Путь
Шрифт:
Алекс остался ночевать у Юджина. Тот постелил ему на полу, возле кровати, а сам вскоре вырубился. Александр моча лежал в темноте и таращился в непроглядную темень. Оказывается, Юдж спал в кромешной темноте — свет его бесил — противомоскитка была выключена, и из-за этого окна закрыты. В комнате было темно и душно. Терпимо, но душно.
Александр размышлял, что ему тут делать в ликее? Снова учить молодежь, которая не хочет учиться? Балбес на балбесе, нормальных ребят — единицы. И то — сегодня он нормальный, а завтра хрен пойми какой. Да и вообще, Алик сегодня весь день жевал Юджину про путь, про цели, а сам… лежит на полу на свернутом вдвое одеяле и ждет
Ещё он чувствовал, что по-настоящему полюбил. Эмоции захлестывали его, когда в памяти возникала Алиса: её искрящиеся глаза, улыбка, звонкий смех. Конечно, девушка пыталась сыграть на его чувствах, обвести вокруг пальца, но Шурик не обижался, он простил её и мечтал только об одном — хотя бы ещё раз встретиться с нею, прикоснуться к её коже, почувствовать запах духов. И тут Алек отчётливо осознал, что эта встреча может никогда не состояться. В конце концов, она дочь хозяина полиса, а он всего лишь мелкий преподаватель ликея. Она красива, богата, умна, обаятельна, и ему не светит даже находиться рядом с ней, не то что…
В бессилии Алекс сжал кулаки, поднёс их ко лбу и стал долбить костяшками по голове — несильно, но вполне чувствительно. Он глубоко задышал, пытаясь перескочить с этой темы на другую: что делать, что делать? Гамота, домой не сунуться. Там этот урод с Тяпой и ещё какими-то битюгами. Управдом, малака, ответит за своё, мразь такая, когда-нибудь и до него дойдут руки! Но сейчас вообще непонятно — что делать, куда идти?
Алекс ворочался и ворочался, даже не пытаясь отбиться от въедливых мыслей.
— А если Кащей поймает? Убить, наверное, не убьет, но покалечит, это точно. Они вчетвером, я один, из Юджина помощник никакой. Отхайдокают* (побьют) так, что всю жизнь буду кровью харкать, эти парни не из шутливых. Он на таких у Аттала насмотрелся.
И тут снова нахлынули воспоминания о доме, Аттале, Луизе, Берете, и, конечно, об Алисе, которая с каждой секундой становилась все дальше и неприступней.
Сон не шел, да ещё посреди ночи Юдж принялся попёрдывать. Не пердеть, а именно попёрдывать: то громко, то шёпотком. Постепенно воздух в комнате стал меняться — он и так-то был достаточно затхл, а сейчас вообще сгустился, как в камерах Аушвица. Третью ночь нюхать вонь — это вам не на курорте отдыхать, знаете ли. Тёмные мысли накладывались на повторяющиеся всполохи размышлений о пути, Алисе, Кащее, перемежаясь со сценами хрипящего Симона Вуйчика и разлетающейся головы Вити Комара.
Алекс только было задумался о чем-то нейтральном и начал погружаться в дремоту, как вскочил Юджин, включил свет и принялся что-то судорожно писать. Это продолжалось полчаса, в течение которых Алекс хотел просто встать, послать всех и вся к чертовой матери и уйти ночевать на улицу, но вместо этого делал вид, что спит, психуя с закрытыми глазами. Когда Юдж закончил писать и лёг, выключив свет, Алек снова было начал клевать носом, но сквозь дрёму прорвался громкий прерывистый звук — Юджин мощно захрапел.
Уже на рассвете Алекс отрубился на полчаса, но вскоре проснулся от ужасающей духоты. Поняв, что больше так жить невозможно, он вскочил и подошел к окну, приоткрыв штору. На востоке занималась заря, было видно, как воздух дрожал от утренней свежести. Тогда Алекс решил выйти на улицу, влез в свою нехитрую одежонку, подошел к столу, чтобы накалякать записку Юджину, и сразу заметил, что на грязной скатерти лежал лист бумаги, на котором, без единой помарки, было написано неровным, но понятным почерком:
Бесспорно, она хороша! Плевать, что редкая сука!
Ей предлагают обычно в кровать,
а вы тут… и сердце… и руку?!
Нет, всё понятно — глаза, ресницы! Надеюсь, вы понимаете,
что верность ее продлится
до первой веселой компании?
Да, ее тело на высоте! И, боже, какие губы!
Но каждая сволочь будет хотеть
забрать ее ночью из клуба.
Ей будут писать записки. Касаться ее грудей.
Да, кстати, в её списке
есть несколько ваших друзей!
Многие знают её без прикрас, на отдыхе и в работе.
И сам я, признаться, бывал не раз
промеж ее ангельских бедер.
Все были в укромных местечках, там у ней — мягко, там — тесно…
А вы вдруг купили колечко?!
А вы её, раз — и в невесты?!
Умна и немного стервозна, красива и сексуальна…
Придете с работы поздно
Ан нет ее! На свидании!
Нет, даже того хлеще! дурдом! голова кругом!
Они — на кровати вдвоем
С вашей старинной подругой!
Нет, я не сплетник, что вы! Нет, я не наговариваю!
Это не чушь бредовая!
(зачем вы так больно в харю мне?)
Я просто, я просто сплю, мне снится она обнаженной!
Я просто… её люблю…
Я сам бы… её… в жены…
Алекс прочитал, покачал головой со вздохом и написал на чистом месте, внизу листа, широким почерком: «Я ушёл. Алек».
**
Когда Алекс вышел во двор, то его легкие чуть не разорвались от счастья. Солнышко уже выглянуло из-за плеч горизонта и вовсю лезло целоваться в небритые щёки. Свежесть стояла такая, что можно было глотками пить воздух, переполненный капельками влаги от испарявшейся росы. Стояло самое лучшее время для начала нового дня.
Алекс бодро зашагал в сторону ликея, думая, что зайдет с заднего входа, ведь у него есть ключ-вездеход, с этим не проблема. Вопрос в том, где потом жить, и на какие деньги есть и пить? Рублы есть, конечно, но они дома. А как попасть домой? Может, послать Юджина? Наверняка эти козлы его не знают, поэтому тот пройдет мимо них, пакетик с собой какой-нибудь прихватит с картошкой, для маскировки — типа, местный. Войдет в подъезд, проверит его, поднимется на самый верх, потом спустится обратно и откроет дверь в квартиру, стараясь не светиться, возьмет с полки вазу, в ней деньги, сунет их в мешок с мусором — он стоит под рукомойником, и двинется в сторону помойки. Там они встретятся и уберутся оттуда подальше. Максимально удобный план, лишь бы Юджин не зассал.