не получившее официального признания. Оно состояло из ученых, придерживающихся различных ориентаций, но сходных в одном – в попытках обосновать точку зрения, согласно которой психоанализ совместим с марксизмом, его богатый эмпирический материал является ценным для научной работы, а его методы исследования могут быть с успехом использованы в условиях революционного преобразования общества. Тех, кто придерживался данной точки зрения, причисляли к фрейдомарксистам, или советским фрейдистам, хотя далеко не все из них считали себя таковыми.

Вопрос о совместимости фрейдизма с марксизмом являлся одним из актуальных для русских ученых 1920-х годов. Одни из них критически отнеслись не только к попыткам дополнить экономическое учение Маркса психоаналитическими теориями Фрейда, но и к психоанализу, фрейдизму как таковому, усмотрев в них биологизаторские, субъективистские и идеалистические тенденции. К их числу принадлежал ряд философов, психологов, литературоведов, физиологов и медиков, включая М. Асвацатурова, Г. Баммеля, Ю. Васильева, В. Волошинова (М. Бахтина), В. Гаккебуша, А. Деборина, И. Карева, И. Сапиру, Ю. Франифурта, П. Эффруси, Б. Юринеца. Другие исходили из того, что психоанализ по существу революционен и диалектичен, ставит задачу изучения цельной личности, порывает с метафизикой и идеализмом предшествующей психологии, в связи с открытием бессознательного входит составной частью в диалектический материализм, а ввиду обращения к социальным условиям формирования человека продолжает линию развития исторического материализма. Среди тех, кто в той или иной форме, частично, с оговорками или полностью выражал подобные взгляды на психоанализ, были такие ученые, как Б. Быховский, А. Варьяш, Г. Вейсберг, А. Залкинд, Я. Коган, А. Лурия, Г. Малис, М. Рейснер, М. Ширвиндт, Г. Фридман.

Нельзя сказать, что критики психоанализа и фрейдизма всецело отрицали заслуги Фрейда в исследовании бессознательного и раскрытии глубинных пластов человеческой психики. Многие из них признавали отдельные позитивные идеи, развиваемые в рамках психоаналитического учения Фрейда. Так, считая, что фрейдизм в целом несовместим с марксизмом, один из его критиков – И. Сапир в то же время подчеркивал то обстоятельство, что марксизм «не может не приветствовать тех ценных открытий, которые сделал фрейдизм в области изучения общих законов строения человеческой личности» (Сапир, 1925, с. 131).

Из недавно опубликованного наследия Л. Выготского явствует, что в своей работе «Исторический смысл психологического кризиса. Методологическое исследование», написанной в 1927 г., он довольно критически относился ко многим теоретическим положениям Фрейда и к попыткам некоторых русских ученых объединить фрейдизм с марксизмом. По выражению Выготского, «гносеологически Фрейд стоит на почве идеалистической философии», психоанализ обнаруживает «консервативные, антидиалектические и антиисторические тенденции» и в целом «не продолжает, а отрицает методологию марксизма» (Выготский, 1982, с. 332).

Вместе с тем он подчеркивал, что отнюдь не все в психоанализе противоречит марксизму. В совместно с А. Лурией написанном предисловии к русскому изданию одной из работ Фрейда отмечался революционный характер психоанализа, величайшая жизненная ценность этого учения и его неисчерпаемые возможности, подчеркивалось, что «само открытие Америки – страны по ту сторону принципа удовольствия – составляет Колумбову заслугу Фрейда, хотя бы ему не удалось составить точную географическую карту новой земли и колонизовать ее» (Выготский, Лурия, 1925, с. 13).

В. Волошинов, подвергший критике многие аспекты психоанализа и фрейдизма, признавал, что «там, где Фрейд критикует психологию сознания, мы можем всецело к нему присоединиться» (Волошинов, 1927, с. 127).

М. Аствацатуров, выражавший сожаление по поводу того, что, в конечном счете, учение Фрейда вылилось в одностороннюю доктрину, характеризующуюся чрезвычайной произвольностью и субъективностью выводов, и критиковавший установки и методы психоанализа, тем не менее был вынужден признать содержащиеся в этом учении «некоторые новые и интересные мысли» (Аствацатуров, 1926, с. 59).

В свою очередь, защитники психоанализа не только акцентировали внимание на заслугах и достоинствах психоаналитического учения Фрейда, но и отмечали его негативные аспекты и сомнительные положения. Так, А. Варьяш, подчеркнувший значение психоанализа в исследовании бессознательного, считал в то же время, что Фрейд «игнорирует экономическую структуру общества», фрейдовское понимание бессознательного «не в состоянии объяснить возникновение классов», а фрейдизм в целом не может прийти «к правильным выводам» (Варьяш, 1925, с. 311; 1926, с. 56, 60).

А. Залкинд говорит о «непревзойденной заслуге» Фрейда в углублении наших представлений о человеческой психике и психофизиологических реакциях индивида, но одновременно указывает на присущий его учению «сексуализированный гегелевский идеализм» и эклектизм с сильным «метафизическим душком» (Залкинд, 1925, с. 59).

А. Лурия, уделивший значительное внимание раскрытию содержания психоанализа, резко порывающего, по его собственным словам, «с метафизикой и идеализмом старой психологии» (Лурия, 1925, с. 79), пишет о взвешенном подходе к использованию психоаналитических идей: «Вовсе не надо быть согласным с каждым из многочисленных утверждений Фрейда, вовсе не нужно разделять все его гипотезы, важно лишь суметь за частичными (быть может, и различными по ценности) построениями вскрыть общую тенденцию и суметь использовать ее для целей материалистического объяснения мира» (Выготкий, Лурия, 1925, с. 16).